— Вот и давай. А я тебе утречком, часиков в девять, звякну — съездим.

— Хорошо. До завтра.

— До завтра. — Павел повесил трубку.

Андрей несколько секунд сидел неподвижно, затем тоже положил трубку на рычаг и тяжело поднялся. Заперев сейф на ключ, он натянул куртку, погасил свет и вышел из кабинета.

Константин Георгиевич Фролов казался раздавленным. Он неподвижно стоял посреди кабинета, тупо глядя на кресло, где ещё несколько часов назад сидел его инфантильный отпрыск.

Олялин застыл в дверях, наблюдая за начальником. Пять минут назад ему пришлось сообщить Константину Георгиевичу страшную новость: сделка сорвалась. Все, кто находился в квартире, погибли. Бумаги исчезли.

Его не могло обмануть внешнее состояние Фролова. Олялин отлично знал своего «босса» и теперь следил за ним из-под полуопущенных век. Константин Георгиевич по характеру напоминал железо. Чем дольше держишь в огне, тем крепче выходит клинок.

— Там должны были быть наблюдательные посты, — неожиданно ровно произнёс Фролов. — Туча говорил о том, что подъезды к дому просматривают.

— Да, — подтвердил Олялин. — Там были наблюдательные посты.

Константин Георгиевич идеально спокойно прошёл к бару, достал бутылку коньяка, большой бокал, наполнил его до краев, опрокинул, не закусывая, поморщился.

— Они должны были видеть убийц, не так ли?

— Конечно, — подтвердил Олялин. — Я уже выяснял насчет них. Тут есть маленькое «но».

— Меня не интересуют никакие «но», — отрезал Константин Георгиевич резко и выпил второй фужер. — Я хочу, чтобы ты нашел убийц моего сына. И акции, разумеется.

— С этим «но» придется считаться, — ровно заметил Олялин, немного расслабляясь. Он ожидал взрыва, крика, ярости, но не увидел ни первого, ни второго, ни третьего. — Наблюдатели — сотрудники охранной фирмы. Становясь свидетелями преступления, они обязаны оказать содействие органам правопорядка. Журнал наблюдений, видеозаписи и фотоснимки уже в милиции.

— Плевать, — отмахнулся Константин Георгиевич. — Заплати ментам и просмотри материалы.

— Это будет дорого стоить. — Олялин выразительно посмотрел на шефа.

Тот прошёл к столу, тяжело плюхнулся в кресло, снял трубку телефона и набрал номер.

— Дежурный? Фролов беспокоит. — Константин Георгиевич не стал называть имя-отчество. Он был уверен, что дежурный и так поймет, кто звонит. — Здорово, здорово. Генерал Ивлев не ушел еще? Работает? Соедини-ка меня. Артемий Филиппович? Приветствую тебя. Фролов. Как поживаешь? Слыхал о твоем назначении, слыхал. Поздравляю. Да мне-то за что? По заслугам и награда. Что там насчет сегодняшнего взрыва? Теракт? Дожили. Когда такое было? В самом центре города, посреди бела дня. Согласен. Согласен. Слушай, Артемий Филиппович, требуется твоя помощь. Мне лично. Хорошо. Одному человечку нужно ознакомиться с документами. Ясно, с какими. С теми, что тебе передали по этому самому теракту. Так ведь слухами земля полнится, Артемий. Что значит — не могу? А ты постарайся. ФСБ забрала? Неужели вам даже копии не оставили? Вот и чудненько. Нам оригиналы и не требуются. — Тон Константина Георгиевича стал жестким. — Ты, за…ц, кончай мне голову морочить. Не забыл, благодаря кому в генеральское кресло уселся и штаны с лампасами надел? Если бы не я, бегал бы в полкашах до самой пенсии. А хоромы четырехэтажные в Никольском заповеднике ты за чей счет выстроил? Участочек в пять гектаров кто тебе помог приватизировать? Помнишь? А кто импортные стройматериальчики завёз, рабочих на строительство выделил, черепичку, песочек, блокибетонные на забор? Ты ведь, ж… генеральская, сам ни копейки в это дело не вложил. Не по зарплате отстроился. И кресло не по заднице. Смотри, я ведь и осерчать могу. Как бы не слететь тебе тогда с тепленького насеста да не угодить под статью о коррупции. Хорошо, что все понимаешь. А коли понимаешь — отрабатывай на совесть. Сделаешь для моего человечка копии всех материалов, а он тебе через часок перезвонит. Я сказал: всех и немедленно. Меня твои проблемы не волнуют. Когда погоны генеральские цеплял, небось о проблемах не думал? Вот и ладненько. Значит, через час. — Константин Георгиевич рассеянно положил трубку, помассировал пальцами лоб, сказал, не глядя на Олялина: — Г…но, конечно, но человек полезный. Свяжешься с ним через часок. Только звони из телефона-автомата. Встретитесь где-нибудь на нейтральной территории. Он передаст тебе копии материалов. Необходимо разыскать убийц в течение суток. Максимум — полутора.

— Думаете, ФСБ подключили ваши коллеги?

— А кто же еще, в рот им ноги? Ты, кстати, поинтересуйся там, как дела обстоят. Сам ведь из этих…

— Поинтересуюсь.

Фролов поднялся, покряхтывая. Прошел к бару, подхватил бутылку, бокал, вернулся за стол, выпил.

— Тебе не предлагаю. — Он вперился взглядом в Олялина, Глаза у Константина Георгиевича стали характерно маслянистыми. — Найдёшь мне убийц?

— Не волнуйтесь, найду. — Олялин серьёзно кивнул.

— Найди. А я долгов не забываю.

— Доставить их вам?

— Да, доставь. Я хочу видеть глаза этих ублюдков, когда ты станешь подвешивать их за… — Константин Георгиевич посмотрел на пустой бокал, затем на бутылку, в которой уровень тягучей коричневой жидкости опустился уже до половины. На лице его отразилось недоумение. Фролов цепко схватил бокал, наполнил бокал, поднес к губам. — И не забудь про бумаги.

— Не забуду.

— Вот и молодец. Молодец. — Константин Георгиевич пьянел на глазах. — Действуй как считаешь нужным. Подключи своих парней. Если возникнут проблемы с властями, я вас прикрою. Только принеси мне бумаги. Если принесешь, отдам тебе этот банк.

— Я всё понял. — Олялин сунул руку под пиджак, поправил висящий в кобуре пистолет. — Не волнуйтесь, Бумаги будут. И убийцы будут.

— Хорошо.

Константин Георгиевич вновь обратил взор на бутылку.

В принципе, Олялин мог понять своего «босса». Потеря единственного — даже внебрачного — сына способна вывести из равновесия самого сильного человека. Особенность организма Константина Георгиевича заключалась в том, что, сколько бы Фролов ни выпил, с утра он все равно оказывался трезвее стеклышка. Ни малейших следов вчерашних возлияний. Плюс к тому Фролов всегда помнил, что он говорил и обещал во время «отдыха». И всегда держал слово. Так что Олялин не волновался. Если шеф сказал, что в случае удачи отдаст банк, значит, так оно и будет. Пока же трезвый Константин Георгиевич ему и не нужен. Сейчас его, Олялина, черед действовать. Отрабатывать обещанный гонорар.

Выходя из кабинета, Олялин услышал, как за его спиной зазвонил телефон, но оборачиваться не стал. Он остановился у стола секретарши, вдавил кнопку селектора.

— Бобров? Обзвони ребят. Чтобы к половине восьмого утра все были здесь. Есть срочная работа.

Когда Молчаливый вошёл в квартиру, все дружно повернулись в его сторону.

— Как дела? — спросил Тонколицый. Молчаливый прошел к кровати, плюхнулся на неё прямо в ботинках, достал из кобуры пистолет и положил его рядом с собой.

— Что это за макулатура? — спросил он, кивая на раскрытый баул, стоявший в самом центре комнаты.

— Это? — Киноактер весело засмеялся и потряс пачкой акций. — Сертификаты акций Смоленского автозавода. Тут знаешь на сколько?

— Ну?

— Без малого на девятнадцать миллионов долларов.

— Понятно. — Молчаливый равнодушно перевёл взгляд на Тонколицего.

— Не впечатляет? — спросил тот.

— Не очень. Я думал, будет больше.

— Их и было больше. Нас опередили. Основную часть акций прихватили какие-то парни.

— Я знаю, кто это сделал. — Молчаливый вынул из пистолета обойму, принялся выщёлкивать патроны.

— Откуда?

— Видел одного из этих ребят. Он уехал на мусоровозке. — Молчаливый зевнул.

— Ну чего ты тянешь-то? — раздраженно выкрикнул Киноактер. — Говори давай!

— Не ори, — устало ответил тот, откинулся на подушку и, закрыв глаза, стал катать патроны между пальцами. — Их было трое. Первый — Олег. Вор. Он вёл грузовик. Второй — Иван. Этот, судя по всему, страховал похитителя. Третий — женщина. У Ивана в последнее время как раз появилась подруга.