— А она что же? — как-то отрешённо спросила Лиза, рассматривая трещинку рядом с портретом на стене, за спиной следователя.

— А она, судя по показаниям, в это время бегала вызывать скорую!

— Ну?..

— Милиция приехала позже скорой, но все они, каждый в своё время оказались в нужном месте! — следователь грустно вздохнул и чуть оттянул узел галстука вниз. — Вот так вот! — он внимательно всмотрелся в пустые глаза женщины.

— Ну?

Его глаза похолодели, но он сдержался…

— Вам что-то не ясно?

— Именно!

— Вы письмо читали?

— Ну!?

— Что "ну"? Будете мужа вытаскивать или на цугундер его? — следователь сжал губы в тонкие нитки.

Она заметила, что губы мента пропали, и спрятала свои… они даже чем-то стали похожи, он и она.

— У меня нет таких денег, могу адвоката… разве что… — она стыдливо вздохнула. — Сын учится в институте, работаю одна… нет, вряд ли! — её руки нервно разгладили юбку на коленях.

— Адвокат ему, что мёртвому припарки! — жёстко прозвучало в ответ, и она ещё больше склонила голову.

— А если я… — её голос дрогнул, — сообщу о вашем вымогательстве в прокуратуру? — сил поднять голову не нашлось, и голос упёрся в пол…

— Ну, будут у меня неприятности, но у вашего мужа ещё большие, да и доказательства нужны, магнитофона-то в сумке у вас нет?! Или есть? — он натянуто улыбнулся. — Увы, думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь! — его сухой смешок посыпал песочком…

И она закашлялась…

Стакан воды был заботливо наполнен и пододвинут…

— Вас поимеешь, как же! Волки! Точнее — шакалы, гиены, стервятники! — пустой стакан громко установился на полировке стола.

— Не нужно так нервничать, я, между прочим, вам помочь хочу, но я не один и не самый главный, — он едко ухмыльнулся, — а был бы самый, то всё бы продала, всё бы заняла, и то было бы мало!

— А не наоборот — в один рот? — Лиза тоже криво усмехнулась с ненавистью глядя на разгулявшегося мусора.

— В таком случае его бы здесь вообще не было — вашего бывшего благоверного, исключалась бы сама возможность попадания его в эти стены, если бы вы имели выход наверх! Видите, как я с вами откровенен?! — он нетерпеливо вздохнул. — Сколько можете? И это разговор последний! Не сговоримся, упекут твоего бича на декашку, то есть на десятку, учти!

— Ну, если мы уже на "ты", то — половину, или пусть сидит, но это уже будет на твоей совести! — Лиза пошла ва-банк, понимая, что плетью обуха не перешибёшь. Если бы здравствовал папа, что-то можно было исправить, но сейчас… Мать Димы тоже исключалась, уже три года, как она уехала на Дальний Восток с новым мужем. Лиза не осуждала её, каждый имеет право хоть на капельку счастья, а если и не счастья, то на право не быть одиноким. Надежда Петровна и так десять лет провдовствовала, и когда в её жизни появился отставной подполковник Мишкин… Она любила называть его по фамилии; "Мишкин" — говорила она и её тускнеющие с возрастом глаза набирали былого блеска. Лиза изредка писала ей, раз в год, примерно, и год назад, как и прошлый, не сказала правды о Диме. Надежда Петровна обижалась, что он не пишет, и грозилась приехать! Лиза подумала: "Не попросить ли денег у неё?.. — но думала не долго. — Пожалуй, серьёзной суммой она помочь не сможет, а по мелочам не стоит её расстраивать, в таком возрасте это просто опасно! Да и не приедет она, так, пугает только! Из-за кого другого, может, подсуетилась бы, но не Димки. — Лиза вспомнила Надежду Петровну, её часто неискреннюю улыбку, постоянно кокетливые девичьи амбиции, километрами завышенное мнение о себе, своей правде, и поёжилась…

Сумма — в семь тысяч долларов — имела место быть, но все она отдать не могла, Фрэд должен был учиться!

— На пару лет учёбы двух тысяч хватит, а там видно будет… Если что… есть ещё квартира! Разменяю… проживу в однокомнатной! — решила она. — Пять… и это окончательно! — твёрдо подтвердила Лиза вслух и, наконец, подняла голову.

Следак сглотнул слюну, втянул на место узел галстука, долго смотрел на жертву и деланно безразлично спросил:

— Когда?

— Завтра пойду в банк… — Лиза отвернулась, ей было неприятно видеть его шевелящийся кадык.

— Завтра в четырнадцать нуль — нуль! — он снова сглотнул, но она этого не видела. — Вот повестка… не опаздывайте! — Он вежливо приподнялся со стула и вожделенно смотрел на её шевелящиеся под юбкой ягодицы, пока за ней не закрылась дверь.

— Молоток! — в кабинет ворвался злой следак и схватил доброго за плечи. — Ну ты работаешь! Есть чему поучиться!

— Слышал? — добрый самодовольно усмехнулся.

— Ага! Всё до единого вздоха! — злой кивал головой, как застоявшийся мерин. — Мы ведь вообще на неё не рассчитывали! Супер!

— Ещё придушим эту всеобщую розвальню — Развалову Марию и всё будет ладушки! — Добряк оскалил ровные белые зубы, словно фотомодель и шарахнул коллегу по плечу.

— Развалим развалюху! — воодушевлённо воскликнул тот, чуть было не подпрыгнув. — А чего мы её из дела отпустили? — он нахмурил в непосильном напряжении лоб, избороздив морщинами.

— Так нужно, чтобы была наиболее коммуникабельной!

— Уверен?

— Ещё бы!.. — добрый почесал затылок. — И что они в этом уроде нашли?

— Нам не понять! — заржал злой.

— И, слава Богу!

Их радостный смех достиг лестничной площадки и заставил улыбнуться всех, кто считал в этот момент ступени.

Белое зимнее солнце заставило его прищуриться, но сквозь щели глаз он продолжал наслаждаться колкостью холодного в эту пору светила, напрягая уставшие веки. Морозный воздух ворвался без спросу в лёгкие, и голова приятно закружилась, получив чрезмерную, давно забытую долю кислорода.

Он долго стоял и, задрав голову, смотрел в голубое марево… затем протянул руку и потрогал солнце, скорее погладил; это выглядело странно, входящие на крыльцо люди, оглядывались на него — одни улыбаясь, другие, раздражённо морщась; он не был похож на блаженного, скорее на БИЧа, кем и был, по сути, и редко, когда похожий типаж вызывал жалость у прохожих, чаще неприязнь.

— Дима… — женский голос окликнул, и он осмотрелся… Маша с Виктором стояли у лавочки, с которой видимо только что поднялись, увидев его.

— Приятно, приятно! — он чуть не прослезился, обнимая друзей и снова ловя неприязненные взгляды прохожих.

— Пошли отсюда, здесь аура ни к чёрту! — сдавленным голосом проговорил Виктор, видимо тоже растрогавшись встречей.

— Прикинь, что ты сказал, — рассмеялась Маша. — Но прозвучало неплохо!

Дима снова посмотрел вверх… и остался доволен отсутствием облаков — день обещал быть добрым.

— Ну что, к нам, отметим? — он радостно ощерился разбитыми вспухшими губами и съёжился синяками глаз.

— Нет, идём ко мне, так будет удобнее, — Виктор со значением взглянул на опустившую глаза Машу.

— Чем удобнее? — Дима тоже посмотрел в её сторону, и что-то неприятное шевельнулось в его душе волосатой гусеницей…

— У нас нет теперь дома! — тихо сказала Маша и неожиданно неестественно рассмеявшись, потянула его за рукав… — Пошли уже, водка греется на столе, поживём пока у Витьки!

— Не понял?! — Дима попытался освободить руку из женского захвата…

— Ну не здесь же тебе всё объяснять! — Виктор не выдержал и повысил голос. — Давай выбираться из этого серпентария, дома всё узнаешь — у меня, посидим, выпьем, обо всём поговорим спокойно. — Он взял Димку за вторую руку, и они с Машей поспешили его увести…

* * *

— Ты же сам написал мне такое письмо, что я готова была вместо тебя взойти на эшафот, если бы нужда! — Маша глубоко вздохнула.

— Ну ты же поняла, надеюсь, что я писал под диктовку, меня так грузанули… думал: не выживу, но ещё больше испугался, что в пресс хате опустят, намёк был слишком толстым, чтобы не поверить, — Димка посмотрел на бутылку и кивнул Виктору…