Предполагалось, что экспедиция продлится около пяти лет. "Фрам", войдя в полярный бассейн через Берингов пролив, должен был повторить исторический дрейф Нансена. В контракте, подписанном Кучиным, было оговорено совершенно четко: "Согласно решению начальника экспедиции, ее ближайшей целью является исследование до сих пор не известных районов вокруг Северного полюса". Это было как раз то, о чем он мечтал! Но…

9 сентября 1910 года. Остров Мадейра, на рейде Фуншала. Дневник Кучина:

"В 6 часов вечера начали готовиться к подъему якоря. Когда все было готово, начальник экспедиции позвал всех участников на палубу… Этот всегда удивительно спокойный человек теперь заметно волновался.

"Господа, я позвал вас сюда, чтобы сообщить вам весьма важную новость, — сказал он. — План экспедиции существенно изменен. Сказать этого раньше я не мог, имея на то важные основания. С тех пор как американцы побывали на Северном полюсе и стортинг отказал нам в ассигновке, поездка к Северному полюсу утеряла несколько свой интерес. Теперь мы идем к Южному полюсу. Другая экспедиция, именно английская экспедиция "Терра Нова" под начальством капитана Скотта, имеет ту же цель и уже находится в пути. Именно это заставляло нас держать наши планы в секрете. Чтобы быть уверенным в вас, я позволю себе сделать опрос. Кто желает идти к Южному полюсу?"

Все отвечали "да". Мне он сказал, что придется остаться на судне, так как летом, т. е. в ноябре — декабре 1911 года, "Фрамом" будут сделаны океанографические исследования в южной части Атлантического океана…

Это известие поразило всех. Никто не подозревал… Но уныние скоро прошло. Наступило какое-то опьянение. Новые мысли, новые планы так же далеки от старых, как Южный полюс от Северного".

Чуть позже Кучин запишет: "Все больше и больше хочется попасть в береговую партию, но, вероятно, не удастся. Плохо быть океанографом в подобных случаях". Однако уже через несколько дней он полностью поглощен планированием предстоящих морских работ:

"Когда "Фрам" вернется от Земли Южная Виктория в Буэнос-Айрес, будет сделана океанографическая поездка. Во-первых, Буэнос-Айрес — острова Зеленого Мыса (думаю продолжить до берегов Африки), на юг по Гвинейскому течению до встречи с холодным течением, идущим на север от Игольного мыса, затем прямо на запад, к берегам Южной Америки. Такого рода исследований еще не было сделано в этих местах, и это будет иметь громадное значение. Вся работа будет лежать на мне, и надеюсь ее успешно выполнить. Только бы побольше свободы в действиях…"

14 января 1911 года "Фрам" подошел к берегам Антарктиды. Амундсен и восемь его товарищей остались на зимовку в Китовой бухте, на шельфовом леднике Росса. В октябре — декабре пятеро из них совершили триумфальный поход к Южному полюсу. А "Фрам" под командой капитана Т. Нильсена продолжал кругосветное циркумантарктическое плавание.

В дневнике Т. Нильсена есть запись: "Ертсен и Кучин все время собирали планктон. Счастливая улыбка озаряла лицо последнего, когда ему удавалось поймать в сетку одно или два "морских чуда"".

А. С. Кучин и штурман Х. Ертсен выполнили ценнейшие океанографические работы: 60 глубоководных станций, 190 сборов планктона, 891 проба воды. А когда океанологические работы были закончены, Кучин из Буэнос-Айреса отплыл на пассажирском пароходе в Европу. Он вез в Норвегию пробы воды и весь собранный за время плавания научный материал.

Корреспондент газеты "Русское слово", встретившийся с Кучиным в Осло, писал:

"Еще совсем молодой — ему всего 23 года, с открытым добрым лицом, немного мешковатый и застенчивый, он похож скорее на только что кончившего семинарию народного учителя, чем на отважного мореплавателя…

— Какие у вас планы на будущее?

— Я послезавтра еду в Берген к Хелланд-Хансену для исследования привезенного мною научного материала… А к рождеству думаю быть обратно в России, надеюсь пристроиться к какой-нибудь русской научной экспедиции.

— А как вы думаете, — спросил он меня вдруг, указав на лежавший на столе билет, — я вот приглашен сегодня в географическое общество. Говорят, там будет король со свитой. Полагается, вероятно, черный фрак? Это ничего, что я в матросской куртке? У меня нет другого платья".

В тот вечер застенчивый русский моряк был окружен всеобщим вниманием на заседании Норвежского географического общества. Он был представлен королю, а позже норвежское правительство наградило А. С. Кучина денежной премией — 3000 крон.

Вернуться к рождеству домой не удалось: два месяца потребовалось на обработку материалов. В контракте, который Кучин заключил в свое время с Амундсеном, было оговорено особым пунктом: "Все результаты работы являются собственностью экспедиции. Все наблюдения, предпринятые каждым отдельным участником экспедиции, должны находиться в ее распоряжении, так же как и вообще все записи в дневниках, касающиеся самой экспедиции… Участники экспедиции не могут без согласия ее руководителя опубликовать что-либо ранее трех лет после возвращения в Норвегию". Вот так и получилось, что Кучин не успел, не смог ничего опубликовать. А результаты были интереснейшие! Фритьоф Нансен позднее писал: "…моряки "Фрама" изучали океан между Южной Америкой и Африкой. Они первыми пересекли дважды эту малоизвестную часть океана, дополнили человеческие знания новыми сведениями о неизведанных морских глубинах, завоевав для науки новые области морского дна… Два океанографических разреза, выполненных "Фрамом", являются наиболее полными и длинными, которые были известны в какой-либо из частей Мирового океана".

В конце января 1912 года Кучин вернулся домой, в Онегу. Вернулся совсем ненадолго. В феврале неожиданно пришла телеграмма из Орла от Владимира Александровича Русанова: не согласится ли он, Кучин, принять участие в Шпицбергенской экспедиции?

Трудно сказать, были ли они раньше знакомы. Но конечно, Кучин знал о смелых Новоземельских экспедициях Русанова, читал, вероятно, его статьи о необходимости освоения Северного морского пути.

Экспедиция 1912 года официально была организована только для геологического обследования Шпицбергена, для разведки угольных месторождений. Но совершенно ясно, что уже тогда, в феврале — марте, Кучин прекрасно знал, что планы Русанова отнюдь не ограничиваются Шпицбергеном.

Еще в предварительном проекте экспедиции Русанов, высказав свое мнение о необходимости особо тщательного выбора судна, специально подчеркивал: "В заключение нахожу необходимым открыто заявить, что, имея в руках судно вышенамеченного типа, я бы смотрел на обследование Шпицбергена как на небольшую первую пробу. С таким судном можно будет широко осветить, быстро двинуть вперед вопрос о Великом Северном морском пути в Сибирь и пройти Сибирским морем из Атлантического в Тихий океан".

Русанов страстно ратовал за экономическое освоение Северного морского пути. В одной из своих статей, опубликованной в журнале "Известия Архангельского общества изучения Русского Севера" (членом этого общества был и Кучин), Русанов писал: "Перед Россией сейчас встала беспримерно великая историческая задача. Если эта задача будет решена, если мы найдем выход сотням миллионов пудов сибирских товаров самым дешевым Северным морским путем, то мы тем самым завоюем мировой рынок. Это бескровное, чисто экономическое завоевание неизмеримо важнее самой блестящей военной победы, так как экономическое господство является самой прочной базой политического могущества. И я считал бы цель достигнутой, если бы в моем призыве к завоеванию льдов послышалось нечто большее: призыв к завоеванию мирового рынка, призыв к могуществу, к величию и к славе России".

Призыв Русанова не мог оставить Кучина равнодушным. В одном из писем Александра Степановича есть емкие, определяющие жизненное кредо слова: "Служить делу, а не людям!" Невольно вспоминаются слова А. С. Грибоедова: "Служить бы рад, прислуживаться тошно!"

Они были единомышленниками, Русанов и Кучин, и вполне закономерно, что оба они с юных лет встали в ряды борцов с царским самодержавием.