— Ла-адно, — недоверчиво протянул выпивоха и сипло заперхал полусмехом-полукашлем.

— Где Климко?

— Федька-то? Да вон он спит.

Выпивоха кивнул в сторону универсама. Андрей повернулся и увидел спину, обтянутую серым от грязи пальто. Над воротником маячила кепка. Человек, сидя на подоконнике, клевал носом.

— Из-за него, да? — спросил Смирнов шепотом. — Натворил, что ль, Федька чего? — и, невзирая на молчание собеседников, затарахтел: — Я так и подумал. Он, почитай, со вчерашнего вечера киряет как чумовой. А откуда у него деньги, спрашыца? А? Я к нему подъехал, мол, бабки откель, а он мне говорит: «Пошёл на…» Типа, значит, не твоя забота. Во жук, да? — и со всем тихо добавил: — Что, мочканул, что ль, кого?

— Сутки, значит? — Андрей и Павел переглянулись.

— А я что тебе говорил? — пробормотал Павел. — Меньше надо детективов читать на сон грядущий.

— Пошли побеседуем с этим кадром.

Они миновали алюминиевые универсамные двери и приблизились к витрине.

Климко дремал. Грязное пальто, поношенные ботинки, потертая кепка, из-под которой торчал узкий подбородок, заросший трехдневной щетиной, никак не способствовали мысли о внезапно свалившемся наследстве.

Андрей пнул ногой по ботинку Климко.

— А ну-ка, рота, подъём! Выспались.

Тот забормотал что-то невнятно и поежился, плотнее заворачиваясь в пальто.

— Подъём, говорю. — На сей раз пинок был более чувствительным.

Выпивоха лениво приподнял кепку, приоткрыл один глаз, сонно глянул снизу-вверх на обоих милиционеров, расплылся пьяно:

— А-а-а, гражданин начальник. Наше вам…

— Проснулся? — Андрей продолжал стоять, засунув руки в карманы плаща. — Молодец. Слушай внимательно, Федор Анисимович. Сколько тебе заплатили за то, что ты отнес кассету в отделение? Отвечай быстро, не раздумывая.

Климко наморщил лоб, вздохнул и, с трудом поборов желание снова ткнуться подбородком в грудь, ответил, «не раздумывая»:

— А чё?

— Ничё, — сказал серьезно Андрей. — Ответишь и спи себе дальше. Не ответишь — вызываю наряд, везу тебя, голубчика, в отделение и оформляю срок. Скажем, годик. За мелкое. Или за кражу.

— За-а ка-акую кра-ажу? — слюняво протянул тот.

— Найдем, за какую. Откуда деньги, Климко? Ты ведь лет шесть уже не работаешь. А между тем, со слов твоих же собутыльников, пьёшь уже сутки без просыху. Ясное дело, украл. А кражи у нас каждый день случаются. И не по одной. Найдем, куда тебя втиснуть. — Андрей посмотрел по сторонам. — Так как, вызывать наряд?

— Да ладно, чё там… Ну, полтинник. Хотел двадцать пять, да я не согласился.

— Полтинник за то, что кассету отнес? — недоверчиво поднял брови Павел. — Не многовато?

— Кому многовато, а кому и в самый раз, — ответил выпивоха, презрительно смерив взглядом оперативника. — А тя я ваще не знаю. — Он мутно посмотрел на Андрея и закончил: — Хотел четвертаком обойтись, да я не согласился. На полтинничке сошлись. Идти-то эвон куда…

— Как выглядел этот человек? — спросил Андрей.

— Ну, такой из себя… высокий вроде. Брюн… этот… брюнет. Такой, знаешь, вроде учёный или профессор. Ну, лицо. А вообще-то точно не скажу. Выпимши был изрядно.

Павел опустился на корточки, достал из внутреннего кармана посмертную фотографию Дмитрия.

— Это он? Смотри внимательно. Он?

Климко уставился на фотографию. Взгляд его, сперва туманный, становился все яснее, словно алкоголь молниеносно улетучивался из крови.

— Не, начальник. Ты мне «мокротень» не шей, понял? Я никогда… это… не трогал.

— Никто тебе ничего не шьёт, — терпеливо бормотнул Андрей. — Если бы мы тебе что-то пытались пришить, ты бы уже сидел на нарах и заливался соловьем курским без водяры своей. Так тот это человек или нет?

Климко ещё раз внимательно посмотрел на фотографию и пожал плечами.

— Не помню. Вроде тот, а вроде и нет. Не, не помню я, начальник. Выпимши был крепко. Не скажу. Нет.

— Ясно. — Павел спрятал фотографию в карман и поднялся.

Когда они с Андреем вышли на улицу, он вздохнул:

— Вот и поработай тут. Тот — не тот. По описанию вроде подходит. Брюнет. Высокий.

— У тебя рост какой? — спросил Андрей.

— Метр семьдесят восемь.

— Ты высокий?

— Ну как… Не очень. Смотря для кого.

— Вот именно. А спроси сейчас Климко, скажет: «Под два метра. Высоченный». Он ведь сидел, а ты стоял. Да ещё близко. Так что, — Андрей развел руками, — сам видишь. Как ты думаешь, если это потерпевший, то почему он не отдал кассету дежурному сам, а послал ка кого-то алкаша?

— Может, боялся, что за ним следят. Кто его знает. Всё равно твоего подозреваемого надо брать.

— Давай-Ка сделаем вот что. Сейчас пойдем к нему домой, побеседуем, выясним, чем он занимался вчера вечером и ночью. Приглядимся. А там и посмотрим. Взять-то его недолго.

Павел вздохнул, покачал головой.

— Ну давай, если ты настаиваешь. Хотя, помяни мое слово, зря мы тянем.

Иван открыл глаза и тут же закрыл их снова. Мышцы ныли, а суставы ломило так, словно кто-то пытался их вывернуть. Он невольно охнул и закрыл лицо от яркого света.

— Вставай, вставай, — прозвучал над ним голос Олега. — Пора нам уматывать.

— А? — Иван посмотрел на него из-под ладони. — Чёрт, как всё болит! Ох ты!..

— Восклицание у него вырвалось непроизвольно, при виде лица Олега. Оно было густо залито кровью и казалось бурой маской с белыми прорезями рта и глаз. Хотя и эти прорези выглядели не слишком симметрично. Разбитая нижняя губа перекошена, левый глаз заплыл.

— На себя посмотри, — коротко прокомментировал Олег. — Тоже не Ален Делон. Вставай. Умываемся и уходим.

Иван оперся на руку, с трудом оторвал непослушное тело от пола и осмотрелся. Крови было много. Коричневато-вишневые потеки виднелись и на стенах, и да двери. На полу, у порога, застыла тёмная лужица. Крупные капли собирались у бежевых плинтусов и стекали на желтый линолеум.

— У этого парня в руке был пакет с кровью, — не внятно заметил Олег. — Он меня пакетом по физиономии и треснул. Зараза. И шпалер мой унёс.

— Зачем тебе пистолет? — без любопытства осведомился Иван.

— На всякий случай. Если такие вот ребята заявятся.

— Ну и как? Помогло?

Олег хмыкнул уважительно. Его чудом уцелевший в побоище глаз засверкал любопытством.

— Вы посмотрите на него. Мало ему морду набили. Он ещё острит. Силен, бродяга. Не ожидал.

Иван, покряхтывая, поднялся на ноги, пошатнулся, уцепился за стену, чтобы не упасть.

— А как ты хотел? — продолжал вещать, шлёпая разбитой губой, Олег. — Восемьдесят тысяч вольт — это тебе не двести двадцать от лампочки.

— Надо кровь замыть, — пробормотал Иван.

— Не надо, — отмахнулся Олег. — Зачем? Замывай — не замывай, кому надо — увидят. До капли всё равно не отмоешь. И поторапливайся. Если сюда, зажав в зубах ордер на обыск и арест, уже не несется целая свора ментов, значит, я идиот.

— Сейчас пойдём. Плесну в лицо, и пойдём, — пробормотал Иван и, пошатываясь, побрёл к ванной.

— Ты только пошустрее там. Мне тоже неплохо бы себя в порядок привести. А то куда мне с такой рожей на улицу соваться?..

Андрей и Павел подошли к нужному дому, остановились у подъезда.

— Вон те окна, на третьем этаже.

— Справа?

— Справа. Видишь, свет и в комнате, и в кухне. Дома, значит. Пошли?

— Ну пошли. — Павел достал из-под пиджака пистолет и переложил в карман плаща.

— Зачем это? — спросил Андрей, открывая подъездную дверь.

— Что значит «зачем»? А если этот тип и нам железякой по темечку надумает сгоряча поднести? Тогда как?

— Не надумает. На психа он не тянет. Возмущение, может, и разыграет, но оказывать сопротивление не станет.

— Ха! Станет — не станет. Этот пострадавший, Луцик, тоже небось так думал. И где он теперь? То-то.

Они поднялись на третий этаж. Андрей прислушался к происходящему за дверью.