Может быть, в конце концов, все же лучше находиться в этом чужом доме. Радость покинула ее. И ничто не могло заставить ее слушать музыку, даже погребальную песню.

Пэн осмотрелась. После того как Морган набросился на нее, она убежала, не видя, куда идет. Она равнодушно заметила, что нашла убежище в алькове между колоннами длинной галереи. Особо не всматриваясь, она окинула взглядом внутренний двор через одно из ромбовидных стекол в ряду окон, который тянулся почти от пола до потолка. Окно запотело, и она наблюдала, как водяная струйка стекает по одному стеклянному ромбу к другому.

Он набросился на нее как взбесившийся конь.

Она не забыла боль и стыд и не забыла, как чуть не закричала от боли от его нападок. Но потом ее вдруг охватило оцепенение. С ним пришло облегчение. Она смутно осознавала, что эта зима в сердце оберегала ее от страданий, поэтому она цеплялась за свое безразличие, стараясь не разрушить ледяной панцирь, сковавший ее чувства.

— Госпожа Фэйрфакс.

Она повернула голову, и увидела за спиной Кристиана де Риверса. Он протянул руку, но опустил ее, когда она покачала головой.

— Я возвращаюсь домой.

— Матерь Божья, леди, я не собирался останавливать вас.

Он снова протянул руку и послал ей такой властный взгляд, что она без возражений вложила свою руку в его. Отведя ее к концу галереи, он завел ее в гостиную. Она заняла предложенный им стул перед пылающим огнем и уставилась в мраморный камин.

— Погрейте руки, сладкая. Они холодные как лед.

— Я возвращаюсь домой, — сказала она, не сводя пристального взгляда с мрамора. — Я не нужна вам, чтобы выследить вашего священника-шпиона.

Внезапно Кристиан встал возле нее на колени и накрыл рукой ее пальцы. Она вздрогнула от неожиданного тепла.

— Я боялся, что Морган попытается убить вашу любовь. Я пытался остановить его.

Пэн услышала, как говорит бесцветным голосом:

— Он меня больше не интересует.

— Нет, интересует. Требуется гораздо большее, чтобы убить такую любовь как ваша, моя милая. Уверяю вас, жестокость чужда природе Моргана. Я очень удивлен, что его семейство не заставило его стать таким. Нет, он еще не убил вашу привязанность.

Кристиан сжал ее руки:

— Так же как не смог победить свою любовь к вам. Именно это заставляет его нападать на вас с такой жестокостью.

Ее ледяная защита треснула. Трещины расходились и становились все шире, пока Пэн не накрыло осколками как плащом из алмазов. Теперь она снова могла чувствовать боль. Пэн отвернулась от Кристиана.

— Он заставил меня почувствовать отвращение к самой себе. Я никогда не прощу ему этого, и я больше никогда в жизни не хочу его видеть. Я должна была догадаться, что никто не может заставить другого человека отказаться от давних страхов. Я только сейчас поняла это.

— Да, — сказал Кристиан. — Но мы можем предоставить Моргану возможность научиться самому бороться с ними. И поверьте мне, я грозный учитель.

Пэн повернулась и сердито посмотрела на него. Чем больше этот человек говорил, тем больше его колких замечаний пробивали ее ледяной покров.

— Я уже говорила вам, милорд. У меня нет никакого желания исправлять характер Лорда Моргана. Более того, я искренне надеюсь, что когда-нибудь какая-нибудь красивая и остроумная леди завладеет его сердцем и растопчет его. Клянусь Крестом, я никогда никого в своей жизни не ненавидела, но ненавижу Моргана Сент-Джона.

— Но вы простите его.

— Нет, даже если сам Бог попросит меня.

— Это придется сделать мне, поскольку Бог занят в другом месте.

— Нет, милорд.

Кристиан вздохнул:

— Очень хорошо. — Он поглядел на нее из-под густых ресниц. — Но я огорчен, поскольку надеялся отвлечь моего ворона от охоты на английских дам. Кровь Господня, иногда я беспокоюсь за его здоровье, он чересчур напрягается.

— Чего хотят эти леди… нет. — Пэн обхватила себя руками. — Мне все равно.

Она избегала его почти веселого взгляда. Через несколько секунд он вздохнул и снова заговорил.

— Тогда, может быть, вы сможете помочь мне в другом вопросе. — Он протянул ей что-то. С его ладони соскользнуло распятие на цепочке, распятие, на котором переплелись золотые змеи с рубиновыми глазами.

— Пара для змеиного кинжала, — сказал Кристиан.

Распятие, словно заколдованное, притягивало Пэн, и она с ужасом уставилась на него. Он протянул его ей, но когда она коснулась креста, зло будто паук поползло по ее руке, и она отдернула пальцы, словно обжегшись.

— Я не могу, — сказала она. — Это принадлежит Жан-Полю, не так ли? Коснуться его все равно что окунуться во зло.

— Ах, да, — сказал Кристиан, убирая крест в мешочек на поясе. — Морган упоминал о ваших способностях. Но вот что я скажу, вы сможете справиться с ними. Только для того, чтобы мы могли выследить ублюдка с его помощью.

— Кончится тем, что я сойду с ума, а вы ни на шаг не приблизитесь к вашей цели. — Пэн вздохнула. — Я ничем не могу вам помочь.

— Да, Морган рассказал мне о кинжале, но вы все же можете помочь мне. А вот мой дорогой ворон нет, поскольку весь исходит гневом и страстью, хотя и не признает, что жаждет вас. Нет, дайте мне договорить. Я кое-что придумал.

Кристиан поглаживал мешочек, в котором находилось распятие.

— Вы поплывете на Остров Покаяния. Когда вы отчалите, я скажу ему, что позволил вам уйти, зная, что Жан-Поль сбежал на остров в поисках убежища.

— Блаженные Святые, нет.

— Он бросится за вами как гончая за сукой. Он совершит любой подвиг Геракла, чтобы добраться до тебя.

— Он придет за священником, а не за мной. Кроме того, он поймет, что его обманули. Я не хочу участвовать в этой глупой затее.

— Полноте, Госпожа Фэйрфакс, не позволяйте минутному гневу разрушить ваше будущее.

Пэн встала и оказалась лицом к лицу с Кристианом.

— Клянусь честью, для Моргана Сент-Джона в моем сердце больше нет любви. Окажите мне любезность, милорд, поверьте в то, что я вам говорю.

— Вы уверены?

— Совершенно уверена.

Качая головой, Кристиан склонился к ее руке.

Пэн почти улыбнулась ему.

— У вас доброе сердце, милорд, и я благодарна вам за ваши пожелания. Вы попытались оживить мое мертвое сердце надеждой. И хотя попытка не увенчалась успехом, я всегда буду помнить вас.

— Со временем вы можете передумать.

— Нет, милорд. Я не буду рисковать и не позволю ему снова причинить мне боль, ведь если ему это удастся, не думаю, что смогу это вынести.

Через несколько дней после того, как он чуть не затащил в постель Пэн, Морган одевался в своей спальне. Он больше не видел её. Бодрствуя, он ловил себя на том, что с нетерпением ждет звука её шагов за дверью. Каждый раз, когда кто-то входил, он поднимал взгляд, ожидая увидеть её.

И каждый раз ошибался. Рошфор определил мальчика с кухни прислуживать ему, поскольку Пэн больше не интересовало состояние его здоровья. Вместо ласковых, прохладных рук и обнадеживающих улыбок, он получил сопливый нос и косолапые, постоянно спотыкающиеся ноги.

Большую часть времени он провел, злясь на неё и все же с нетерпением её ожидая. Сейчас же он решил, что не может больше находиться в этой спальне. Прогулка — вот в чем он нуждался. И он будет осторожен и не приблизится к комнате Пэн. Само собой разумеется, он не знал, где она, а значит, мог натолкнуться на неё случайно.

Затягивая пояс, он слишком напряг плечо, и на его лице появилась гримаса боли. Плечо заживало хорошо, но вовсе не из-за той отвратительной припарки для свиней. Морган поднял взгляд, когда Кристиан вошел в комнату, неся два кубка с горячим сидром.

— Доброго тебе дня, ворон. — Он вручил Моргану один из кубков. — Вижу, ты хорошо отдохнул от трудов по разбиванию невинных девичьих сердец.

— Не сомневаюсь, она послала вас умолять меня.

Кристиан прислонился к каминной полке, потягивая сидр, и озорно улыбнулся Моргану.

— Я когда-либо умолял тебя о чем-нибудь?

Морган пожал плечами и отставил кубок, пока натягивал сапоги.