Некоторое время он стоял, молча глядя на дверь, как бы надеясь, что она сейчас вернется, затем с мрачным видом подошел к окну и обвел взглядом запущенные газоны, сломанные солнечные часы, клумбы, заросшие сорняками, и покрытые мхом перила террасы.

Он стоял, погруженный в свои мысли, как вдруг позади него послышался какой-то звук — сначала щелчок, а потом легкий скрип. Он оглянулся и обнаружил, что часть панели около камина отодвинулась, и в образовавшемся отверстии показалось маленькое личико. Лорд Корбери увидел огромные любопытные глаза и копну темно-рыжих непослушных волос.

— Фенелла! — воскликнул он и подошел к отверстию в стене.

Увидев его, она издала возглас удивления. Он схватил ее за руку и силой втащил в комнату.

— Что ты здесь делаешь?! — с негодованием вскричал он. — Как ты смеешь прятаться в потайной комнате?!

Твое поведение просто возмутительно! Мне следовало бы как следует отшлепать тебя!

Он тряс ее с такой яростью, что голова у нее болталась из стороны в сторону, но глаза ее смеялись.

— Нет, пожалуйста, Периквин! — воскликнула она. — Когда ты отшлепал меня в последний раз, мне было ужасно больно! К тому же теперь я слишком взрослая.

Он внезапно отпустил ее.

— Что значит «слишком взрослая»?

— Мне уже восемнадцать. Неужели ты забыл?

— Бог мой, этого не может быть! — изумленно воскликнул он. — Когда я уезжал отсюда, ты была совсем ребенком!

— Чепуха! — возразила она. — Мне было почти пятнадцать лет, просто я выглядела моложе. А теперь я — взрослая молодая леди.

— Ну, допустим, ведешь ты себя совсем не как леди! — ответил он.

Она действительно была невысока и едва доходила ему до плеча. Было понятно, почему он удивился, узнав, сколько ей лет. Простенькое ситцевое платьице, из которого она давно выросла, плотно облегало ее, подчеркивая округлившуюся грудь. От частой стирки оно почти совсем утратило свой первоначальный цвет, но тем не менее не могло скрыть совершенства ее фигуры. Солнечные лучи, проникавшие в комнату, зажгли в ее волосах крохотные язычки пламени.

Глаза казались слишком большими для ее лица. Они были зелеными, как вода в темных прудах, скрывающихся в глубине леса, и чистыми, как ручейки, искрящиеся и сверкающие в лучах солнца, проникающего сквозь ветви деревьев.

В ней не было той классической красоты, которой отличалась Хетти, но какая-то неуловимая прелесть делала ее совершенно неотразимой. Уголки ее губ были слегка приподняты, а в глазах прятались смешинки. Кожа ее была исключительно белой, и лишь крохотный, слегка вздернутый носик был усеян веснушками.

— Восемнадцать! — воскликнул лорд Корбери. — И до сих пор не научилась себя вести! Потрудись объяснить, какого черта ты пряталась в тайнике и подслушивала наш разговор.

— Который был очень поучителен, — заметила Фенелла, бросив на него лукавый взгляд.

Он протянул руку, как бы намереваясь снова схватить ее за плечо и потрясти как следует, но она ловко увернулась.

— Я ничего не могла поделать, Периквин, честное слово! — попыталась объяснить она. — Я услышала, как вы вошли, и мне оставалось только спрятаться в потайной комнате, поскольку я подозревала, что Хетти вряд ли обрадуется, застав меня здесь.

— С чего ты это взяла? — поинтересовался лорд Корбери.

— Хетти не очень-то жалует представительниц своего пола, — ответила Фенелла, — особенно когда они мешают романтическому свиданию с очаровательным поклонником.

При этих словах она внимательно посмотрела на лорда Корбери, отметив искусно повязанный белоснежный галстук, отлично скроенный камзол и узкие желтые панталоны.

— Как ты элегантно выглядишь, Периквин! Ты и в мундире казался мне совершенно неотразимым, но теперь ты настоящий Адонис!

— Хотел бы я снова оказаться в армии, — огрызнулся лорд Корбери. — По крайней мере, меня не так мучило бы отсутствие денег.

— Я знала, что ты расстроишься, когда узнаешь о том, что происходит у тебя в имении, — сочувственно сказала Фенелла, примостившись на краешке дивана.

— Почему никто не поставил меня в известность? — спросил лорд Корбери.

— Я собиралась написать тебе, — ответила Фенелла, — но что было проку? Ты находился во Франции, и даже если бы мое письмо дошло до тебя, в чем я сомневаюсь, все равно ты не смог бы ничего сделать до своего возвращения.

— А что, по-твоему, я могу сделать сейчас? — раздраженно спросил лорд Корбери. — Позавчера в Лондоне ко мне заявился Свейер и сообщил, что я не могу сдать землю в аренду, пока не отремонтирую коттеджи, но я не в состоянии это сделать, потому что у меня нет денег! Как так могло случиться?

— Твой отец очень тяжело болел перед смертью, — негромко сказала Фенелла, — а дела постепенно шли все хуже и хуже. Макдональд отказался от аренды, а Гримбл сказал, что, если не будут починены амбары, он тоже откажется. Разумеется, в их теперешнем состоянии коттеджи совсем не пригодны для жилья.

Она помедлила и нерешительно добавила:

— Остальные коттеджи стоят без хозяев уже почти три года.

— Я спросил Свейера, почему он не написал мне, — сказал лорд Корбери, — а он ответил, что это не его ума дело.

— Я думаю, что Джонсон, управляющий твоего отца, обязан был написать тебе, — сказала Фенелла. — Но он всегда отличался тяжелым нравом, а после того, как в течение полугода не получал жалованья, так разозлился, что упаковал свои вещи и уехал, даже не попрощавшись.

— Пустые коттеджи! Никакой ренты, в то время как мой дом вот-вот рассыплется! — воскликнул лорд Корбери. — Я видел дыры в крыше, а потолки во многих комнатах того и гляди просто рухнут.

— Главное, чтобы был цел потолок в картинной галерее, — сказала Фенелла.

— В картинной галерее! — усмехнулся лорд Корбери. — Какое это имеет значение, если там уже нет картин. Все они давным-давно проданы.

— Пришлось продать последнего Ван Дейка, чтобы обеспечить уход твоему отцу, пока он болел, — ответила Фенелла. — По-моему, за него удалось получить довольно приличную сумму, но поскольку нужно было оплатить огромное количество долгов, я боюсь, что от этих денег мало что осталось.

— От них ничего не осталось.

— О Периквин, мне так жаль! Я так ждала твоего возвращения, так мечтала снова тебя увидеть, а теперь все испорчено!

— А ты что, рассчитывала, что я буду хлопать в ладоши от радости? — кисло спросил лорд Корбери.

— Нет, конечно, — ответила Фенелла. — К тому же… ты ведь хочешь… жениться на Хетти?

Этот вопрос прозвучал тихо и нерешительно.

— Разумеется, я хочу жениться на ней! — ответил лорд Корбери. — Она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел! И она любит меня, Фенелла, уверен, что любит. Мы могли бы убежать с ней, если бы не этот напыщенный старый сноб — ее папаша.

— Сэр Вирджил очень гордится своей дочерью, — сказала Фенелла, как бы пытаясь оправдать отца Хетти.

— Я бы тоже гордился ею, если бы она была моей женой, — сказал лорд Корбери. — Черт, ну что же мне делать, Фенелла?

Он повернулся и отошел к окну. Глядя на него, Фенелла подумала, что ничего не изменилось.

Между ними было шесть лет разницы, но поскольку они состояли в родстве и жили в полумиле друг от друга, они проводили много времени вместе, и в детстве, и позже — когда Периквин приехал на каникулы и обнаружил, что поблизости нет другой компании, более подходящей ему по возрасту.

Он обращался с Фенеллой, как с мальчишкой, заставлял ее беспрекословно выполнять все его приказы, слепо подчиняться ему, смотреть ему в рот, быть у него на побегушках и, за неимением других кандидатур, выступать в роли наперсницы.

Вот и сейчас, незаметно для себя, они сразу же вернулись к прежним непринужденным дружеским отношениям.

— Сколько у тебя денег, Периквин? — спросила Фенелла.

— Совсем ничего нет, — объявил он. — После разговора со Свейером я отказался от своей квартиры на Доувер-стрит, рассчитал камердинера, продал всех лошадей, кроме тех двух, на которых приехал сюда, и заплатил большую часть своих долгов.