Лошади плотным клубком пронесли мимо них. Айвенго и Крестоносец скакали очень близко друг к другу. На дальней части дорожки лошади стали растягиваться. Одна резко вырвалась вперед на несколько корпусов, но ее сразу же обогнали другие.

Теперь лошади опять шли по прямой. Впереди скакали две лошади, причем на жокее одной из них была сине-золотая шапочка! Они стремительно приближались к финишу, и казалось, что обе придут голова в голову.

Все ближе и ближе! Фенелле была ясно видна сине-золотая шапочка, однако понять, кто впереди — Айвенго или Крестоносец, — она не могла.

Когда лошади пересекли финишную прямую, толпа взорвалась. Сэр Николас выиграл! Не было сомнения, что жокей в сине-золотой форме оказался на полкорпуса впереди остальных.

Но точно такую же форму она увидела на жокее, восседавшем на лошади, которая пришла четвертой или пятой. И теперь у девушки появилась возможность все рассмотреть. Не было никаких сомнений, что победил Айвенго!

У нее перехватило дыхание, и, еще не успев задать тот самый вопрос, на который она уже знала ответ, она заметила, как потемнело лицо лорда Корбери, как глаза его загорелись гневным огнем.

Он безмолвно повернулся и направился к загону, в котором жокеи обычно расседлывали лошадей и взвешивались. Фенелла последовала за ним.

Стали подводить лошадей, первым под гром аплодисментов и радостные возгласы появился Айвенго.

— Молодчина! Отличная работа! Ты хорошо поработал, парень!

Люди протягивали руки, чтобы дотронуться до лошади. Лорд Корбери молча наблюдал. Наконец он разгневанным голосом коротко произнес:

— Оставайся здесь! Я пойду узнаю, что произошло.

И он растворился в толпе.

Фенелла медленно побрела к дереву, стоящему около ринга. На нее никто не обращал внимания, и она спокойна стояла, пытаясь найти ответ на все те же вопросы: что произошло и что теперь будет делать Периквин. Она была уверена, что он сделал именно так, как и собирался — поставил все, что у него было, на Крестоносца. Теперь у них ничего не осталось У них не будет денег, чтобы заплатить Поррету за ремонт фермы, чтобы выплатить миссис Бакл и Барнсу заработанные ими деньги. Фенелла вспомнила, что у нее нет денег, чтобы расплатиться за одежду, которую она купила в Брайтоне в кредит!

Более того, у нее даже не было денег на чаевые для слуг в дядюшкином доме!

Внезапно ей стало плохо, и вовсе не из-за проигрыша, а потому, что они с Периквином оказались такими глупцами. Как они могли рисковать всем, вместо того чтобы поставить только половину? Если бы Периквин согласился бы хотя бы на выигрыш в двадцать тысяч вместо сорока, сейчас у него на повседневные расходы оставалось бы две тысячи фунтов.

— Мы сошли с ума! — сказала себе Фенелла, непрестанно задавая себе вопрос: почему она не попыталась отговорить его.

«Я такая же дура, как он», — подумала она. Но это было слабым утешением, когда будущее рисовалось в мрачном свете и казалось безнадежным, а они были бессильны что-либо предпринять.

Раздался удар колокола, который дал Фенелле понять, что взвешивание закончилось и начинается следующий заезд.

Периквина нигде не было видно, и ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать, надеясь, что сможет каким-нибудь образом утешить его.

Лошади, участвовавшие в последнем заезде, стали выходить на ринг. Фенелла наблюдала, как они скачут по беговой дорожке, и не переставала удивляться, как люди могут быть столь глупыми, чтобы вкладывать деньги в такое ненадежное, полностью подвластное Случаю предприятие, как скачки. «Это такое же глупое занятие, — решила она, — как игра в карты, где рано или поздно все равно проиграешь.»

Заезд закончился. Она услышала, как поздравляют победителя, а Периквин все еще не появлялся. Внезапно она поняла, что к ней кто-то приближается, и, быстро обернувшись, увидела сэра Николаса.

— Что вы здесь делаете? — спросил он. — Я везде искал вас.

— Я жду Периквина, — ответила она.

— Одна? — удивился он. — Вам, Фенелла, прекрасно известно, что он не должен был оставлять вас одну на ипподроме.

— Со мной все в порядке, — сказала Фенелла.

— Дело не в этом, — настаивал сэр Николас. — Пойдемте. Я отвезу вас к вашему дяде. Полагаю, вы остановитесь у него.

— Я должна дождаться Периквина.

— Но почему? — спросил сэр Николас. — Кажется, он забыл о вашем существовании. Ну сколько еще вы тут будете стоять?

— Не… очень долго.

— Все равно долго! Я не могу допустить, чтобы вы стояли тут в ожидании этого юного бездельника, даже неспособного должным образом позаботиться о вас.

— Я должна дождаться его, — сказала Фенелла, — он сказал мне, что вернется.

— Но вы не можете стоять здесь, — повторил сэр Николас, стараясь, как ребенка, убедить ее. — Тем самым вы, Фенелла, дадите пишу для пересудов. Пойдемте, возьмите меня под руку, и я провожу вас до моего экипажа.

— Нет, Николас, — запротестовала Фенелла. Он взял ее руки в свои.

— Я настаиваю! Стоять здесь не только оскорбительно для вас, но и неудобно, я не могу этого допустить.

Он потянул ее за руку, но она стала сопротивляться.

— Нет, Николас, нет! Я должна ждать!

— Что происходит? — раздался полный гнева голос.

Фенелла и сэр Николас обернулись и увидели, что к ним незаметно подошел лорд Корбери.

— Ну наконец-то, Периквин! — с облегчением воскликнула Фенелла. — Я решила, что ты совсем забыл обо мне.

— Я был занят, — коротко ответил лорд Корбери. — Осмелюсь спросить, почему Уорингэм позволяет себе вести себя столь неподобающим образом?

— Я пытался убедить Фенеллу, что одной стоять и ждать вас не только некорректно, но и неприлично, — ледяным голосом ответил сэр Николас. — Как я вижу, у вас нет ни малейшего представления об условностях! Подобные вопросы, как оказалось, вам в голову не приходят!

— Это не ваше дело, — грубо проговорил лорд Корбери, — и я возмущен тем, что вы плетете интриги вокруг моей кузины, причем совершенно также, как вы, без сомнения, интриговали на Золотом кубке со Г своей второй лошадью.

Несмотря на тихий голос, лорд Корбери так и кипел от злости, и было видно, что он уже не владеет собой.

Сэр Николас ровным голосом медленно произнес:

— Я считаю это оскорблением. Фенелла тихо вскрикнула.

— Именно это я и подразумевал! — отпарировал лорд Корбери.

— Полагаю, Корбери, пришло наконец время дать вам урок, — ответил сэр Николас, — и я с огромным удовольствием продырявлю вас завтра на рассвете.

— Нет! Нет! — закричала Фенелла.

Но мужчины, с ненавистью пожиравшие друг друга взглядом, не обратили на нее никакого внимания.

— Я с великим удовольствием принимаю ваше предложение, — с сарказмом проговорил лорд Корбери. — Через несколько часов мои секунданты встретятся с вашими, и, даю слово, Уорингэм, именно вам будет преподан урок!

— Как раз этот вопрос мы и выясним, — ровным голосом ответил сэр Николас.

Он поклонился Фенелле и направился к выходу, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.

— Периквин, ты не можешь драться с ним! Ты не должен! — вскричала Фенелла.

— Продырявит меня! — возмутился лорд Корбери. — Это я его продырявлю, и надеюсь, рана будет смертельной!

— Периквин, ты сошел с ума! Ты не можешь этого допустить!

— Могу и именно так и поступлю! — запротестовал лорд Корбери. — Ведь это он виноват в том, что мы проиграли все наши деньги.

— Почему? — спросила Фенелла.

— Потому что прямо перед началом скачек он поменял жокея на Крестоносце. Никто не знает, зачем он так поступил. Они уверены, что у него не могло быть никаких подозрений. И, однако же, он отдал приказ, и ни у кого не возникло даже мысли не подчиниться, — Ты хочешь сказать, что все получилось случайно?

— Как бы я ни ненавидел Уорингэма, мне приходится честно признать, что дело обстояло именно так, причем все, кто был заинтересован в исходе этого заезда, придерживаются того же мнения! — ответил лорд Корбери. — Просто нам чертовски не повезло!