Он не понимал ее, но если она довольна, то он не станет подвергать сомнению ее рассуждения. Вместе они вышли из спальни Пэн и встретили в зале толпу слуг и крестьян. Когда они вошли, он прошептал Пэн на ухо.

— Прошлая ночь уже не секрет, Гратиана.

Она послала ему одну из своих сверкающих улыбок.

— Это меня не беспокоит.

Их встретило море пристальных взглядов. При их появлении Дибблер отошел от толпы и заспешил к ним. Осторожно глядя на Тристана, он вручил Пэн запечатанное письмо. Она открыла его, и они вместе его прочитали.

— Какое чудо, — сказала Пэн, как только закончила.

Тристан приподнял бровь.

— Кутвелл — такая щедрая душа, что готов все простить и предложить мир?

Пэн хихикнула и подняла голос, обращаясь к зрителям.

— Что скажете? Действительно ли сэр Пондер Кутвелл — щедрая душа?

Ответом были крики, хохот и насмешки.

— Тогда это превосходная уловка, — сказал Тристан, беря ее за руку и забывая о Пондере Кутвелле.

— Да, — сказала Пэн, — превосходная. И мы ее проигнорируем. Ты голоден?

Он наклонился к ее уху.

— После вчерашних упражнений мой желудок иссох, так же как и мой…

— Тристан!

Он усмехнулся, когда она своей рукой прикрыла его рот. Он поцеловал ее ладонь, и она убрала руку, чтобы накрыть ею горящую пламенем щеку. Оглядевшись вокруг и обнаружив множество направленных на нее пристальных взглядов, она топнула ногой, заставив всех разойтись и усесться за столы.

Она повернулась к нему.

— Я не буду сидеть в этом зале, чтобы все на нас глазели.

— Могу я попросить Твисл, принести еду в бювет?

— Пожалуйста.

Он отправил ее вперед, сказал Твисл принести хлеб, сыр и эль, а затем последовал за ней. В бювете Пэн придвинула два стула к жаровне. Он подошел к колодцу и начал опускать ведро. Он не шутил, говоря о голоде, но его жажда была сильнее. Он начал поднимать ведро, и когда оно достигло верха, склонился над колодцем, чтобы схватить его.

Когда он наклонился, что-то тяжелое навалилось на него сверху, потянуло вниз, и он повалился на ограждение колодца. Не думая, он локтем нанес удар и оттолкнулся от края. Он услышал вопль, как будто стадо овец пыталось перекричать сороку.

Кто-то, взяв его за плечи, толкнул, и он снова упал на ограждение. Он почувствовал, как ноги его отрываются от пола. Его голова окунулась во влажную черноту. Он услышал разнесшийся эхом крик — Пэн. Чернота обступала его, но он ухватился за ограждение и обеими ногами ударил.

Одна его нога попала в чье-то крепкое тело, которое отлетело от толчка. Тяжесть со спины сразу же исчезла. Он вскочил, снова оказавшись у края колодца, повернулся и вытянул свою шпагу.

— Тристан, нет!

Выйдя из себя, он поначалу не ответил, тогда Пэн схватила его за руку и закричала на него. Он приметил своих врагов, двоих из них. Навел на них оружие. И тут вдруг узнал своих противников.

— Божья борода, — произнес он, тяжело дыша. — Старая карга и кухарка.

Нэни опиралась на метлу и пыхтела, в то время как отброшенная им Твисл, кипя от злости, ощупывала свой зад. Он вложил шпагу в ножны, не зная, как реагировать на нападение, совершенное двумя женщинами. Пэн явно не была напугана. Пронесясь мимо него, она встала перед ними.

— О чем вы думали, совершая нападение? Ну, не дрожите и не вопите.

Твисл хромая прошла вперед, сделала реверанс и указала на Тристана. — Мы дали клятву, что, если он проведет с Вами ночь и не даст после обещания жениться, мы засунем его в колодец и не освободим, пока он не произнесет брачный обет.

Тристану захотелось прочистить уши, чтобы посмотреть, не обманывает ли его слух из-за того, что его только что перевернули вверх тормашками. Он взглянул на Пэн, чьи глаза искрились весельем, когда она переводила взгляд с него на своих служанок.

— Фу, Твисл. Вы хотели, чтобы я вышла замуж за человека, барахтающегося в колодце?

— Да, госпожа, — сказала кухарка, засучивая рукава своего платья, чтобы показать толстые мускулы рук. — Можно я столкну его и приглашу старого священника?

— Вот что, Твисл…

Изумление Тристана спало, когда он прислушался, так как ему вдруг показалось, что вокруг него уже нет бювета. Он испытывал смутное чувство сожаления, не зная, может ли он вообще обещать себя Пэн, но это чувство потеряло значение, как только в его сознании промелькнуло изображение, которое начало принимать реальные очертания.

Толпа мужчин на учебной площадке. Он вместе с остальными кричал и улюлюкал двум юношам, окруженным подбадривающими их мужчинами. Эти двое: один — темноволосый, другой — блондин, исступленно сражались из-за долго сдерживаемых обид и давней ненависти.

Он поддерживал темноволосого, того, чьи волосы были столь же черны как и его собственные, который двигался так же, как двигался бы он, чей голос был более глубокой версией его собственного. Он ненавидел золотоволосого. И тут золотоволосый потерял свою шпагу. Она воткнулась в землю, и он наклонился, вынимая ее.

Тристан крикнул, чтобы темноволосый воспользовался случаем. Когда его герой, готовясь атаковать, проходил мимо него, Тристан закричал и поощрительно подтолкнул его. Темноволосый рванулся вперед, в то время как блондин вытаскивал свою шпагу из земли. Клинок поддался. Тристан закричал. Темноволосый растерянно оглянулся — и напоролся на клинок.

Тристан вскинул руку и вскрикнул. Кто-то тряс его, и мужские крики начали стихать, а затем исчезли. Его внимание, даже более того — все его существо изменилось при звуках голоса Пэн, зовущего его назад из сумерек памяти.

— Тристан, что с тобой? Тристан?

— Это была моя вина. Все это время это была моя вина.

Пэн сжала в ладонях его лицо и заставила его посмотреть на нее. — Тристан, взгляни на меня. Что тебя беспокоит?

— Я вспомнил кое-что.

Твисл фыркнула.

— Он, без сомнения, вспомнил двух или трех жен.

— Нет, только отрывок, какая-то стычка, случившаяся давным-давно. — Тристан оперся бедром о край колодца, в то время как Пэн держала его за руку. — Но никаких имен. Только лица. Там был мужчина. Я думаю это был мой отец, и два мальчика, один темноволосый, а другой — светло. — Он уставился на свои ботинки. — Темноволосый умер.

Нэни Боггз сделала большой глоток эля и вытерла рот рукавом.

— Но ни намека на Ваше собственное имя. Как он может жениться без имени? Мы никогда не задумывались об этом.

Он все еще пытался напрячься и подстегнуть память, но она не желала возвращаться, за исключением этого нового безмерного чувства вины и раскаяния. Это был не сон. Это было реальное воспоминание — воспоминание, которое ему хотелось навсегда стереть из памяти. Если он мог стать причиной чьей-то смерти в детстве, что же он сейчас за человек?

Когда-то он жаждал возвращения памяти, а теперь боялся этого. Он был убежден, что темноволосый юноша приходился ему кем-то важным, и он убил его, это так же верно, как если бы он сам держал ту шпагу. Иисусе, на что еще он был способен? Какую еще гнусность он совершил?

Пэн сжала его руку, и он посмотрел на нее. С тревогой она изучала его, и он улыбнулся ей. Она никогда не должна узнать, сколь ужасен его грех, поскольку она безоговорочно ему доверяет. И он не хотел думать о том, что ему придется вынести, когда он увидит, как ее восхищенный взгляд обратится в презрительный, если он скажет ей правду. Он доверит ей только часть воспоминания, но не все. Он хотел, чтобы даже Бог не знал всего.

Сэр Пондер Кутвелл с трудом поднялся вверх по лестнице на второй этаж и тяжело дыша зашагал к большой комнате с высокими потолками. Замерев на пороге, чтобы успокоить дыхание, он провел потными руками по лисьему меху на рукавах своего халата. Резкий и отрывистый голос произнес.

— Итак?

Пондер засунул большие пальцы за пояс на его желеобразном животе. — Все сделано, но ответа не последовало. Эта злобная собака Дибблер вытолкал моего человека без ответа на послание. Он не позволил ему подождать. Если бы я мог достать этого похитителя свиней, я бы намотал его кишки на колесо телеги.