В этот момент дверь открылась, и в палату вошёл… «давешний капитан». Тот самый, с которым мы беседовали у подъезда в день «покушения» на Петра. Но, Боже мой, что у него был за вид! Щеки запавшие, в глазах нездоровый блеск.

— Привет, — сказал он, прикрывая дверь. Голос у капитана остался прежним. Сильным. — Рад, что ты всё ещё жив.

— А что, со мной что-то должно случиться? — спросил я, не двигаясь с места и оценивая свои шансы.

Их было чертовски мало.

— Не должно, но может, — сказал он и опустился на стул. — Садись. Мне необходимо с тобой поговорить.

— Поговорить? О чём?

Я покосился на сигнал вызова медицинской сестры у кровати. Присел рядом. Так, чтобы в случае нужды дотянуться до кнопки. Капитан уставился на меня тяжелым взглядом. Думаю, эти дни он тоже не терял времени даром.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить?

Как легко я начал обращаться с ним на «ты»! Что-то во мне происходит. Что-то меняется. К лучшему или худшему — увидим.

— Это ведь ты украл акции, — произнес он спокойно, но очень веско.

— Я? — Улыбка далась мне с большим трудом. — Ты с ума сошёл!

— Ты. Я знаю, — продолжал капитан. — Не перебивай, у нас мало времени. Говорить буду только я. Схема была правильной. Заказчик один. Но только им был не Фролов и не его сын. Им был ты. Каким-то образом тебе удалось познакомиться с Ириной Трофимовой. От неё ты и узнал о готовящейся сделке. Мне удалось выяснить, что Ирина собиралась разводиться с мужем, но Фролов настаивал, чтобы их общий сын остался с отцом. На эту удочку тебе и удалось ее поймать. Я съездил в больницу, где она подрабатывала в последнее время, и выяснил…

— Что ты выяснил? — спросил я, уже зная ответ.

— Тебя там помнят. Ты пару раз приезжал за Ириной, около полутора месяцев назад. Кстати, насколько я понял, Ирина не любила Виктора никогда. — Он достал сигарету, закурил и продолжил, глядя мне прямо в глаза: — До своего замужества она жила в Питере, где и зарабатывала на жизнь в качестве женщины лёгкого поведения. Эти данные есть в базе РУОПа. Их легко проверить. В Питере Ирина познакомилась с Виктором. Виктор в неё влюбился и, несмотря на протесты Фролова-старшего, предложил выйти за него замуж. Ты знал, что Виктор любит девушку, и умело использовал это. Я внимательно изучил видеозапись, и мне показалось, что в отдельных моментах оператор, пренебрегая более зрелищными моментами, снимал «нужные» планы.

— Ты хочешь сказать, что я специально нанял этих пацанов с камерой?

— Снимал не пацан. В кадре видны головы ребят. Оператор был значительно выше ростом. Странно, не правда ли? Камера одного из мальчишек, а снимал взрослый. Я поехал в гостиницу и узнал данные старшего группы. Потом отправился в институт, где ты учился, и выяснил, что этот человек учился с тобой в одной группе. Более того, вы часто даже сидели на лекциях за одним столом. Согласись, что для совпадения это слишком невероятно.

— Допустим, — ответил я с лёгкой улыбкой. — И что дальше?

— А дальше я через РУОП и налоговую полицию поднял данные на проданные железнодорожные и авиационные билеты и выяснил еще одну любопытную деталь. Двое ваших сокурсников были в Москве в день ограбления квартиры. Причём в институте вы четверо были в одной компании. Думаю, на записи один из этих двоих, сидя за рулем серых «Жигулей» третьей модели, как раз подбирает второго. Я опросил жильцов подъезда, и все они сказали, что действительно видели человека, стоящего на первом этаже, но этот человек поднял воротник плаща, так что никто не сумел рассмотреть толком его лицо. Пойдем дальше. Оставалось решить два вопроса: зачем тебе понадобилось громить офис и ради чего, собственно, все затевалось? На второй вопрос ответ нашелся достаточно быстро: в квартире, помимо акций, присутствовали еще и деньги, о которых почему-то все забыли. Плата за акции. Я не знаю, в какой именно форме — дорожные чеки, номера банковских счетов, на которые сбросили требуемую сумму, или что-то другое, — но они там были. Ты оказался даже умнее, чем я полагал с самого начала. Тебе ничего не стоило оставить себе часть акций. Но ты не стал рисковать и вернул все. Две сумки на вокзале в камере хранения, ещё одну обнаружили у Фролова в кабинете, четвёртую — у Виктора дома. Ты же оставил себе только деньги. Восемьдесят миллионов долларов, взятые из квартиры, и двадцать миллионов наличными, которые привёз Фролов. По поводу погрома мне пришлось поломать голову. Но в конце концов я нашел ответ и на этот вопрос. Тебе было необходимо свободное время для подготовки ограбления. Люди, ищущие деньги и акции, обязательно поинтересовались бы, работали ли вы в день происшествия. Им не составило бы труда установить, что ни вас, ни Петра, ни Олега в этот день в офисе не было. И тогда ты решил устроить «каникулы». Я позвонил вашей секретарше и выяснил, что насчет установки камер ты распорядился еще днем по телефону, а ваша Таня передала распоряжение Дмитрию Луцику. Просто тебе и в голову не пришло, что твое лицо попадет в кадр.

— Так, может, и Димку убил я? — В моём голосе сам собой прорезался сарказм.

— Нет. Луцика убили не вы. Его убили люди из второй группы. Стас, Пётр и остальные. Но в его смерти ты виноват тоже. Хотя и косвенно.

— Почему?

— Да потому, что ты и есть заказчик. Точнее, изначально-то вас было трое, но теперь остался ты один, и схема ограбления, насколько я понимаю, принадлежит тоже тебе. Я прав?

— Это сделали Петр, Ирина и Олег, — ответил я. — Спасибо за поучительный рассказ. Но, боюсь, мне пора идти.

— В таком случае я отправлюсь в газету и изложу эти соображения там. — Капитан усмехнулся. — Я бы никогда не стал разговаривать с тобой, но у нас возникла проблема. Мы сняли арест Фролова на вокзале и убийство «взломщиков», однако пленки украли. Полагаю, это сделала ФСБ. И теперь мне нужен свидетель. Человек, который мог бы подтвердить, что акции действительно украли, рассказать о том, сколько их было, а самое главное — кто и кому их продавал.

— Боюсь, что ничем не смогу быть вам полезен, — сказал я.

Знаете, а ведь этот сукин сын был абсолютно прав. В его рассказе имелись только две неточности: акции украли действительно мы, но только вместо Петра был Олег. Я, Ирина и Олег. И второе: ни один из нас не мог быть заказчиком хотя бы по одной причине — ни у кого из нас не было десяти миллионов долларов, чтобы втянуть в эту авантюру «взломщиков», а без денег ничего бы не получилось. Заказчика же, настоящего заказчика, я не знаю и не знал. Но он существует, и, я уверен, этот человек до сих пор жив. Зачем ему понадобилось затевать такую катавасию, не имею ни малейшего понятия. Акции мы положили в камеру хранения. Кто и когда их забрал — не знаю. Но то, что акции были возвращены, — факт. Коды же и номера банковских счетов остались у нас. Они до сих пор лежали в одной из ячеек. Только не на Курском, а на Ленинградском вокзале. Так что смысла всей этой аферы для заказчика я и сам не понимал. Но, как бы там ни было, что сделано, то сделано.

В целом, мне было жаль капитана. Похоже, он действительно влип в неприятную историю, но… если бы я открыл рот, меня бы убили. Так же, как скорее всего убьют его. Рано или поздно до капитана дотянутся. Когда вступаешь в схватку с животными, нельзя играть по людским законам. Приходится быть готовым ко всему и просчитывать свои ходы заранее, иначе ты обречен.

— Мне нечего добавить, — сказал я.

— Как ты думаешь, если все, о чем тут говорилось, появится в газете, — неожиданно зло спросил капитан, — удастся ли тебе дотянуть до завтрашнего вечера? Ведь мафия до сих пор ищет украденные Тучей деньги. Ух ты! Вот это уже разговор не человека, а животного. Значит, он все-таки принял их правила? Я подумал, затем спросил:

— Чего ты хочешь от меня?

— Тебе придётся рассказать всё.

У-у-у, братец! Уже, значит, не «нужно», а «придется». Когда человек начинает разбрасываться чужими жизнями ради навязчивой идеи, он перестает быть человеком и становится фанатиком, потенциально опасным для окружающих. А капитан, судя по всему, собирался броситься жизнью. Моей и своей.