— От очной ставки можете отказаться, — быстро вставил Демин.

Все дальнейшее произошло в две-три секунды. Усыпив настороженность оперативников неторопливыми словами, расслабленной позой, ленивыми, замедленными движениями, Бузыкин вдруг резко прыгнул к двери, оттолкнув понятых, выскочил на палубу, захлопнул дверь и чем-то подпер ее снаружи. Все оказались запертыми. Было слышно, как он пробежал по гулкой металлической палубе к перекидной доске, как спрыгнул на берег, но тут же шаги снова зачастили по доске.

— Он думал, на дураков напал, — удовлетворенно проговорил Шестаков. — Я же оставил двух ребят на берегу. Куда ему деваться... В мартовскую воду не прыгнешь — без подготовки больше минуты не продержаться.

Капитан подошел к иллюминатору, покрутил какие-то винтики и распахнул его. Но выбраться на палубу никто не успел. В иллюминаторе показалась улыбающаяся физиономия Бузыкина. Он некоторое время молча рассматривал оставшихся в каюте, и улыбка его становилась все шире и радостней.

— Ну что, курепчики? Попались? Бдительность у вас хромает, товарищи следователи, вынужден буду доложить начальству. — Встретившись взглядом с Деминым, он вежливо поманил его пальцем.

— Еще пришибет чем-нибудь! — предупредил Шестаков.

Но Демин все-таки подошел. Бузыкин дал знак, чтобы тот наклонил голову, и прошептал на ухо:

— Нефедов. Только я ничего не говорил. — И уже громко добавил: — Пойду выпущу вас. А то еще попытку к бегству пришьете.

У двери послышался грохот отодвигаемого ящика, и дверь открылась. Бузыкин вошел, стараясь держаться на расстоянии от оперативников, от Шестакова, только мимо Демина прошел без опаски, оставив его за спиной. Снова сел на лежак.

— А то смотрю, уже кое-кто засыпать начал... Дай, думаю, распотешу.

В дверь заглянул запыхавшийся оперативник, оставленный Шестаковым на берегу.

— А-а, — протянул он, увидев Бузыкина. — Вернулся... Ну и слава богу. Я пойду? — спросил он у Шестакова.

— Да, все остается по-прежнему. А то он еще вплавь решится к берегу добираться... Парнишка с юмором, как видишь.

Демин присел к столику и начал перелистывать рассыпающуюся записную книжку Бузыкина. Найдя страницу, помеченную буквой «н», он увидел адрес, а ниже два слова: «Нефедов Сергей». Посмотрел на Бузыкина. Тот еле заметно кивнул, дескать, все правильно, это он и есть.

— Ну что, подъем? — спросил Шестаков.

— Да, ночевать вам здесь тесновато будет, — ответил Бузыкин, поднимаясь.

Почти всю ночь Демин провел в машине. Дневная оттепель, мокрый снег сменились привычным ночным заморозком, дорога покрылась коркой льда, и водитель ехал не быстрее сорока километров в час, останавливался, чертыхался, стараясь не разбудить подремывающего пассажира.

Перед самым городом Демин проснулся. В свете встречного света дорога сверкала льдистым покрытием, в ней отражались фары машин, огни далекого города. Почувствовав, что Демин на заднем сиденье уже не спит, шофер вздохнул с облегчением — видно, тягостно было в одиночку вести машину.

— Что, Валя, отдохнул?

— Скорее в себя пришел.

— Ничего, образуется. Лишь бы домой добраться. Как раз к началу рабочего дня поспеваем... Если не перевернемся, конечно. Куда поедем?

— К Рожнову. Надеюсь, стерпит он мою суточную щетину. Опять же усталый вид подчиненного заставляет таять сердце начальника, верно, Владимир Григорьевич?

— Судя по обстоятельствам дела, — усмехнулся водитель.

Когда въехали в город, было уже светло, и первые прохожие осторожно шли по обледенелым тротуарам, кое-где дворники посыпали дорожки песком. Весенний туман пропитывал улицы, наполнял ветви деревьев, обещал оттепель.

— А все-таки остановите, — тронул Демин плечо водителя, когда они проезжали мимо парикмахерской.

— Во! — злорадно протянул водитель. — Побаиваешься начальства.

— Не о нем думаю, о себе!

Когда Демин минут через двадцать вернулся, водитель крепко спал, склонив голову на руль. Но едва хлопнула дверца, он поднял голову и легонько тронул машину с места. Глянув на Демина в зеркало, удовлетворенно кивнул.

Рожнов слушал не перебивая, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза.

— Одно меня настораживает, — сказал Демин, — не пытается ли Бузыкин пустить нас по ложному следу?

— Нет, он сказал правду. На Нефедова мы вышли и без тебя. По твоим наводкам, но без тебя. Ты давал задание навести справки о прежнем месте жительства Дергачева?

— Да, я хотел узнать, где он жил до того, как поселился у Жигунова. Там могли остаться хорошие следы.

— На, прочти. Это рапорт Пичугина.

Демин взял несколько листков, исписанных мелким корявым почерком. Из рапорта следовало, что, когда оперативник пришел на квартиру, где раньше снимал комнату Дергачев, хозяин рассказал, что несколько дней назад к нему зашел высокий молодой человек — хотел видеть Дергачева. Узнав, что тот переселился, молодой человек в «чрезвычайном огорчении», как выразился Пичугин, ушел.

— Кто этот хозяин, который сдавал комнату Дергачеву?

— Некий Мисюк. Он вызван сегодня к десяти, и ты сможешь поговорить с ним подробнее. Мы навели справки. Вполне добропорядочный, несколько, правда, унылый человек. Но унылость уголовно ненаказуема.

— Если учесть, что Дергачев прожил у Жигунова около полугода, — медленно проговорил Демин, — следовательно, долговязый все это время не видел Дергачева, не получал от него писем и поздравлений и сам ему не писал, значит, был в отъезде или же он чужак.

— Он наш, — невозмутимо сказал Рожнов. — Мисюк его знает. Он раньше частенько захаживал к Дергачеву.

— Значит, ищем Нефедова?

— Да. Ищем Нефедова. Могу сообщить — он уехал из города почти год назад. С выпиской и прочими формальностями. Выехал якобы в Архангельск. Но там такового не числится.

— Ого! Вы тут поработали! — Это было несложно.

— У Бузыкина в записной книжке указана улица Пржевальского...

— Правильно. Там сейчас живет его мать, отец, брат... Вчера вечером провели обыск. Пусто. Сегодня на одиннадцать вызвана мать Нефедова. Отец в командировке. Будет дней через десять. Проверили — он действительно в командировке.

— Значит, Нефедова ищем, — повторил Демин медленно. — Высокого, молодого, красивого Нефедова. Портреты есть?

— Сколько угодно! — Рожнов бросил через стол конверт.

Демин вынул несколько снимков. На него смотрел молодой парень, которого красивым можно было назвать лишь с большой натяжкой. Сдвинутые к переносице темные густые брови придавали лицу несколько угрюмое выражение. На другом снимке Нефедов улыбался — у него были ровные белые зубы, но улыбка опять же была не радостная, он словно смеялся над кем-то, видел чью-то оплошность. Еще снимок — Нефедов, судя по всему, с друзьями, выше всех чуть ли не на голову.

— Его приятелей мать знает, дала адреса, — заметил Рожнов. — Поколебалась, правда, но дала. Этакая... женщина с прошлым.

— В каком смысле, Иван Константинович?

— В том смысле, что этот ее образ жизни — не первый, не единственный. В прошлом что-то у нее было... Может быть, семья другая, муж другой, увлечения, слабости, достоинства другие... Сам посмотришь. Да, работает она в домоуправлении, занимается пропиской, выпиской и так далее.

— А Нефедов прописан где-то?

— Об этом ты мне расскажешь, когда потолкуешь с его мамой. И еще одно — в инспекции по делам несовершеннолетних работает инспектор Потапов. Ты поговори с ним, он хорошо знает Нефедова, не один год занимался им...

— Вы говорили, Борисихин повинился?

— Там что-то странное... Он берет на себя старика. Так и говорит — старик на моей совести. Остальных не трогал. А в больницу ходил, чтобы узнать о старике, о его здоровье. Отложи пока Борисихина. Подождет, никуда не денется. Отработай Нефедову.

— Значит, все еще трое подозреваются?

— Трое, — кивнул Рожнов. — Не думаю, что все виновны, но пока у них есть свои маленькие секреты. Этот Нефедов, оказывается, заработал пятнадцать суток... Потапов тебе расскажет. У Мамедова, прости меня, штанишки в крови, Жигунов никак не вспомнит, где ночь провел, а Борисихин вообще решил малой кровью отделаться — старика, дескать, маленько зашиб...