Премии “За выдающийся вклад в славянский кинематограф” и золотой медали С. Ф. Бондарчука на пятом “Золотом Витязе” были удостоены Николай Николаевич Ерёменко (старший) и Владимир Васильевич Гостюхин, в Белграде мы вручили ту же награду великому сербскому актёру Бате Живои­новичу.

Весьма показательным для меня стало присутствие на кинофоруме наших польских коллег. Не один только Ян Кольский, но, я уверен, каждый из поляков, приглашённых на Кинофорум православных народов “Золотой Витязь”, задавался вопросом, что же это за фестиваль и каково ему здесь придется. Многие ехали с изначальным предубеждением. Я пригласил на наш фестиваль в Минск упоминавшуюся выше сотрудницу Польского телевидения пани Барбару Фундалинскую, которая чрезвычайно корректно, но, ощущалось, без сердечного тепла помогла мне в Варшаве отобрать фильмы на конкурс, исполняя таким образом свой служебный долг. В Минске я наблюдал за ней с особым интересом и увидел совершенно другую пани Барбару. Я видел, как день за днём сердце её оттаивало, бледность щёк сменил румянец и улыбка почти не сходила с её уст, глаза излучали сердечное тепло и нежность. Она открывала необыкновенно добрый и духовный мир “Золотого Витязя”, купалась в той атмосфере подлинной любви, которой лично я, так же как и она, как и все поляки, не встречал раньше ни на одном фестивале мира. Когда мы прощались, в глазах этой уже немолодой женщины стояли слезы. А любимица всех советских зрителей актриса Барбара Брыльска откровенно сказала в одном из выступлений: “Я была на многих фестивалях, но “Золотой Витязь” — это лучший фестиваль в мире. Как жаль, что поляки этого не знают”.

На “Золотом Витязе” никто ни на кого не давит, не насилует сознание другого, не обращает в свою веру... Но не скрою, что мне было очень приятно, когда не раз уже побывавший у нас режиссер Гжегож Линковский представил на очередной “Золотой Витязь” свой новый фильм, повествующий о жизни русского православного монастыря в Польше. Это было свободное проявление его авторской воли, его сердца.

Замечательные слова сказал ныне живущий в Америке популярный польский актёр Марек Пробош, молодой голубоглазый и русоволосый мудрец, похожий на Есенина: “Перед самым наступлением 2000 года, в период угасания духовного импульса в жизни и в искусстве, когда общество раздирает погоня за деньгами, я хотел бы пожелать фестивалю “Золотой Витязь”, чтобы его золото никогда не означало политики обогащения, но оставалось чистым светом, иконой Бога, и при помощи целлулоидной плёнки, движущейся со скоростью 24 кадра в секунду, служило совершенствованию в этом мире универсальных духовных принципов. От всего сердца желаю вам и в белый день, и в тёмной ночи выдержать!!! Выстоять!!! Выжить!!! Пусть ценою собственной плоти дух сохраните!”.

Подобные пожелания, похожие на заклинания, на мольбу, высказывались многими нашими коллегами. Я приведу лишь несколько из них, ибо они неожиданно превратились в завещания — тех наших друзей, для которых пятый “Золотой Витязь” стал последним.

Виктор Туров (Белоруссия): “Наберитесь мужества и сил, не бросайте это дело, привлекайте людей, потому что это крайне важно и необходимо...”.

Витаутас Жалакявичус (Литва): “Лев Толстой в 1908 году писал, что человек, который познал свою духовность, выше всяких бедствий, которые могут его посетить. Я думаю, что наш фестиваль — ещё один шаг к осознанию своей духовности, каждого из нас и всех нас”.

Николай Йотов (Болгария): “Идеалы “Золотого Витязя” — за нравственное возвышение души человека — пусть будут для нас, братья во Христе, братья по душе, братья по возможности противостоять агрессии и насилию, пошлости и бездуховности, пусть эти идеалы будут для нас упованием и силой, нашим путеводным лучиком в этом мире...”.

Драган Кресоя (кинорежиссёр, Югославия): “Кинофестиваль “Золотой Витязь” мы ощущаем как настоящее, которое смотрит в будущее киноискусства и сохраняет при этом культурное наследие наших народов”.

Прощаясь со своим другом Драганом, Стево Жигон писал: “Драган Кресоя — лауреат Золотого, Серебряного, Бронзового Витязя и многих других наград — погиб. Погиб он на работе вместе со своим сыном, молодым и одарённым оператором. С ним в вертолёте в эту пору было всё, что он любил: сын, камера, взгляд на Белград, который он как раз снимал, пролетая над гладью Дyная. Погиб Драган из-за того, что хотел сделать еще один невиданный доселе кадр. Начинался вечер, и он не мог отказаться от попытки снять освещённый новым светом, заблиставший перед заходом солнца Белград. Дунай поглотил его, и его сына, и камеру, и солнце. Погиб Драган так, как и жил: ради нового взгляда, ради нового света, ради нового видения красоты. Погиб большой художник, поэт и мечтатель, охотник за красотой и наш с вами брат — брат по искусству — витязь, веривший в нашу славянскую правду-истину”.

В этом же году мы потеряли и ещё одного нашего лауреата, талантливого белорусского режиссёра-документалиста Валерия Басова.

Рать “Золотого Витязя” лишилась пятерых светлых воинов. Вечная им память, они навсегда останутся в истории становления Всеславянского кинофорума “Золотой Витязь”.

Жизнь периодически напоминает нам о своей скоротечности, и нужно не тратить драгоценное время своей жизни впустую, беречь друг друга.

(Окончание следует)

Всеславянского кинофорума в Калугу. Приехав гостем кинофорума от Калужской администрации в Рязань, позже он информировал Анатолия Дмитриевича Артамонова о фестивале, а мне рекомендовал безотлагательно встретиться с архиепископом Калужским Климентом. Владыка сразу же принял меня и благословил на проведение “Золотого Витязя” в Калуге. В тот же вечер, встретившись с губернатором, владыка Климент поддержал идею проведения фестиваля, и уже спусти два дня, 20 января 2002 года, я был приглашён в Калугу на встречу с А. Д. Артамоновым. Всё, как обычно, произошло в послед­ний день перед вскрытием конкурсных конвертов в Минкульте, где я должен был объявить нашего главного соучредителя.

С Н. Н. Майданской, нашим новым директором, мы провели в Калуге шесть рабочих часов: посовещались с П. И. Зюськовым в управлении культуры, оговорили главные вопросы, встретились с губернатором Анатолием Дмитрие­вичем Артамоновым, в деловом ритме проглядели 10-минутную запись о предыдущих “Золотых Витязях”, обсудили финансовые и технические вопросы. Анатолий Дмитриевич дал команду проводить кинофорум, и мы простились.

Пришла наконец пора, когда мне уже не нужно долго рассказывать и убеждать. Одиннадцать лет мы работали на “Золотой Витязь”, теперь “Золотой Витязь” сам работает на себя...

Аркадий МАКАРОВ

ЗАДОНСКОЕ ПОВЕЧЕРЬЕ

…И от сладостных слов не успеваю ответить,

К милосердным коленям припав.

Иван Бунин

В Богородичном храме светло. Там солнышко играет. Поднимешь взгляд — зажмуришься. Певчие на хорах в канун праздника Иоанна Предтечи ему славу возносят — словно хрусталь звенят голоса. Двери храма распахнуты настежь. Вечерний воздух столбом стоит. Свечи горят ровно, пламя не колышется. Высок купол — глазу не достать. Дышится легко и радостно. Велик и богат храм. Золота не счесть! Тонкой работы золото, филигранной. Одежды настоятеля серебром шиты, новые. Нитка к нитке. Где ткали-шили такую красоту — неизвестно. Женская рука терпелива. Тысячи серебряных ниток вплести надо, узор вывести. Серебро холодком отдает, голубизной воды небесной, свежие и чистые ключи которой из-под самого зенита льются, душу омывают. Всякую пену-нечисть прочь относят.

Богородичный храм при мужском монастыре стоит.

Краеугольным камнем при том монастыре, отцом-основателем, был Господен угодник, чудотворец Тихон, на земле Задонской просиявший. Вот и реликвии его здесь, рака с мощами, одежды ветхие церковные, икона его — с виду могучий казак, борода смоляная, глаза острые, пронзительные, все видят, каждый закоулок сердца как рентгеном просвечивают. Спрашивают: “Кто ты? Для чего в мире живешь? Какой след после себя оставишь? Как по жизни ходишь — босиком по песочку белому донскому или в кирзовых сапогах слякотных — да по горенке?..”