Только не плакать, только не раскисать, только не сейчас!

Человек в чёрном плаще подъехал ближе, внимательно наблюдая за ее действиями. Почувствовав его взгляд, она вздрогнула, резко выпрямила плечи, напряглась, взялась за эфес меча. Но он не собирался нападать, а просто смотрел, безучастно, холодно, отстраненно — будто сторонний наблюдатель или зритель в театре.

Участники драмы на пшеничном поле, образовали две группы, разделённые примятыми зелеными побегами: Стелла, склонившаяся над мёртвым Леоналем, и женщина на рыжей лошади в окружении своей свиты. И обе пока бездействовали.

Человек в чёрном плаще вернулся к своей спутнице и что-то сказал ей. Принцесса напрягла слух и вычленила из завязавшейся между этими двумя беседы всего одну, но важную фразу, фразу женщины: «Валар, приведите её ко мне живой». Теперь она знала: владелица рыжей лошади — Вильэнара.

— Я убью тебя! — сжала кулаки принцесса. Закипавшая внутри злоба придала ей новых сил. Она ей отомстит: и за мать, и за Леоналя, и за всех тех, кого она столько лет держит в страхе.

Не сводя с нее взгляда, девушка усмехнулась: Вильэнара на расстоянии полета стрелы. Не повезло тебе, жертва умеет стрелять.

Принцесса обманчиво медленно вернулась к лошади, скользнула рукой по колчану… Раз — и оперение стрелы зажато между пальцами, лук вздернут к груди.

Вильэнара запаниковала, спряталась за спинами слуг. Стрела вонзилась в одного из них. Не дожидаясь реакции остальных, Стелла взлетела в седло Ферсидара: хочешь поиграть в прядки — поиграем. Она заходила с тылу, пользуясь тем, что лошади ее противников уступали по скорости победителю елизских скачек.

Почувствовав свою уязвимость, колдунья предательски растворилась в весеннем воздухе. Девушка с досадой натянула поводья. Что-то просвистело возле уха, она инстинктивно дёрнулась в сторону. Вовремя — ещё немного, и её жизненный путь был бы окончен. Проявивший инициативу человек («Это тот, которого я ранила», — быстро идентифицировала его девушка), потянулся за вторым ножом, но метнуть не успел — Стелла оказалась проворнее.

Забрав свой кинжал, принцесса огляделась, ища глазами двоих потенциальных противников — один из них уже скакал к ней.

— Оставь её в покое, Джад! Ради кого ты так стараешься?

— Но ведь она убила Эрика!

— Так ему за то и платили, чтобы он каждый день ходил под смертью. Он выполнил свою работу, а ты ещё нет.

— Но, господин…

— Я сказал: оставь её в покое.

— Но сеньора сказала…

— А мне плевать на то, что она сказала. Твоя работа окончена. Припугнули — и хватит! — охладил его пыл человек в чёрном плаще.

— Как прикажите! — с досадой пробормотал Джад.

Не сводя глаз с них обоих, почти не моргая, Стелла позвала Лайнес: сейчас ей была нужна надёжная послушная лошадь.

Валар со снисходительной улыбкой наблюдал за её незамысловатыми действиями, но не пытался что-либо предпринять. Девушку бесило это спокойствие, эта насмешка, скользящая по уголкам его рта. Теперь, рассмотрев, она видела, что он не принадлежит ни к одному народу, населявшему Сиальдар и его бывшие провинции — другие черты лица, цвет кожи, да и манера говорить. Если приехал с Вильэнарой, значит, дакирец. Молодой — ровесник Марана, может, даже младше.

— Чему Вы ухмыляетесь? — крикнула принцесса.

Дакирец промолчал.

— Пытаетесь меня запугать? Не выйдет!

— Пугать я Вас не буду, вместо этого дам совет. — Валар подозвал Джада. — Вам не зачем ехать в Дакиру.

— А если я поеду?

— Значит, мы скоро встретимся.

— И где же? В Монамире? Боюсь, Вы меня недооцениваете. Я убью Вас здесь и сейчас.

— Прикусите язычок, пока сами не отправились к тому, кто Вас послал. Что Вы на меня так смотрите? Представьте себе, я знаю, зачем Вы так рветесь пересечь границу.

— А Вас, значит, послали мне помешать?

— Вам и мешать не нужно, с Вашим норовом Вы до Симонароки не доедете. Повздорите с кем-то на постоялом дворе — и все, окажитесь в своем загробном мире. Народ здесь простой — если что, легко берется за нож.

Это было последней каплей, переполнившей мелкий сосуд её терпения: меч взлетел из ножен, а Лайнес галопом неслась на Валара.

Джад оказался недостойным доверия господина и бросился наутёк. Стелла среагировала мгновенно: стрела наказала его за малодушие.

Принцесса торжествовала: недвижная изваяние дакирца было нарушено. Его вороной со звёздочкой на лбу попятился. Поджарый, тонконогий, он казался выше Ферсидара, но, по мнению девушки, во всём другом уступал ему.

Еще мгновение, и Стелла узнала бы, чего на самом деле стоит ее искусство владения мечом — но не судьба. Подпустив ее на критическое расстояние, конь Валара совершил головокружительный прыжок. От неожиданности принцесса натянула поводья. На её боевой пыл будто вылили ушат холодной воды.

— Разве такое бывает? — удивленно пробормотала она и машинально спросила: — Какой породы этот конь?

— Дакирский аман, — ответил Валар и неожиданно добавил: по-лиэнски — Вильэнара пока не видит в Вас злейшего врага, так что проявите благоразумие. Если исчезните сейчас — она о Вас забудет. Прощайте!

Пустыня Одок была странной пустыней: согласитесь, не ожидаешь обнаружить подобную природную аномалию посреди лугов и пашен. Местные жители сторонились её, особенно гигантской тени Чёрной скалы. Говорили, что когда-то на ней жил дракон, которого убил отважный герой. Вот уже несколько десятилетий от чудовища не осталось ничего, кроме легенды, которую рассказывали детям долгими зимними вечерами.

Когда-то Чёрная скала была частью гигантской горной цепи, протянувшейся от моря до моря задолго до того, как образовались Ринг Маунтс и Симонароки; по сравнению с ней они были малыми детьми. Это были не просто горы, а граница, разделявшая мир Посвященных и мир Просвещённых, миры Света и Тьмы.

В стародавние времена у их подножья встретились силы добра и зла и сошлись в страшнейшей битве в истории человечества. Противоборствующие волны колдовства породили землетрясение, похоронившее великие горы. Лишь Чёрная скала осталась сиротливо стоять, оплакивая своих сестёр.

Из земной лавы родился дракон, огнём своего дыхания сотворивший пустыню.

Тень Чёрной скалы была у девушки за спиной; солнце перевалило через высшую точку небосвода.

Чем дальше Стелла углублялась в царство песка, тем больше ей хотелось спать. Разморённая солнцем, она мечтала хотя бы на минуточку прикрыть глаза и заснуть; бороться с этим запретным желанием с каждой минутой становилось всё сложнее. Жёлтое колеблющееся марево плыло перед глазами; неясные красноватые тени, витавшие над линией горизонта, то появлялись, то исчезали.

Красавец Ферсидар апатично переставлял ноги по песку; хозяйка всерьёз беспокоилась за него. И дёрнуло же её заехать в эту пустыню! Тоже мне, осмотр достопримечательностей!

— Если бы не Вильэнара, меня здесь не было, — вздохнула она. — Стреляла бы уток в Деринге, танцевала на балах… Но тогда бы я не повидалась с дядей, не узнала, сколько же в мире интересных вещей, так и сидела бы в своей скорлупе, наивно полагая, что Лиэрна — самый прекрасный город на свете. Любимый — да, но не самый-самый. Уверена, самый-самый я еще не видела.

Принцесса взглянула на коня и вернулась в жестокий мир реальности:

— Всё же, мне не следовало брать с собой Ферсидара, нужно было оставить его у дядюшки.

Упорная бескомпромиссная борьба с дремой началась с новой силой. В конце концов, сон всё же сморил её. Глаза сами собой закрылись, и девушка погрузилась в мир бессвязных сновидений, но уже не в родной Феармар. Сны были беспокойными, сменяли друг друга, не оставляя после себя какого-то заметного следа. Постепенно движение их замедлялось, подводило принцессу всё ближе к тонкой черте небытия. От падения за эту черту её спас лай Шарара. Стелла с трудом разомкнула веки и увидела, как щенок бежит по песку. Но куда он бежит? Смочив лоб парой капель драгоценной влаги, девушка более-менее пришла в себя.