У всех звезд имеются лучи, а у меня глаза — круглые.

— И вы, конечно, сказали ему об этом? — поинтересовалась леди Изабелла.

— Разумеется. А он тогда сказал, что я злая. Потом он говорил еще множество подобных глупостей.

Изабелла начала хохотать:

— И она это сказала графу д'Артуа. Ах, Себастьян, какая жалость, что я не могла видеть его лица в тот момент! Боже мой, ведь он же воображает себя величайшим сердцеедом Парижа.

— Я тогда подумала, что он просто недалекий человек, — проговорила Аме. — Я не люблю мальчишек.

— Вот уж в самом деле нашли мальчишек! — возразила девушке леди Изабелла. — Между прочим, графу д'Артуа двадцать семь лет, а вам, милая, всего семнадцать — то есть обычно допустимая разница в возрасте.

— Допустимая для чего? — спросила Аме.

— Для брака, разумеется.

Леди Изабелла никак не ожидала, что при последних ее словах на лице у девушки появится выражение сильнейшей тревоги. Казалось, она пришла в ужас и неосознанно придвинулась поближе к его светлости.

— Вы ведь не хотите сказать… Вы не думаете… — начала что-то лепетать Аме.

Герцог Мелинкортский сразу понял, какие именно слова никак не может произнести девушка, прежде чем она успела закончить свою мысль вслух.

— Нет, разумеется, нет, — спокойно ответил он. — Никто не собирается предпринять какие-либо шаги для того, чтобы выдать вас замуж. В Англии люди женятся совершенно иначе, чем во Франции. Мужчины и женщины вступают там в брак, потому что любят друг друга, а не так, как здесь, когда им просто подыскивают подходящую партию.

Аме тихо вздохнула.

— Я на какое-то мгновение сильно испугалась, — проговорила девушка. — Леди Изабелла очень добра, и я так благодарна ей, но она все делает настолько быстро, что я встревожилась — она, пожалуй, может выдать меня замуж прежде, чем я пойму, что со мной происходит. Но ведь на самом деле, если возникнут такие обстоятельства, то я скорее соглашусь вернуться в монастырь, чем выйти замуж за одного из тех глупых мальчишек!

— Себастьян, уж не вы ли способствовали тому, чтобы это дитя прониклось презрением ко всей золотой молодежи Франции? — проговорила Изабелла Беррингтон, стараясь сохранять строгий тон, хотя на самом деле она сдерживалась из последних сил, чтобы не расхохотаться.

— Я не испытываю уважения ни к кому, кроме монсеньора Себастьяна, — ответила девушка. — На балу я заметила, как много людей смотрели на него с восхищением, а еще я слышала, как одна женщина сказала:» Дорогая моя, вот это мужчина! Ах, если бы я не была так стара!«— Аме на секунду умолкла. — Интересно, что она имела в виду, когда назвала себя» слишком старой «? — спросила затем девушка. — Может быть, та женщина считала себя слишком старой для того, чтобы выйти за вас замуж?

Леди Изабелла тихо захихикала, услышав это, но тут герцог проговорил сурово:

— Именно это она и имела в виду, Аме. Я думаю, она хотела польстить мне.

— Ну разумеется, это был комплимент, — согласилась девушка. — Следовало бы слышать тон, которым она проговорила:» Вот это мужчина!«А я уже хотела согласиться с ней. Хотела рассказать ей, какой чудесный вы человек.

— Боюсь, что у вас обо мне весьма превратное представление, — возразил ей его светлость. — Вам обязательно следует поговорить с Хьюго: ему будет проще всего развеять ваши иллюзии на мой счет.

— Месье Хьюго очень суров. Он воспринимает все окружающее слишком серьезно, но в то же время остается очень славным человеком. Внешне очень спокойный, холодный, но внутри у него полыхает огонь.

— Боже мой! Откуда вы взяли все это? — спросила у Аме леди Изабелла.

— А вот откуда. Хотя месье Хьюго всегда спокоен, у него доброе сердце, он очень глубоко переживает за все, что происходит вокруг. Я просто уверена в этом.

— А что вы, интересно, думаете о кардинале де Рогане? — спросил герцог.

Он почувствовал, как девушка тут же сжалась при упоминании этого имени: в течение какого-то времени она не отвечала на его вопрос. А когда Аме заговорила, голос ее был очень тих и совсем не походил на тот веселый и радостный, которым она говорила за секунду до этого.

— Я не понимаю этого человека, — проговорила наконец девушка. — Ведь кардинал принадлежит церкви, и я всегда думала о нем и обо всех остальных святых отцах, как о праведных и чистых людях, которые всеми помыслами устремлены к господу. Например, отец Пьер именно таков. Хотя он не кардинал, а лишь простой священник; и все-таки всем известно, что каждый его вздох, каждая мысль — хороши. Однажды мать-настоятельница сказала нам, что глаза человека — зеркало его души; так вот, любой человек, взглянув в глаза отца Пьера, скажет о нем: душа этого человека так же чиста и кротка, как душа маленького ребенка.

А его преосвященство совершенно иной человек, — продолжала свои откровения Аме. — Есть в нем нечто такое, что вызывает во мне дрожь. И уверяю вас, это не только из-за того, что я боюсь за себя. Есть и еще кое-что.

Кардинал представляется мне человеком, который не ведает бога.

— Отличное исследование характера, — заметил герцог. — Скажите, Аме, как вы узнали все это?

Вместо ответа она лишь пожала плечами.

— Я не знаю, — ответила девушка. — Вполне возможно, что я ошибаюсь. Надеюсь, что так оно и есть. Но я знаю наверняка, что герцог де Шартре — злой человек, и в то же время уверена, что другие люди, вроде месье Хьюго, — добрые и хорошие и никому не могут причинить зла.

— Честное слово, это становится похожим на гадание! — воскликнула леди Изабелла. — Я бы лично не осмелилась спросить, что вы думаете на мой счет. Потому что побоялась бы услышать что-нибудь неприятное о себе.

— Но почему же, мадам? Я люблю вас. Ведь вы так добры ко мне.

— Но вы не сказали бы, что я — хороший человек? — упорствовала Изабелла.

Аме колебалась:

— Вы, конечно, не такой хороший человек, как отец Пьер, но.

Как это вы говорите по-английски?.. Но очень сердечны. А еще, вы — одиноки. И всегда испытываете потребность в чем-то, чего никак не можете отыскать в своей жизни.

— Но это же глупо… — начала было леди Изабелла и тут же осеклась. — Что вы имеете в виду? — спросила она.

— Я думаю , но, мадам, вы должны простить меня, если я скажу вам нечто такое, что будет вам не по вкусу, Так вот, я думаю, что вы непрестанно ищете что-то: возможно, любовь, а возможно, кого-то, способного полюбить вас, — не знаю. Но, скорее всего, вы действительно почувствовали бы себя гораздо счастливее, если бы полюбили одного человека, только сильно, сильно.

— Hy! Честное слово — воскликнула Изабелла Его светлость обратил внимание на то, что леди Изабелла не оспорила утверждения девушки, а также на то, что остаток пути Изабелла просидела в полном молчании, забившись в угол кареты с необычайно серьезным видом.

Они добрались до дома, чувствуя неловкость и неимоверную усталость. И хотя было уже очень поздно, в гостиной большого особняка их поджидали несколько лакеев, а в люстрах и в канделябрах на лестнице были зажжены все свечи.

— Предлагаю по бокалу вина, прежде чем мы отправимся спать, — проговорил герцог. — Это сгладит влияние ночного воздуха.

Он направился в малую гостиную, где обычно проводил время. Это была красивая комната, декорированная в серых тонах и отделанная панелями серебристого цвета. Торопливо вошел лакей, неся поднос с напитками.

На боковом столике было подано множество закусок, и Аме попробовала их все, в то время как леди Изабелла заявила о том, что слишком устала за этот вечер и не в состоянии проглотить даже крошки.

— Думаю, что вечер удался, — проговорил герцог Мелинкортский. — Одно обстоятельство подтвердилось, а именно: кардинал не имеет ни малейшего понятия, как выглядит Аме.

— Вряд ли кардинал искал сбежавшую послушницу в Версале, — усомнилась Изабелла.

— Я в этом не уверен, — ответил его светлость. — До этого произошли довольно странные вещи. Главное, что я хотел бы узнать: почему его преосвященству так необходимо, чтобы эта девушка вернулась в свой монастырь.