Санни очень любила эту хижину. Правда, она относилась к своему первому дому не так трепетно, как ее сестра Либби, нет. И не так, как родители. Для Санни хижина оставалась любимым, хотя и немного странным местом, которое она по-доброму любила. Вроде старой чудачки тетушки.

Санни не могла бы поселиться здесь постоянно, как Либби с мужем. Жить уединенно, ни с кем не общаясь, не видя ни души. Пусть сама Санни тоже родилась здесь, в глуши, но ее сердце — в большом городе с яркими огнями, шумом и суетой.

Сняв шерстяную шапку и поправляя пальцами короткие пряди, она внушала себе: «У меня каникулы, небольшая передышка». Санни считала, что заслужила отдых. В конце концов, в колледж она поступила в нежном возрасте — в шестнадцать лет. Отец часто шутил: его младшая дочь часто бывает умна себе во вред. Блестяще отучившись, Санни с двадцати лет ищет себя и все никак не может найти.

Она старалась добиваться совершенства во всем, чем занималась. Наверное, поэтому она училась всему — от степа до декоративной живописи. Но, несмотря на достижения и победы, ее саму ничто не радовало. И она продолжала поиски, вечно недовольная, вечно беспокойная и вечно корящая себя за то, что все бросает на полдороге.

Настала пора остепениться. Вот она и приехала сюда, чтобы подумать, что-то решить, устроить свою жизнь. Вот и все. Пусть ее выгнали с последнего места работы, она не намерена ни от кого скрываться… Точнее, злорадно напомнила она себе, ее выгнали с двух последних мест работы.

Во всяком случае, накопленных денег ей должно хватить до конца зимы — здесь и тратиться-то особенно не на что. Если она поддастся искушению и купит билет на следующий рейс до Портленда, Сиэтла или любого другого места, где что-то происходит, она обанкротится через неделю. И будь она проклята, если приползет назад, к добрым, любящим и вместе с тем разгневанным родителям.

— Ты дала себе слово, что останешься, — бормотала она, распахивая дверцу машины. — Пробудешь здесь до тех пор, пока не поймешь, кто такая Санни Стоун и на что она годится.

Вытащив два пакета с продуктами, купленными в ближайшем городке, она с трудом зашагала по снегу. В самом крайнем случае, думала она, за два месяца, проведенные в хижине, она всем докажет, что вполне самостоятельна и самодостаточна. Если, конечно, она раньше не умрет от скуки.

Войдя, она первым делом посмотрела на очаг, радуясь, что огонь по-прежнему хорошо горит. Несколько лет, проведенных в герлскаутах, не прошли даром. Оба пакета с покупками она небрежно бросила на рабочий стол. Аккуратная Либби, конечно, сразу бы принялась все разбирать. Санни же думала: глупо раскладывать пакеты и банки по полочкам, если рано или поздно все равно придется доставать.

Так же небрежно она повесила куртку на спинку стула, тряхнув ногами, скинула сапожки, которые полетели в угол. Достала из пакета шоколадный батончик, развернула его и побрела в гостиную. Сегодня она намерена весь вечер читать. В последнее время ей хотелось продолжить учебу и получить диплом юриста. Правда, не очень-то ей нравится зарабатывать на жизнь болтовней. Вместе с одеждой, камерой, альбомом для набросков, диктофоном и танцевальными туфлями Санни привезла сюда две коробки учебников по самым разным специальностям.

На прошлой неделе она отбросила несколько вероятных для себя профессий. Она пришла к выводу, что писать сценарии — дело слишком ненадежное. Медицина ее пугала. Ну а мысль открыть магазин одежды в ретро-стиле показалась ей какой-то слишком уж гламурной.

Зато юриспруденция сулила нечто большее. Санни представляла себя либо хладнокровным, жестким окружным прокурором, либо самоотверженным и пылким государственным защитником.

Во всяком случае, попробовать стоит, думала она, поднимаясь по лестнице. И чем скорее она поймет, чем намерена заняться, тем быстрее сумеет уехать из хижины, где самое интересное занятие — слушать, как журчит в водосточном желобе растаявший снег.

Откусив кусок шоколадки, она шагнула в свою комнату и увидела его. Он стоял у кровати — ее кровати — и, судя по всему, с интересом разглядывал модный журнал, который она вчера вечером уронила на пол. Теперь журнал находился у него в руках, и он сосредоточенно поглаживал пальцем глянцевую страницу, как будто определял качество экзотической ткани.

Хотя незнакомец стоял к ней спиной, Санни сразу оценила его рост: на целую голову выше ее, а ведь она совсем не коротышка — метр семьдесят шесть. Черные волосы падают на ворот свитера; пряди растрепались, как будто он долго ехал в открытой машине. Затаив дыхание, она рассматривала незваного гостя.

Для случайно забредшего сюда туриста он одет слишком аккуратно и легко. Джинсы новые, похоже, неношеные. На ботинках ни пятнышка; они дорогие и, насколько можно судить, сшиты на заказ. Нет, вряд ли он турист, хоть и безголовый — поехал в горы зимой и так легко оделся!

Он поджарый и мускулистый… хотя мускулов под мешковатым свитером не видно. Если он вор, то глупый вор: вместо того чтобы набивать сумку ценными вещами, листает модный журнал.

Санни метнула взгляд на комод. Сверху стоит шкатулка с ее побрякушками. Украшений у нее немного, но каждая вещица заботливо выбиралась и покупалась без оглядки на цену. В общем, все ее вещицы принадлежат ей — как и комната, в которую он вломился без спросу!

Забыв обо всем, она выронила недоеденный батончик, схватила ближайшее доступное ей орудие — пустую бутылку — и, размахивая ею, шагнула вперед.

Джейкоб услышал шорох и краем глаза успел заметить размытое красное пятно. Он инстинктивно развернулся и сделал шаг в сторону. Бутылка просвистела у самой его головы и вдребезги разбилась о прикроватный столик. Грохот раздался такой, как будто в тесной комнатке выстрелили из ружья.

— Какого…

Больше Джейкоб ничего не успел сказать; ноги у него вдруг подкосились. В следующий миг он понял, что лежит на спине, а над ним склонилась высокая сероглазая блондинка — гибкая и потерявшая контроль над собой. Она стояла чуть пригнувшись и выставив вперед руки в классической боевой стойке.

— Только без глупостей! — Голос ее, как, впрочем, и глаза, не сулил ему ничего хорошего. — Не хочу причинять тебе лишнюю боль, поэтому вставай медленно. Спускайся вниз и убирайся отсюда! Даю тебе тридцать секунд.

Не сводя с нее глаз, Джейкоб медленно приподнялся на локте. Когда имеешь дело с представителем примитивной цивилизации, действовать лучше не спеша.

— Что, простите?

— Что слышал, приятель! У меня черный пояс, четвертый дан. Только шевельнись, и я разобью тебе череп, как гнилой орех!

Если бы она не улыбалась, Джейкоб поспешил бы сразу объясниться. Но она улыбнулась — и он принял вызов.

Не говоря ни слова, он вскочил и занял примерно такую же стойку. От него не укрылось, что в ее серых глазах мелькнуло удивление — не страх, а именно удивление. Первый ее удар он заблокировал, но почувствовал его силу — рука онемела от предплечья до плеча. Он шагнул в сторону и ловко уклонился от удара ногой в подбородок.

Джейкоб заметил, что его противница очень подвижна. Подвижна и проворна. Он блокировал ее удары, заняв глухую оборону, и одновременно изучал ее. Ее бесстрашие вызвало у него восхищение. Настоящая воительница; она живет в таком мире, где бойцовские качества ценятся очень высоко. Да и сам Джейкоб, надо признаться, ничего не имел против хорошей драки.

Он понимал, что с ней шутки плохи. Один неверный шаг — и он очутится на полу, а блондинка сломает ему шею. Словно в подтверждение серьезности ее намерений она нанесла ему мощный удар ногой в грудную клетку, заставший его врасплох. В общем, ему пришлось изрядно попотеть. Он понял, что противница у него достойная — правда, он значительно превосходит ее в росте и весе.

Пользуясь обоими своими преимуществами, он делал ложные выпады и успешно блокировал ее удары. Наконец ему удалось мощным броском повалить ее на кровать. Не давая ей опомниться, он упал на нее сверху, схватил одной рукой оба ее запястья и завел ей за голову.