– Не перебивай меня! Прежде чем давать делу ход, я решила лично встретиться с тобой и собственными глазами увидеть, что ты собой представляешь. И сейчас у тебя есть шанс рассказать мне всю правду от начала до конца. В противном случае не пройдет и трех суток, как тебе предъявят обвинение в убийстве. Начнется следствие, тебя поместят в следственный изолятор, а тебе ведь известно, сколько времени может продлиться следствие. Не месяц, не два и даже не полгода.
– Я никого не убивала.
– Но сначала необходимо доказать твою непричастность. А улики свидетельствуют против тебя. От тебя исходили угрозы? Исходили. Свидетели есть? Есть. Лариса Артуровна слышала, как ты угрожала ее супругу. А большего и не требуется. Возьмут тебя, голубушка, и промаешься ты в камере предварительного заключения. От себя лично хочу добавить: я не успокоюсь, пока не увижу убийцу Тима на скамье подсудимых. Ну что, будем разговаривать или мне уехать?
– Будем, – крикнула Света. – Только о чем? Я же вас не обманываю и к убийству Силина не имею ни малейшего отношения. Клянусь самым дорогим, что у меня есть!
– Да ты сядь, в ногах правды нет. Успокойся, попей водички и слушай меня внимательно. На мои вопросы отвечай предельно откровенно, не юли, не искажай факты и помни главное: любая ложь впоследствии обернется против тебя.
– Не собираюсь я лгать. Расскажу вам все, чтобы снять с себя подозрения.
– Когда мать сообщила тебе, что работает в доме твоего... отца?
– Сразу, как только его жена предложила ей место экономки.
– Сразу? Ты ничего не путаешь? – Катка вспомнила слова Рины Михайловны, которая утверждала, что нечаянно проговорилась дочери об отце уже после того, как начала трудиться в особняке.
– Не путаю. Мать спрашивала моего совета, она долго колебалась, прежде чем решиться на столь отчаянный шаг. Но я ее успокоила, сказав, что прошлое осталось далеко позади, а теперь нужно жить настоящим. Мне до отца не было никакого дела, ведь по сути мы друг другу чужие люди. Я его знать не знала и не горела желанием броситься ему на шею, захлебываясь рыданиями. Зачем? У меня был другой отец – Валерий Анисимов, царствие ему небесное. Он воспитывал меня, его я называла папой и другой родитель мне не нужен.
– А Лариса утверждает обратное. С ее слов именно ты уговорила мать познакомить тебя с Тимофеем.
– Врет. Ни о чем я мать не просила, а к Силину в особняк приехала по необходимости. Год назад мы с мамой жили в другом районе, ютились в малогабаритной квартирке и даже не помышляли когда-нибудь перебраться в более просторное жилище.
– Но тем не менее перебрались.
– Вы правы, теперь мы живем здесь, но эта квартира плюс новенькая «Вольво» достались мне не за красивые глазки. Я их получила в качестве гонорара. Это плата, понимаете?
– Нет, не понимаю, выражайся яснее. Плата за что?
– За ребенка, – тихо ответила Светлана. – Я беременна, срок – четыре месяца.
– А квартирку подарил отец будущего ребенка, так?
– Да.
– Почему ты называешь это платой?
– А как еще назвать, плата – она и в Африке плата.
– Подарком.
– Когда дарят подарки, не требуют ничего взамен.
– А что потребовали с тебя?
Анисимова напряглась. На лбу выступили капельки пота, зрачки расширились.
– Ребенка. Я должна отдать ребенка.
– Шутишь?
– Разве похоже?
– Хочешь сказать, твой гражданский муж купил тебе квартиру и машину взамен на обещание отдать ему новорожденного?
– Во-первых, он мне не муж и даже не любовник, а во-вторых... я суррогатная мать. С бездетной парой, мечтающей завести малыша, я познакомилась в тот самый период, когда мама начала работать у Силиных. Теперь вам ясно, что квартира – это именно плата?
Катка схватила лежавшую на столе газету и стала яростно обмахивать раскрасневшееся лицо.
– Суррогатная мать, – шептала она, глядя на понурую Свету. – Все становится на свои места. Квартира... иномарка... Но как ты можешь объяснить свои визиты к Тимофею? У тебя своя жизнь, у него своя, ты сама сказала, что вы чужие друг другу люди, но, несмотря на это, встреча состоялась по твоей инициативе. Зачем, Света? Какие силы сподвигли тебя приехать к Силину? Год назад ты не собиралась бежать к Тимофею с признаниями, а тут вдруг такая резкая перемена. Да еще угрозы.
– Я сорвалась, не сумела сдержаться, вот и наговорила ему кучу гадостей. Но он сам виноват, Силин обзывал меня последними словами, с грязью смешивал. На мою просьбу дать в долг денег он озверел.
– Его можно понять, как бы ты поступила, окажись на его месте. К тебе внезапно врывается незнакомая тридцатилетняя женщина и говорит: «Здравствуйте. Я ваша дочь, дайте мне денег».
– Не надо передергивать, я не врывалась и не кричала с порога о нашем родстве. Я планировала поговорить с Силиным, как с умным, серьезным и понимающим человеком. Это он взорвался и напоминал безумца. Мне кажется, ему давно следовало обратиться за помощью к специалисту и вплотную заняться нервами.
– Светлана, скажи, наконец, почему именно к нему ты приехала просить денег?
– Ответ прост, как дважды два. Больше мне не к кому было обратиться. Силин единственный человек, который мог дать необходимую сумму.
– А та супружеская пара...
– Не продолжайте. Те люди не спонсоры, они не собираются совать мне пачки денег по первому требованию. Мы заключили договор. Они обеспечивают меня всем необходимым ровно до тех пор, пока я не рожу ребенка. А потом я не имею права напоминать о себе. Квартиру получила, машину получила, значит, мы в расчете.
– Для чего же тебе так срочно понадобилась крупная сумма, что ты, наплевав на всех и вся, обратилась к Силину?
– Знаете, в каком состоянии я буду пребывать, когда отдам ребенка другим людям? Конечно, я понимаю, я всего лишь суррогатная мать, но ведь дитя развивается во мне, и как бы я себя ни успокаивала, мне будет чертовски больно и тяжело расставаться с новорожденным. Вот и планировала я сразу после родов с головой погрузиться в работу, хотела организовать собственное дело, благо котелок варит хорошо и есть несколько идей и соображений, как встать на ноги. Идеи-то есть, а первоначального капитала нет.
– А как же квартира?
Света запротестовала:
– Квартиру я не продам! Хочу жить в нормальных условиях, а не возвращаться в ту тесную коробку. Сейчас мы сдаем мамину жилплощадь, она служит нам гарантом. Какая-никакая, а всегда копеечка в семье водиться будет. Вы мне верите? Верите, что я не убивала Силина? У меня не было повода лишать его жизни. Ну не дал денег, и черт с ним. Ой, извините.
Катарина попросила у Анисимовой стакан воды.
– Я тебе верю. И знаешь, ты лучше забудь о моем визите, я тебе гарантирую, никто тебя больше не побеспокоит. Живи как жила, не нервничай, не волнуйся, это может навредить ребенку и... не рассказывай матери о нашем разговоре. Договорились?
– Хорошо, – Светлана грустно улыбнулась. – Сохраню все в тайне.
В «Фиат» Катка садилась, чувствуя себя потерянной и опустошенной.
* * *
Престарелой тетке Силина Катарина представилась сотрудницей прокуратуры.
Ольга Александровна не замедлила распахнуть дверь.
– Опять приехали? – с придыханием спросила бабулька. – Третий раз за последнюю неделю наведываетесь. Я же уже все рассказала, неужели вы там в милиции все такие непонятливые?
– Необходимо еще кое-что уточнить.
– Ох, грехи мои тяжкие. Ну проходите, коли приехали, не гнать же вас веником, в самом деле. Хотя такое желание возникает, сколько можно по сто раз одним и тем же интересоваться? Ходят – ходят, как будто других дел у людей нет. На кухню идите, – Ольга Александровна слегка подтолкнула Катку к узкому коридорчику.
Сев на табурет, Плавникова, не дав Катке собраться с мыслями, заявила:
– Про квартирку небось интересоваться станете?
– Как вы догадались?
– Да вы только про нее и спрашиваете. А я вам долдоню: не моя она. Не моя! Тимошка за нее деньги платил, а я там лишь формально хозяйкой числюсь. Я и в глаза ее ни разу не видывала. Приехал однажды ко мне Тимошка, тортик привез, конфетки, сели мы с ним чай пить. Почаевничали, а он мне и говорит: хочу я, теть Оля, квартиру купить, уже присмотрел подходящую, надо только получить ваше согласие. И объясняет мне, что квартиру куплю якобы я, на меня все документики оформлены будут, а деньги, естественно, его. Я и согласилась. А чего мне выпендриваться-то? Ну, нужна племяннику квартира, и бог с ним, помогу, чем могу.