Река кормила нас не только рыбой. Ребятишки, проголодавшись, могли насытиться ее водяными, прибрежными, луговыми растениями, их плодами. Весной с удовольствием ели побеги молодого камыша (пикульки). Летом подрастал высокий рогоз — розовый и белый. Его корнями, нежными и сладкими, мы лакомились, когда ловили рыбу малявочницами-топтушками. На воде плавали лилии-кувшинки. Рано утром они раскрывались,  распускали белоснежные лепестки, а к вечеру закрывались, и зеленые куполки-маковки уходили под воду. Это тоже была подходящая еда, в отличие от пахучих, но несъедобных желтых кубышек, по-местному — “глечиков”.

Когда белая лилия отцветала, то превращалась в “кувшинку” с вкусными кашеобразными семенами. Именовали ее тогда “гнилушкой”.

Питались мы также корнями ситняга, а из пористых его стеблей делали поплавки; ели так называемые прибрежные лапуцики, ожину-ежевику, калину, собирали под лозами опята, срывали обвившийся вокруг ольхи хмель.

Круглый год, веками, река спасала живших возле нее людей от голода и холода.

Тихая Сосна поит и удобряет илом прибрежные огороды — они урожайны даже в засуху. Она питает заливные луга — они летом и осенью украшены копнами, скирдами, а значит, потчует земляков мясом вскормленных ее прибреж­ными травами животных. В ее воде кормятся ряской и другими водорослями и моллюсками домашние и дикие утки, водяные курочки, журавли, чайки.

Река — не только царство рыб, водорослей и трав, но и обитель водяных зверьков — ондатр, выдр, нутрий, даже ласок и хорей, что водятся в прибрежных зарослях. Развелись в ней в последние годы еще и бобры. По моему глубокому убеждению, этих зверей нужно нещадно уничтожать: поедают много рыбы. Бесполезно рыбачить в их владениях. И приречные деревья они портят, засоряют ветками воду, мостя свои гати-“гнезда”.

Тихая Сосна — это водопой для зверей и птиц, обитающих в приречных лесах. Никогда не забуду, как однажды на утренней зорьке мы ловили с отцом плотву и лещей на приваде у соседней Зосимовки. Сидели тихо. Над рекой клубился туман. Вдруг с противоположного лесистого берега что-то плюхнулось в воду и поплыло в нашу сторону. “Смотри, — прошептал отец, — волк!”. И я его увидел, совсем близко. Мы встали и смотрели на зверя во все глаза. А волк отряхнулся и побежал, оглядываясь, в сторону большого леса, за холмы. Видел в другой раз, как речку переплывала косуля, как пили из нее воду дикие свиньи с выводками полосатых поросят.

Река была раньше удивительно красивой. Она чудесно пахла водорослями и прибрежными травами, как будто была настояна на них горячим солнцем. Запах реки был запахом чего-то первородного, запахом самой сказочной природы. Это был, по моим детским представлениям, сам русский дух. Он дарил здоровье местным жителям, животным, птицам, рыбам, растениям и деревьям.

Все живое тянулось к реке. А она лилась, вилась мимо лесов, домов, пастбищ и огородов под холмами, даря всему живому жизнь, силу, счастливый отдых на своих берегах и светлых водах — все свое, тогда казалось, вечное и беспредельное богатство.

Трудно сказать точно, когда впервые поселились люди на Тихой Сосне. Мне кажется, что они жили у реки всегда. Помню, как однажды весной обрушился пласт глины и мела под холмом в переулке, по которому ходил от школы к отцовой хате. Я увидел в срезе черные бревна какого-то допотопного строения. Они крепились внакладку, были подогнаны друг к другу. Видимо, в таком жилище обитали древние люди еще задолго до Половецкого, а позже — Дикого поля.

А откуда берет начало моя Тихая Сосна? Не забуду, как удивлялись немцы из ГДР, с которыми я жил в одной комнате университетского общежития, тому, что не все русские (точнее, советские — так они нас тогда называли) бывали в своей столице и знают ее. Они же объездили всю Европу на мотоциклах, благо границы для них всюду “прозрачные”.

Куда уж там — знать столицу! Тут о своем родном крае толком ничего не знаешь. Спасибо краеведам-землякам, — дай им Бог здоровья на многие лета — живущим — и вечная память умершим, — хоть они рассказывали о родных истоках, достопримечательностях, собирали по крупицам, как пчелы нектар, сведения об этом. Много сделали для родного края его патриоты, выросшие на берегах Тихой Сосны — ветеран войны и труда, преподаватель географии, уроженец Колтуновки Николай Филиппович Грищенко, историк-краевед Владимир Федорович Бахмут и его родной брат, бывший фронтовик, журналист Василий Федорович, бывший редактор газеты “Заря” Иван Владимирович Овчаренко и ее нынешний редактор, журналист-краевед, автор уникальной книги “Алексеевка” Анатолий Николаевич Кряженков, журналист Владимир Иванович Бондаренко, фотокорреспондент Александр Гаврилович Панченко, писатель из Волоконовки Владимир Антонович Брагин и многие другие. Благодаря их изысканиям, собственным наблюдениям и расследованиям в моем представлении вырисовалась следующая картина.

Свое начало Тихая Сосна, правый приток Дона, берет с малого ручейка в степной балке Волоконовского района близ села Покровка. Местные жители установили там бетонное кольцо. Начальные воды речки отправляются оттуда в дальний путь — на расстояние примерно в 160 километров, вбирая в себя другие ручейки. В Красногвардейском районе возле сел Стрелецкое, Мало-Быково Тихая Сосна уже походит на реку. Затем она течет через земли Алексеевского района нашей и Острогожского — Воронежской областей. Протекает Тихая Сосна по хорошо разработанной широкой долине с необычным крутым левым берегом и пологим правым — есть предположения, что раньше это было русло Дона.

О названии реки идут споры по сей день. В том, что Тихая Сосна действи­тельно тихая — ни у кого нет сомнений: такое у нее течение. Что касается второй части названия, то вряд ли оно — от растущих у реки сосен. Их можно встретить лишь на значительном удалении от Тихой Сосны и в немногих урочищах. Другое дело — те же вербы, ольха, лозы, сопровождающие повсеместно речку. Но, возможно, сосны росли возле реки столетия назад и почему-то исчезли. Были же еще тридцать лет назад у Зосимовки огромные вербы — в дупле одной из них мы прятались и ходили по стволу, как по мосту. Такие же росли между Старым и Средним хуторами в Колтуновке. И где они?  Ничто не вечно и само по себе, без помощи человека, не растет, разве лишь сорняк.

А возможно, название реки осталось в память о проходивших здесь завоевателях — по аналогии с Цной, Десной. Да и предки-славяне тоже по-своему меняли тюркскую топонимию. Тихая Сосна роднится названием и с Быстрой Сосной — притоком Дона в Липецкой области. В Красногвардейском районе за рекой есть поселения Засосна, Верхососенск, в Острогожском — хутор Засосна, село Верхососна — раньше сторожевой город Ольшанск. Но вряд ли от них идет название реки. Скорее, наоборот. А вот в Семилукском районе Воронежской области есть село Голосновка. Оно расположено на реке Голой Снове, оттуда и название. В первой его части все ясно: “голая”, значит, “безлесная”. Вторая — иранского происхождения. Название восходит к древнеиндийскому “снаути” — “сочиться”, “течь”, то есть “текучая вода”. А у нас — “тихая течением”. Вот тебе и Снова или река Снов... В Алексеевском районе, да и Острогожском протекает приток Тихой Сосны река Тростянка, названная так по растущему на берегах тростнику. В Орловской области течет речка Тросна, отсюда Троснянский район. Какие родственные названия!

По-своему сказал о Тихой Сосне писатель Владимир Моложавенко, автор одиннадцати книг о Доне: “Когда текла она в соснах, называли ее Сосной. А теперь, когда леса не стало (сосна живет до 400 лет. — А. Г. ), название толкуют иначе: Тихая Сосна — тихая после сна. Поэтично, но грустно”.

Что касается последнего предположения, то лично мое восприятие реки — примерно такое же. Еще в школьные годы писал о ней:

Взблескивая волнами в тумане сна,

Словно рыбьей серебристой чешуею,