Дорина, зачарованно глядевшая на собеседника, отвела глаза.

— По-моему, милорд… вы смеетесь надо мной!

— Не совсем, — тихо шепнул граф. — Я пришел, чтобы извиниться и все исправить.

— В таком случае буду очень рада вам помочь, милорд, — с облегчением сказала Дорина. Девушка, без сомнения, обрадовалась заявлению графа, однако во взгляде ее все еще сквозило недоверие и осуждение. Он не сумел бы объяснить, почему так ясно понимает это, но он мог читать в ее глазах, как в открытой книге. Оскар видел, что, несмотря на очевидную молодость и неопытность, эта девушка обладает таким твердым характером и такой независимостью суждений, с которыми невозможно не считаться.

Он подозревал, что столкновение с леди Морин сильно повредило ему в глазах мисс Стенфилд и теперь он должен вести себя крайне осмотрительно, если хочет завоевать расположение и дружбу этой девушки.

— Мисс Стенфилд, — сказал он, — как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас поехать со мной по коттеджам и попытаться уговорить уволенных Ричардсоном людей вернуться на службу? Хотя бы экономку и дворецкого!

— Крайне важно, чтобы они вернулись, милорд, — кивнула Дорина. — Поймите, когда их уволили без всякого вознаграждения, без предупреждения, после многих лет верной службы, остальные слуги начали опасаться, что и с ними поступят так же. Более того, новый дворецкий нанял в лакеи людей с самой дурной репутацией, из семей, проживших в деревне совсем недолго и еще не принятых коренными жителями Литл Содбери.

Она говорила так серьезно, что граф не выдержал и, весело блеснув глазами, заметил:

— Я нахожу чрезвычайно интересным, мисс Стенфилд, что вы, столь привлекательная молодая девушка, занимаете свой ум такими скучными материями, к тому же не касающимися вас лично. В конце концов то, что творится в Ярде, не имеет к вам никакого отношения.

— Вероятно, вам неизвестно, что именно вы выплачиваете жалованье моему отцу и он пользуется вашими бенефициями, — возразила Дорина. — Поэтому мы крайне встревожены и стремимся поскорее узнать, что вы за человек и можно ли рассчитывать на ваше покровительство.

Только сейчас граф сообразил, что священник прихода, в котором он жил, назначается владельцем поместья и обладателем титула и при желании он может уволить викария, как и любого из слуг.

—«Еще одна оплошность», — с сожалением подумал граф. Но вслух сказал:

— Чувствую, мисс Стенфилд, что понадобится много времени для обсуждения всех этих проблем, и, конечно, я попрошу вас объяснить мне многое, что остается пока неясным. Но не будем торопиться и начнем с дворецкого и экономки.

Дорина высоко вздернула подбородок и, направляясь к двери, бросила на ходу:

— Я только надену шляпку, милорд, и не заставлю вас ждать.

— Спасибо, — торжественно поблагодарил граф, но, оставшись один, весело подумал, что, вероятно, впервые в жизни слышит, как очаровательная девушка говорит с ним столь ледяным тоном.

Дорина решила, что даже такой бесчувственный и тупой человек, каким она считала графа, не может не заметить, насколько несчастным и покинутым выглядит старый Берроуз. Разбитая черепичная крыша, треснувшие стекла в окнах, облупившаяся краска — такой коттедж отвели верному слуге. Старик открыл дверь, и глаза его заблестели при виде Дорины.

— О, это вы, мисс Дорина! Входите, входите, хотя мне стыдно принимать вас в такой лачуге!

И заметив, что девушка не одна, недоуменно уставился на графа, который протянул руку и сказал:

— Я просил мисс Стенфилд привести меня сюда, чтобы извиниться за то, как с вами поступили. Однако, должен заверить, отнюдь не по моему приказанию.

— Прошу вас, ваша милость, входите в дом, — охнул Берроуз. — Только осторожнее, не споткнитесь, пол очень неровный.

Увидев, в какой убогой обстановке, почти без мебели, приходится жить дворецкому, Дорина невольно представила себе унижение, которое тот должен был испытывать, особенно после того, как столько лет занимал в доме важный пост. Она по достоинству оценила прямоту, с которой граф, усевшись на стул, заявил:

— Я пришел просить вас, Берроуз, немедленно вернуться в Ярд и навести там порядок. Боюсь, с тех пор как вы ушли, хозяйство находится в полном упадке, и мисс Стенфилд считает, что новые лакеи никуда не годятся. Прошу вас заменить всех, кого считаете нужным, и сделать так, чтобы все было, как при жизни дяди.

— Могу лишь сказать, ваша милость, — задыхаясь, пробормотал Берроуз, — что сделаю все возможное.

— Спасибо, — кивнул граф, — а теперь мы с мисс Стенфилд отправимся к миссис Медоуз, и как только я вернусь домой, так сразу же пришлю за вами экипаж. Я считаю возмутительным то, что вам вообще пришлось покинуть Ярд.

Дорине показалось, что при этих словах Берроуз помолодел лет на десять, стал выше и стройнее, словно по волшебству преобразившись в того человека, которым был до кончины старого графа. Они оставили его собирать вещи, а сами поехали к коттеджу миссис Медоуз. Дорина заметила, что граф улыбается, но ничего не сказала. Несколько минут спустя он сам спросил:

— Неужели я опять сделал что-то не так? Или вы настолько немилосердны, что даже не хотите похвалить меня?

— Повторяю, милорд, мне кажется, что вы надо мной смеетесь, но Берроуз очень счастлив, так что я, конечно, благодарна вам.

Однако голос ее звучал слишком холодно, и граф предположил, что девушка задета его очевидной близостью с леди Морин. Правда, он тут же отмел эту мысль, но все же опасался, что Дорина считает его распутником и повесой, хотя с ее стороны было чрезвычайно несправедливо отождествлять Оскара с тем негодяем, который оскорбил молоденькую горничную.

Они ехали в полном молчании, пока не остановились у еще более убогого коттеджа, чем тот, в котором жил Берроуз, и граф понял — Дорина, возможно, подсознательно надеется, что он возьмет себе на заметку, в каком неприглядном состоянии находятся деревенские дома. Он немедленно спросил об этом девушку, и та несколько нерешительно ответила:

— Пока ваш дядя был болен, все пришло в упадок, поскольку некому было следить за этим, и, кроме того, во время войны все так подорожало, что граф был вынужден экономить.

Граф, ничего на это не ответив, вручил поводья груму и помог Дорине спуститься. Миссис Медоуз открыла дверь и очень обрадовалась при виде Дорины, но как только поняла, что девушка пришла не одна, негодующе поджала губы, и давая понять, какие чувства испытывает к новому владельцу Ярда, однако присела в небрежном реверансе.

Оскар снова протянул руку и сказал:

— Я пришел, миссис Медоуз, извиниться перед вами за досадное недоразумение и умолять немедленно вернуться и исправить все, что натворила новая экономка.

Но вместо того чтобы, подобно Берроузу, с восторгом принять приглашение, миссис Медоуз гордо ответила:

— Благодарю, ваша милость, но после того, как ваш управляющий оскорбил меня и выгнал из дома, который я в течение тридцати лет считала своим, думаю, я вряд ли смогу туда вернуться.

Граф с отчаянием посмотрел на Дорину, и та, шагнув вперед, положила руку на плечо миссис Медоуз.

— Подозреваю, — тихо начала она, — что вы уже знаете обо всех отвратительных вещах, творящихся в Ярде, которые потрясли бы и ужаснули старого графа и крайне расстроили бы маму. Пожалуйста, миссис Медоуз, помогите милорду! Кроме вас, это больше некому сделать, а вы ведь не сможете допустить, чтобы все продолжалось подобным образом.

Несколько минут миссис Медоуз не произносила ни слова, и граф уже подумал, что она снова откажется. Но старушка, взглянув в умоляющие глаза Дорины, резко ответила:

— Я ушам своим не поверила, мисс Дорина, когда услышала о том, что случилось с Мэри Белл. Ваша дорогая матушка, храни Господь ее душу, перевернулась бы в гробу, узнай она об этом.

— Подобное больше не повторится, — негромко заверила Дорина.

— Я вернусь, милорд, — наконец кивнула экономка, — но только при условии, что если такое произойдет снова, я смогу немедленно сообщить об этом вам, а вы разберетесь с этим должным образом.