— Ах, Джереми! — вскрикнула вдруг Кэт и, можно сказать, вырвал пяльцы из рук Сонси, повернула вышивку к мужу. — Ты только взгляни!
Джереми, Ник и Джилл в безмолвном восхищении уставились на картину.
— Сью, а где ты купила такой набор? Мне в магазине ничего подобного не встречалось, — мрачно проговорила Бетси. — Какой там номер партии? Рисунок, по-моему, очень замысловатый, хотя и несколько…
— Да нет, мам, — рассмеялся Крис, — это не набор. Сонси сама рисует на канве и цвета сама подбирает.
— А-а, — протянула Бетси. — Вообще-то я сразу подумала, что-то здесь не то… вся эта зелень и разные стежки. Но всё равно, Сью, работа очень своеобразная, пусть не…
— Бесподобно, Сонси! — перебивая её, горячо заговорила Кэт. — Я ещё в жизни не видела ничего подобного.
— Милая Кэт, как всегда, образец великодушия, — ласково заметила Бетси, но глаза её метали молнии. — Люблю таких восторженных людей. — Она с грустью погладила свою вышивку. — Ладно, уберу-ка я, пожалуй, эти жалкие потуги и займусь посудой. Дилетантам здесь не место.
Закусив губу, она сложила рукоделье в корзину и сверху прикрыла его шкатулкой.
Улыбка мгновенно сошла с лица Криса; он сконфузился.
Вот болван, подумала Кэт, возвращая Сонси вышивку и глядя, как та поспешно прячет её в свою нелепую лиловую корзинку. Как будто не знает, с кем он имеет дело. Впрочем, с него взятки гладки. Отвечать за всё придётся Сонси. Кэт вдруг почувствовала, что больше не в силах выносить эту гнетущую атмосферу, и, подойдя к Джереми, потянула его за рукав.
— Мы всё вымоем, Бетси. Не спорьте, прошу вас. Пошли, Джереми.
Джереми и Кэт тихо переговаривались на кухне.
— Всё очень просто. Скажешь, что у тебя горло разболелось, и привет…
— Неудобно, Джереми. Никто не поверит! Уж Бетси-то сразу всё поймёт и будет оскорблена…
— Ну и чёрт с ней! Кошмар! Дикость!.. Сама виновата! Я всегда говорил, что в их семействе все… чокнутые, но теперь это, по-моему, переходит всякие границы.
— И всё-таки неудобно… яблоки… Берди…
Джереми в сердцах швырнул мокрое полотенце на плиту.
— Ещё о Берди заботиться! Она ведь сама напросилась. К тому же её это как будто даже развлекает. Клянусь! Твоя толстокожая Берди просто обожает чужие скандалы.
— Неправда! Вечно ты…
— Да ладно, плевать мне на неё. Скажи лучше, где полотенца.
— Вон там, в буфете, на нижней полке.
— Тут есть всё, кроме кухонных полотенец. — Джереми стал рыться на полке, натыкаясь на грелки для чайника, крышки от молочников и салфетки, которые мать Алисы, вероятно, стелила на поднос, но с тех пор никто ими не пользовался.
Вдруг на зелёный линолеум вывалились потускневшие кольца для салфеток и раскатились по всему полу.
— Дьявольщина! — прошипел Джереми.
— Ах, какой же ты неловкий! Посмотри, что наделал!
Они одновременно наклонились, чтобы подобрать кольца, и сильно стукнулись лбами. Джереми взвыл от боли и опустился на пол, обхватив голову руками. Кэт резко выпрямилась и стиснула зубы от внезапно подкатившей злости.
Дверь из гостиной приоткрылась, и в неё просунулась рыжая грива Джилл.
— Ой, простите, — сказала она, вытаращив глаза и приподняв брови.
— Да заходи, Джилл! Ты не помешала. Мы тут чуть не подрались. — Внезапно к ней вернулось хорошее настроение. Она протянула Джереми рука, помогая ему подняться.
— Нервные клетки не восстанавливаются, — тяжело вздохнул он, потирая лоб. — В довершение ко всему голову расшиб…
— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — предложила Джилл. — Если честно, нет сил сидеть там с ними. Объясните мне, что значит весь этот ужас!
— Спроси чего полегче! — огрызнулся Джереми. — Мы завтра уезжаем. Кэт заболевает.
— Ну уж нет, Джереми Дарси! — злобно прошипела Джилл. — Вы что, собираетесь оставить нас Ником на съедение этим Тендерам?
— Не волнуйся, Джилл, — спокойно отозвалась Кэт. — Никуда мы не уедем. Ох, чёрт, перчатки порвались. Резина слишком тонкая. Такие покупать без толку. Слушай, Джилл, там в столе должна быть ещё упаковка. Не поищешь? Ну вот, давай сюда. Спасибо.
Джереми решил не сдаваться без боя.
— Я думаю, Кэт, раз ты больна, мы должны уехать…
Но продолжить ему не дали: дверь снова отворилась и в кухню проскользнул Ник.
— Ишь вы какие умные! Сами улизнули, а мне амбразуру закрывать?
Он повернулся к Джереми.
— Бетси вымещает свою злобу на Сонси, а Алиса прицепилась к Анне. В общем, они там как кошки на раскалённой крыше.
— Ужасно! — подхватила Кэт. — Мы уже вчера имели удовольствии… Неужели так будет продолжаться каждый вечер?
— Помяните моё слово, эту женщину однажды обязательно кто-нибудь прикончит, — угрюмо пробормотал Джереми. — И никто, кроме неё самой, даже не удивится.
— Да, бедняжка Бетси! Она ведь всем желает добра.
— Ты неисправима, Кэт, — снисходительно бросил муж. — Неужели ты до сих пор не уразумела: никакого добра она никому не желает. А желает она только одного: чтобы все плясали под её дудку.
— Нет, Джереми, это было бы слишком просто, — отрезала Кэт. — Тут что-то кроется. Ты заметил, как она посмотрела нынче на Уилфа?.. Она чего-то боится, уверяю тебя.
— Точно! — кивнул Ник, задумчиво поглаживая бороду. — Старик ведет себя более чем странно… И эти его траурные истории…
— А как вам Алиса? — подхватила Джилл. — По-моему, она совсем из ума выжила. Но уж лучше бы Бетси оставила её в покое. Ведь старуха явно не хочет уезжать из этого дома. Она привыкла к своему старому хламу, и больше ей ничего не нужно. Кстати, никто не хочет поиграть в «Ма-йонг» (Настольная игра, распространённая в странах Юго-Восточной Азии и Британского содружества. В «Ма-йонг» играют фишками и карточками) или в «Эрудита»? Алиса, как ни странно, помнит, где они лежат. Я лично предпочитаю «Эрудита», а вы?
Джилл с удивительной лёгкостью умела перескакивать с одного на другое, но Кэт решительно прервала этот «поток сознания»:
— Слушай, Ник, а чего она теперь прицепилась к Анне? Неужели опять насчёт пиявок?
— Нет.
— А что?
— Я не дослушал лекцию о злодеяниях Дамьена Трелора, с подчёркнутым безразличием ответил Ник, внимательно изучая ноготь на большом пальце. — О его жестокости по отношению к бедняжке Анне, о его тщеславии, напыщенности и полном отсутствии моральных устоев.
— Боже, какое идиотство! — простонала Кэт. — И чем он им не угодил?
— Он поддонок, — твёрдо сказал Джереми. — Я просто диву даюсь, как Анна могла…
— Ерунда! Он очень интеллигентный и приятный человек, — резко возразила Джилл.
Кэт и Джереми изумлённо воззрились на неё. Джилл с вызывающим видом выдержала эти взгляды, но её бледное веснушчатое лицо загорелось румянцем. Даже шея в вырезе полосатого джемпера вспыхнула.
— В последнее время при Джилл о Дамьене лучше не говорить, — через силу усмехнулся Ник и побледнел так же внезапно, как Джилл покраснела. — Она за него горло перегрызёт. Вы же знаете, они вместе работают над книгой. Очень тесное сотрудничество, я бы даже сказал — интимное.
— Заткнись, Ник, ты мелешь чушь! — напустилась на него Джилл и, повернувшись к Кэт, добавила: — Дамьен написал прекрасную книгу об австралийском антиквариате. И фотографии сам сделал — тоже великолепные. Мы будем её издавать, и я работаю над ней как редактор, вот и всё. Книга очень важная, и мне хочется, чтобы всё было в лучшем виде, и Дамьену тоже, поэтому нам приходится часто встречаться, вместе думать, обсуждать, снимать вопросы. И ничего особенного, а уж тем более интимного в этом нет.
Джилл надменно вскинула голову и говорила запальчиво, что совершенно не в её стиле. Может быть, поэтому то, что она хотела всем внушить, выходило не слишком убедительно. Дамьен между нею и Ником явно стал камнем преткновения.
— Что ж, если вы привечаете только таких прохвостов и жуликов, то удивительно, как это издательством «Пинки» до сих пор не заинтересовалась полиция, — насмешливо произнёс Ник.
