– Рассказывай дальше. Ничего не упускай, – сказал Андрей.

– Ким наказывает меня! Ни за что ни про что! Смотри сам, брат… Я иду по цеху. Ким мне говорит: а почему, Аркадий Иванович, у вас обувь старого образца? Талон за нарушение. А талон – это минус пятьсот рублей от зарплаты. И не слушает, гад, меня, что на складе отродясь обуви нового образца не было! Я из туалета иду, он мне: две минуты назад как перерыв закончился, где вы шляетесь, Аркадий Иванович? Нарушение штатного расписания. Талон вам. А это ещё минус пять сотен!

– Начальнику, как коню дарёному, порой в зубы не надо смотреть, – пробормотал Андрей.

– Как Богу, ты хотел сказать, да? Есть у нас Отче, и ладно. А какой он: добрый, умный ли, никого не волнует! Лишь бы все считали, что он есть!

– Аркаша! – проворчал Андрей. – Не богохульничай.

Андрей взял пирожок и надкусил его. Ливер рассыпался во рту и горчил. Андрей налил кофе, ухнув в него четыре ложки сахару.

– Что обиделся? – спросил Аркаша.

– На обиженных воду возят, – сказал Андрей, смиряя в душе гнев и гордыню троекратным «Отче наш». – Говори дальше, брат.

– Последнее время Ким при всех унижал меня. Один раз в кабинете заставил отжиматься. Другой – велел через яму прыгнуть. Сказал: или прыгай, или не видать тебе аванса. А я как раз у тебя денег занял, отдавать нужно было. Я прыгнул. Там внизу теплотрасса заводская. Мужики перед обедом выкопали. Я почти перепрыгнул. На краешке ноги соскользнули и я вниз – бултых! Всё ещё спина от ожога болит…

Воспоминания многолетней давности вдруг нахлынули на Андрея, не спрашивая разрешения. Свадьба. Анастасия в белом платье – счастливая и сексуальная… Аркаша не пришёл на его свадьбу.

Болеет, сказала мать.

Зачем я вспоминаю это? – думал Андрей.

Ответ пришёл путанный. Задумавшись над ним, Андрей сгрёб волосы в ладонь и закусил губу. Аркаша что-то прячет, – тяжело думалось ему. – Во всех визитах брата к ним домой есть какая-то закономерность.

Цель.

Аркаша преследует какую-то цель, приходя к ним!

Помилуй мя Господи! Избавь от лукавого, что заставляет подозревать родного брата! Эх, Настя, Настя, как же подло вбивать клин ревности между братьями…

–… Я очень боюсь Кима… Помоги мне Андрей, справиться с ним… – закончил говорить Аркаша.

– Наши пороки материализуют наших демонов, – вздохнул Андрей, смахивая со стола крошки коричневого ливера, выпавшие из порванного пуза пирожка.

– Андрей, веришь, нет, но я не знаю, что мне делать. Я пытался с Кимом подружиться, пытался поговорить, выяснить, чёрт возьми, почему и за что он меня так ненавидит? Бесполезно. Это проклятие, понимаешь? Мать тоже так считает. Поговори с Кимом, пожалуйста?

– Никакой мистики в этом нет, – сказал Андрей. – Есть мерзкие люди, Аркаша. Их лучше избегать или прощать мысленно.

– И сколько же раз их, по-твоему, прощать нужно? – усмехнулся Аркаша.

– До семидежды семьдесят раз, – улыбнулся Андрей.

– То есть ты поговоришь с Кимом? – спросил Аркаша.

– Может быть, ты сам сначала попробуешь?

– Мне кажется, Ким тебя послушает. Ты ведь у себя на «Заводе стекла» начальник. Просто скажи Киму, чтобы он не доставал меня больше. Иначе я за себя не ручаюсь. Я убью его точно. Хотя нет. Ким сильный как кабан. Лучше я убью себя, Андрей! Сброшусь с балкона! И дело с концом!

– Не ты, брат, себе эту жизнь давал и не тебе её отнимать, – сказал Андрей, поглаживая бородку. – Хорошо. Я поговорю с твоим начальником. Идём, я провожу тебя…

Только они поднялись с табуреток, поправляя мягкие подушечки на них, как на пороге кухни появилась Анастасия. Её волосы, пока она пыталась заснуть спутались на затылке. Глаза смотрели колко и с затаённой обидой. В руке она сжимала плюшевую черепаху. Мягкие игрушки были маленькой слабостью Анастасии. На каждый день рождения Андрей дарил ей по одной. Скоро, – шутил иногда он, – ты соберёшь всех плюшевых животных по паре, и мне придётся купить тебе плюшевый ковчег.

Черепаха Тортилла появлялась в руках жены только в моменты сильных переживаний.

– Насть, я же попросил тебя? – Андрей потёр ладонями лицо. – Почему ты не спишь?

Если планируешь что-то, – подумалось Андрею, – то всегда отдавай пятьдесят процентов – непредвиденным обстоятельствам. Даже если запланировал такой пустяк, как пораньше лечь спать. А незапланированных обстоятельств у него было всегда два: мать и младший брат.

– Мы с Катей не можем заснуть, когда на кухне такой ор, – Анастасия взмахнула черепахой. – Скоро час ночи.

– Перестань, Настя. Это не по-человечески, – Андрей нахмурился. – И не по-христиански.

– Ах, вот в чём дело? – улыбнулась Анастасия.

Она села на табурет, зябко поведя плечами под мягкой домашней кофточкой. Черепаха лежала на столе и подозрительно разглядывала зелёными глазами – пуговками Аркашу. Анастасия покачала головой.

– Вот значит, почему мы с Катей сейчас страдаем от вашего «бу-бу-бу» на кухне? Не по человечески, не по-христиански, да? Как же это так, мы не поможем ближнему своему? Своему любимому младшему братцу. Знаешь, Андрюша, есть ещё одна религия – религия предела! С меня хватит!

– Настя! – Андрей прошёлся по кухне.

– Я не хочу ни с кем ругаться, я пытаюсь, чтобы кой у кого проснулась совесть. – Анастасия схватила черепаху. Голова плюшевой пресноводной твари грозно мотнулась снизу вверх, будто кусая всех и вся, – Аркадий, ну, сколько можно?

Аркаша смотрел в окно, которое ночь с той стороны превратила в зеркало. В окне чётко отражалась спина сидевшей Анастасии. Аркаша не сводил с отражения глаз и часто сглатывал слюну.

– Человека избили. Он пришёл к нам за помощью… – пробормотал Андрей, встав напротив окна. Аркаша немедленно перевёл взгляд на холодильник. И здесь тоже на белом глянце виднелось отражение Анастасии. Кадык Аркаши снова опустился и поднялся. Лицо его выражало огромную жажду. Оттого и горло его часто сглатывало слюну, словно он был страждущим в пустыне, попавшим под власть миража…

– Я, пожалуй, пойду. Спасибо за всё, родственнички, – пробормотал Аркаша, обиженно дёргая плечами.

– Подожди, – нахмурился Андрей. – Не гони горячку.

– Пусть идёт. Помощь ему оказали, – пожала плечами Анастасия. – В сотый, наверное, раз оказали!

– Хоть тысячу раз, Настя! – Андрей повысил голос. – Мой брат может приходить в мой дом за помощью хоть десять тысяч раз!

– Достойно новой нагорной проповеди, – всплеснула руками Анастасия.

– Настя! – Андрей вскочил. Стул отлетел в кухонный шкаф. Звякнули боевыми топорами ложки и вилки.

– Да ну вас обоих, – воскликнула Анастасия и посмотрела прямо в глаза Аркаше. – В прошлом месяце Андрей вытаскивал тебя из вытрезвителя. Ещё раньше тебя хотели выселить из квартиры Елизаветы Сергеевны. Андрей урегулировал всё с документами… Все твои приходы сюда в пьяном виде… Сколько можно испытывать наше терпение? У нас же дочка!

– Настя… – качал головой Андрей. – Настя, Настя…

– Мама! – раздался крик Кати из комнаты. – Мама, пошли спать. Пусть они сидят! Оставь их!

Анастасия ушла. Братья минуты две сидели в полной тишине, а потом пошли в коридор. Аркаша одевался медленно. Он выставлял свои ранения напоказ, жалостливо шмыгал носом, медленно, кряхтя, надевал разбитые ботинки, рваную дублёнку.

Ну, Настя, блин! – Андрей обкусывал губы и ругался мысленно на жену. Он держал её плюшевую черепаху Тортилу и несколько раз уже скрутил ей шею.

Да убоится жена мужа своего! – вот как раз для таких ситуаций это написано. Ну, какое тебе дело? Это твой брат? Нет! Зачем тогда соваться?

– То есть ты поговоришь с Кимом? – спросил Аркаша уже на улице, закуривая.

Андрей тоже закурил. Сигаретный дым стелился по земле. По какой-то причине он не желал подниматься в воздух. Он опутывал их с Аркашей ноги, словно бы они находились сейчас на эстраде.

– Да, – сказал Андрей. – Я поговорю с этим Кимом. Думаю, что твои претензии к нему обоснованы.