Они замолчали. Ей не хотелось уходить, а ему отпускать её. Но нужно было сделать первый шаг, он самый трудный. Не смотреть через плечо, не оборачиваться. А как тут не обернуться, он ведь ей не чужой, а родной дядя, которого она не видела восемнадцать лет. Да, можно сказать, что уже восемнадцать.

— Дядя, тебе отдать перстень?

— Мой? Нет, пожалуй, он у меня не один, пусть останется, как память. Может, хоть так ты иногда будешь обо мне вспоминать.

— Дядя, я вовсе не такая дурная!

— А я этого не говорил. Просто ты забывчивая. Скажи, если бы не твоя поездка в Дакиру, ты бы так и не напомнила о себе?

Стелла опустила глаза.

— Ну ладно, всё, я тебя не ругаю. Можешь спокойно ехать.

— До свидания. Я буду по тебе скучать. — На её щеках заблестели слёзы. Всё-таки не выдержала, а ведь дала себе слово! Значит, она его уже любит. Как же важно кого-то любить и знать, что тебя кто-то любит!

— Тебе уже пора? — Он, наконец, остановил на ней грустный взгляд. — Что ж, до свидания. Я тоже буду по тебе скучать. Да пребудет с тобой милость богов! Доброго пути.

Наваэль вышел первым, видимо, чувствуя, что Стелла сейчас разревётся. Она пошла за ним, безжалостно подавляя желание дать волю чувствам. Во дворе, перед чужими людьми, всё должно быть пристойно. И оно было пристойно, принцесса даже улыбалась. Зато за городом девушку охватили печальные видения, навеянные разбереженной письмом памятью, а среди них — самое черное воспоминание, отразившееся в волшебном зеркале по пути в Дакиру.

…В большой полупустой комнате, несмотря на день, было темно. Портьеры опущены и плотно задёрнуты. Тяжёлые тёмно-синие бархатные портьеры. Такие плотные, что ни один лучик не проникает внутрь.

Тускло горели свечи; самый высокий канделябр стоял перед покрытым чёрным сукном столом в центре комнаты. На столе — открытый гроб. В нем, со скрещенными на груди руками, лежала светловолосая женщина. Бледная кожа отливала синевой. Неподвижный взгляд обращён в потолок. Сквозь неплотно сжатые бледные губы проглядывал аккуратный ряд зубов.

Белое на черном.

Возле гроба, пристально вглядываясь в лицо покойницы, неподвижно сидела белокурая девочка в скромном траурном платье. Другая девочка, рыжеволосая, меньшая годами, стояла у окна и с тупым остервенением рвала лепестки белых лилий. Их в комнате было великое множество — на полу и на консольных столах стояли вазы с цветами. Девочка по очереди расправлялась с лилиями в одной вазе и переходила к другой.

У обеих сестер были красные заплаканные глаза и испуганное выражение лица.

Младшая девочка бросила очередной цветок на пол и медленно подошла к гробу. Она с ногами забралась на свободный стул, прикоснулась рукой ко лбу покойницы и тихо спросила:

— Мама, ты спишь?

Старшая сестра подняла голову и шёпотом ответила, что мама умерла.

— Нет, она спит и сейчас проснётся! — со слезами на глазах упрямо возразила девочка и затрясла руку покойницы. — Мама, мамочка, проснись!

— Ты же знаешь, Стелла, она не проснётся. Мама умерла.

Задрожав всем телом, девочка, нечаянно опрокинув канделябр, отшатнулась от гроба и, захлебываясь слезами, закричала:

— Нет, я не верю! Мама жива, она не могла меня бросить! А ты злая, злая, злая…

У принцессы вновь зазвенел в ушах далекий крик боли и отчаянья. Она тяжело переживала смерть матери и, быть может, потом у неё просто не хватило слёз, чтобы достойно оплакать отца.

Девушка отогнала от себя призраки прошлого и заставила себя улыбнуться.

Вот и граница. Что ж, жди меня, Лиэна, я скоро вернусь домой! Я уже ощущаю твой воздух, слышу твой голос, чувствую твоё дыхание.

Впереди, среди поникшей ковыли ковыляла пожилая женщина с маленьким мальчиком. Она вела ослика, впряженного в полную фруктов тележку. Шарар подбежал к ним, покрутился вокруг, обнюхал и вприпрыжку вернулся к хозяйке.

— Обычные люди, иначе Шарар что-то почувствовал, — подумала принцесса.

Женщина остановилась, заметила Стеллу и зашагала к ней.

— День добрый, красавица! Не подскажешь мне, старой женщине, как попасть в Гирлян?

— И Вам добрый день, бабушка. Вам на юго-запад вот по этой дороге.

— Спасибо, красавица? А сама куда едешь?

— В Лиэну.

— В Лиэну? Слышала я о такой стране, но никогда не была. Домой едешь или в гости?

— Домой. — Она почему-то разоткровенничалась с ней. Может, потому, что лицо этой женщины казалось таким добрым и безобидным?

— Да, долго тебе еще ехать! — покачала головой старуха. — Наверное, проголодалась? Там у меня в тележке яблочки… Возьми, поешь, они вкусные.

— Спасибо, с удовольствием.

Стелла подъехала к тележке и выбрала румяное яблоко. Только она поднесла его ко рту, как подаренное Валаром кольцо соскользнуло на землю. Ничего не поделаешь, нужно его поднять. Положив яблоко обратно, принцесса наклонилась, но поднять кольцо не успела — змея ожила и мгновенно выросла до естественных размеров. Девушка была напугана не меньше стоявшего неподалеку мальчика, когда та ужалила ослика в ногу. Животное рванулось в сторону… и превратилось в дракончика.

Змея метнулась к мальчику, но промахнулась. Он успел отскочить и спрятался за спиной старухи. Стелла не поверила глазам, когда та превратилась в Вильэнару. Мальчик тоже оказался не мальчиком, а Угбаном. Приятная встреча в солнечный летний день! Старая истина подтвердилась: если проблема не решена, она обязательно о себе напомнит.

Гадина выросла до внушительных размеров и, заключив принцессу в кольцо, положила голову на согнутый хвост.

— Что это такое? Откуда здесь колдовство? Чьё это колдовство? — недоумевала колдунья. Что ж, нельзя просчитать всё заранее.

Зато Стелла пребывала в состоянии эйфории.

Побольше бы таких подарков, как это кольцо, — и все её проблемы были бы решены.

— Ладно, что бы это ни было, верни мне перстень.

— Не отдам. Попробуйте, отнимите, — усмехнулась девушка.

— Воровка, подлая воровка! — завизжала Вильэнара. — Угбан, немедленно забери у неё мой перстень!

— Извините, госпожа, я не могу. Одного из моих товарищей убил красный туман, который научилась вызывать эта девица.

— Дурак! Все приходится делать самой, — пробурчала колдунья.

Она сотворила какое-то заклинание и резко выбросила вперед руку. Стелла тут же почувствовала острую боль в шее. Вильэнара рассмеялась и очень медленно обошла вокруг девушки; будто затягивая веревочную петлю. Ещё одно движение, сопровождаемое злорадной усмешкой, — и девушка упала на колени, беспомощно глотая воздух ртом. Но торжество колдуньи длилось недолго: внезапно лицо её почернело, а руки беспомощно, словно плети, повисли вдоль туловища. Придя в себя, Стелла увидела у неё на шее змею, которая без зазрения совести жалила Вильэнару, ломала ей кости тугими крепкими объятиями.

Угбан, словно пугливый заяц, метнулся к повозке и, не заботясь о целости фруктов, погнал ее на юг.

— Нет, милый мой, ты так быстро не уйдёшь! — Стелла вытащила лук, прицелилась и довольно подпрыгнула — не промахнулась.

Высосав из Вильэнары все силы, змея освободила жертву и отползла к ногам принцессы.

Колдунья сидела на земле. Заметив, что осталась одна, она испуганно огляделась вокруг. Змея угрожающе зашипела — Вильэнара тут же растворилась в воздухе, пробормотав:

— Какая же он тварь! Как он мог так со мной поступить?

Интересно, кого она имела в виду? Угбана?

Змея снова превратилась в кольцо.

— Спасибо Вам, Валар! — прошептала девушка, снова надев его на палец.

К полудню Стелла увидела на горизонте небольшое скаллинарское поселение. Утомлённая жарким солнцем, она решила заехать туда, оказав должные почести главе рода и незабвенному реналу. Лишь бы на этот раз её отношения с пёстрыми шатрами кочевников сложились лучше!

Навстречу ей выбежали собаки, обнюхали, заворчали. В прошлый раз их собратья вели себя дружелюбнее.

— Назад, назад! Пошли вон, брехуны! — прикрикнула на них пожилая женщина, чистившая рыбу у ближайшего шатра. — А Вы проезжайте, они сытые, — бросила она принцессе.