— Здравствуйте, принцесса, — с усмешкой поздоровалась она. — С новой весной Вас! Помниться, в последний раз мы виделись почти год назад. Надеюсь, Вы ещё не забыли о Ренге?

Забыла ли она? Такое вряд ли забудешь! Сеньора жрица была тогда сама любезность, особенно когда так предупредительно напомнила о том, что титул принцессы — вовсе не панацея от всех бед.

— Нет, не забыла, — покачала головой Стелла и, улыбнувшись, добавила: — У меня хорошая память. Если не ошибаюсь, Вы обещали отомстить мне?

— Многое изменилось, — уклончиво ответила колдунья. — Маргулай убит, меня выгнали из Рента…

— Неужели? Какой ужас! И где же Вы теперь живёте? — деланно посочувствовала ей девушка. Эти откровения Наамбры с каждой минутой становились всё интереснее. По крайней мере, из её слов вырисовывались смутная картина событий, происходивших за пределами долины Уэрлины. — В Вашем прелестном домике в Фарендардуш-Гарде? Мне не посчастливилось видеть его, зато мой друг имел возможность оценить его архитектуру. Он так восхищался им!

— Именно там, Ваше высочество. Меня любезно приютили в Фарендардуш-Гарде.

Голоса обеих были слащаво любезны. Обе старательно играли роли старых добрых подруг, стремясь спрятать за сладкой фальшью кипевшую в них чёрную злобу. Две кошки, то вбирающие, то выпускающие коготки из мягких лапок, щурящиеся, будто от удовольствия, и выжидающие удобного момента, чтобы, вытянувшись струной, разом покончить со всей этой видимостью.

— Раз Вы живёте в Фарендардуш-Гарде, то, наверное, часто бываете в Добисе? Как там сейчас? Поди, многое изменилось? Помниться, там был великолепный образчик умения тратить чужие деньги — дворец Маргулая. Он до сих пор пустует в целости и сохранности, или жители на радостях разграбили его?

— Понятия не имею. Я не бываю в Добисе. Кулан не благоволит ко мне, и мне не хотелось бы злоупотреблять его терпением.

— Как, неужели достопочтимый Кулан до сих пор жив? — удивилась Стелла. Вот это новость! А ведь её даже мучили угрызения совести… До чего же живучи эти маргины, просто диву даёшься! — Однако мне казалось, что я убила его.

— Боюсь, в тот день у Вас было плохо со зрением, — съехидничала Наамбра. — Вам лишь показалось, что он мёртв. Вам вообще многое в последнее время кажется. Из достоверных источников мне известно, что он абсолютно здоров, и, более того, — она ухмыльнулась, — я слышала, что он ждёт Вас в гости. Очень ждёт. Ведь Вы тогда ушли, не попрощавшись.

— А что Вы здесь делаете? — Принцесса предпочла не углубляться в дела, связанные с Добисом.

— Я? Просто еду в Грандву. Поверьте, мы с Вами встретились абсолютно случайно. Я спокойно ехала, наслаждалась видами — а тут Вы. Вот и решила напомнить Вам, что я ничего не забыла.

Пока Стелла обдумывала ответ, в поле зрения показался Маран. Сначала он её не заметил, подбросил в костёр мха и веток, перебросился парой слов со слугой и лишь затем, заметив брошенный принцессой котелок, обеспокоено позвал её.

Его тревога была оправдана: обычно она не бросали вещи просто так, где попало.

— Я сейчас! — крикнула девушка. Ей не хотелось, чтобы барон и Наамбра встретились.

Услышав незнакомый голос, колдунья обернулась.

— А, Вы опять путешествуете не одна, только этого молодого человека я не знаю. Признаться, он нравится мне больше того мальчика, у Вас хороший вкус. Будьте так любезны, познакомьте меня со своим спутником. — Она с интересом рассматривала Марана.

— Если хотите, узнайте его имя сами, — резко ответила принцесса.

Наамбра пожала плечами и, не дожидаясь приглашений, подъехала к стоянке. Девушка видела, как она что-то приветливо крикнула барону, как тот поклонился ей и что-то ответил. Она не знала, о чём они беседовали, но ей показалось, что говорили о ней.

Её пугало чересчур любезное поведение колдуньи: та явно что-то замышляла.

— Она не простит мне убийство отца и кузена. Наамбра ненавидит меня и ждёт удобного момента, чтобы напасть, — размышляла принцесса, быстро шагая по берегу реки. — Не хватало ещё, чтобы она впутала сюда Марана!

Девушка заметила, что при её приближении колдунья отвела барона в сторону. Ей это совсем не понравилось. Стелла сердито пнула ногой землю и нарочито громко стукнула котелком о камень, рискуя расплескать всю воду — никакой реакции!

— Барон Остекзан, Вы собираетесь проторчать там до вечера? — недовольно крикнула принцесса. — Или Вы предпочитаете питаться разговорами?

Барон обернулся:

— Уже иду, Ваше высочество!

Колдунья любезно распрощалась с ним и издали поклонилась принцессе, — та никак на это не отреагировала — и быстро скрылась из виду.

— Она едет не в Грандву, а в Лиэну, чтобы поговорить с Марис, — проводив её взглядом, решила Стелла. — Они обе хотят мне отомстить.

— Похоже, Вы давно знакомы с этой прелестной сеньорой, — заметил Маран. — Конечно, это не моё дело, но, боюсь, Вы вели себя с ней крайне нелюбезно.

— Я вела себя с ней так, как она этого заслуживает.

Барон недоумённо пожал плечами.

После привала внезапно поднялась метель. Для гор такая резкая перемена погоды — не редкость; вьюги часто случаются ранней весной, когда злые зимние ветра, не желая подчиняться воле Беарис, мстят людям за окончание времени своей власти. Но на этот раз пурга была сильнее, чем обычно.

Они сбились с пути; сапоги с налипшим на подошвы снегом, скользили по камням. Ветер хлестал в лицо мокрыми острыми снежными хлопьями.

Стелла, стиснув зубы, упрямо брела вперёд. Она продрогла до костей, пожалуй, даже ещё глубже. Облепленная снегом куртка не спасала от ветра, казалось, он продувал её насквозь. Противный снег набивался за ворот. Принцесса шла наугад; ноги вязли в нанесённых вьюгой сугробах. Вдруг, не нащупав под собой опоры, девушка с очередным порывом ветра скатилась вниз, в свистящую белую бездну. Она больно ударилась головой обо что-то твёрдое и потеряла сознание.

Очнувшись, принцесса увидела, что лежит в большом сугробе. Её саму сверху тоже занесло снегом. Рядом чернел маленький мокрый комочек.

Вьюга окончилась.

— Шарар! — тихо позвала Стелла, но щенок не откликнулся.

Принцесса растёрла снегом саднящий лоб. Затылок ныл, голова кружилась.

Полежав неподвижно несколько минут, преодолев нараставшее чувство тошноты, девушка с трудом встала на ноги. Пошатываясь, она подошла к щенку и взяла его на руки, чтобы согреть. Он был живой. Головная боль, как и тошнота, всё не проходила.

— Мы с тобой умрём в горах, маленький мой, умрём от голода и холода, — прошептала принцесса, присев на снег. — Это всё Наамбра… Она предупреждала — и она мне отомстила.

Девушка ощущала себя страшно одинокой посреди этих холодных чужих гор, и даже долгожданное солнце, наконец прорезавшее густую пелену серых туч, не обрадовало её.

Щенок согрелся и, заскулив, соскользнул на землю. Он призывно тявкал и, вцепившись в рукав хозяйки, настойчиво попытался сдвинуть её с места.

— Куда ты меня тащишь? — Принцесса недоумённо смотрела на него.

Шарар продолжал упорно тянуть её за рукав, и Стелла сдалась, встала и пошла туда, куда он хотел.

Щенок привёл её к Лайнес.

Стелла прижалась щекой к её морде, почувствовала тёплое дыхание лошади.

— Лиэнские боги нам уже не помогут, — прошептала принцесса, потрепав Лайнес по гриве. — Теперь мы сами за себя.

С трудом взобравшись в седло и больше полагаясь на чутьё лошади, чем на свою «трещавшую по швам» голову, она отправилась на поиски барона и его слуги. Они увенчались обнаружением мёртвой вьючной лошади и живого коня Марана.

— Где же твой хозяин? — вздохнула принцесса, посмотрев в тёмные грустные глаза лошади. — Неужели погиб?

Девушка пока в это не верила, но факты были против благоприятного исхода поисков. Что ж, ещё не вечер, и, быть может, до темноты она успеет найти его живым и здоровым.

Там, где она обнаружила мёртвую вьючную лошадь, Стелла сделала привал. Наскоро перекусив тем, что осталось от их провизии, она отряхнулась от снега и надела под куртку более-менее сухую одежду. Теперь девушка чувствовала себя более-менее комфортно. Если бы не головная боль, всё было бы великолепно.