Когда год или два назад он перестал быть профессиональным воином, их вынужденное сосуществование не привело к возрождению былой страсти, если таковая вообще когда-либо владела супругами. Джон внутренним взором снова увидел ее за сегодняшним обедом — как она пьет красное вино так, словно это обычный эль, а потом с некоторым стыдом вспомнил, что последний раз, когда они попытались заняться любовью, — а с тех пор прошло уже много месяцев — она была сильно пьяна. У них тогда ничего не вышло, закончилось все горькими упреками со стороны Матильды и его твердым решением никогда больше не повторять подобных попыток.
Теперь, когда Неста избавилась от своего мрачного настроения, к ней вернулось ее природное любопытство, и она спросила его о том, как тамплиеры связаны с поездкой на Ланди, которая должна была состояться на следующий день.
— Они едут под тем предлогом, что хотят проверить, насколько велика решимость де Мориско не пускать орден на остров, — пояснил Джон. — Но я подозреваю, что они не доверяют мне и, думая, что я как-то связан с де Бланшфором, не хотят выпускать меня из вида.
— И они правы, хитрец! — шутливо воскликнула Неста. — Однако есть ли у вас какая-то реальная надежда добиться успеха в переговорах с правителем Ланди?
Де Вулф поморщился.
— Практически никакой, если судить по тому, что я о нем слышал. Ни у кого не вызывает сомнений, что его остров — логово пиратов, которыми он командует. Но его ли корабль уничтожил почти всю команду того судна, что разбилось вблизи Ифракума, я сказать не могу.
— Тогда почему же наш дорогой шериф согласился на эту экспедицию? Он не из тех людей, которые станут подвергать себя ненужному риску.
— По каким-то причинам он испытывает огромное уважение к тамплиерам. Возможно, де Ревелль думает, что, снискав их расположение, он сможет поправить собственную репутацию. Они представляют собой могущественную силу не только в Англии, но и во всем мире. Даже король Ричард благоволит этим рыцарям, поэтому, возможно, де Ревелль надеется, что если окажет им содействие, то вновь добьется благосклонности короля, которой он лишился после новогодних событий.
Неста скользнула ладонью к его животу и начала водить по нему пальцем, описывая маленькие круги.
— Джон, зачем тебе связываться с этой поездкой? Судя по твоим словам, это опасная затея, которая никак не связана с обязанностями коронера.
— Ты же знаешь, что такая связь есть. Произошло кораблекрушение, а расследовать его — моя обязанность. Там был обнаружен труп человека, умершего насильственной смертью, а также есть данные об убийстве и остальных членов команды. Одно лишь это обязывает меня принять участие в экспедиции.
Он почувствовал, что у него занемели пальцы, и вытащил руку из-под плеч Несты, после чего продолжил свои пояснения.
— У нас не было времени сообщить королевским судьям и получить ответ. Но любой коронер может получить специальное поручение от юстициара или королевских судей, позволяющее ему вмешиваться в почти любые вопросы, касающиеся соблюдения закона или управления. Я уверен, что если бы Куриа Регис знал о возрождении пиратства в Северном море и о том, что гнездо пиратов, возможно, находится на Ланди, он потребовал бы предпринять какие-то меры, подобные тем, что мы предполагаем осуществить завтра.
— А что это за «Куриа Регис»? — сонным голосом спросила Неста.
— Королевский суд — приближенные к королю дворяне, которые являются его советниками. Теперь, когда король находится во Франции, страной фактически управляют Канцлер и Главный юстициарий, хотя наиболее крупные феодалы и архиепископы также влияют на то, что происходит в стране.
Оказалось, что Неста задремала, и вскоре Джон присоединился к ней, погрузившись в приятный сон.
На следующее утро, съездив в Ружмон и посмотрев, как ведется подготовка к их путешествию на север графства, Джон де Вулф снова испытал то возбуждение, которое сопровождало подобные предприятия в былые дни. Когда он направил Одина через ворота во внутренний двор и увидел облаченных в доспехи воинов, готовивших своих скакунов, его охватило предвкушение битвы, заставлявшее кровь быстрее бежать по жилам. Запах, исходящий от лошадей, и позвякивание упряжи, стук щитов и мечей вызывали в памяти ностальгические воспоминания о дюжине прошлых походов.
Он увидел, как Ральф Морин и сержант Габриэль строят своих воинов в колонну. Все они были в боевом снаряжении, в кольчугах и круглых шлемах с наносниками — длинными пластинами, защищающими нос. У каждого из них на груди имелась прямоугольная железная пластина, закрепленная кожаными ремнями, которая прикрывала сердце от ударов копьем, а на луке седла висел длинный овальный щит. Поскольку предстояло долгое путешествие, солдаты не брали с собой копья или пики, но были вооружены тяжелыми мечами или секирами.
Несколько в стороне от остальных воинов стояли трое тамплиеров, великолепные в своих доспехах, с длинными кольчугами с прорезями спереди и сзади, чтобы удобнее было сидеть на коне, и подвижными частями шлема из полированных металлических звеньев, защищавших шею. У каждого на кожаной перевязи висел огромный меч, а поверх доспехов были надеты белые или черные накидки с алым крестом ордена на груди. Их сержанты терпеливо ожидали указаний, держа под уздцы великолепных верховых лошадей. Сержанты были одеты в подобные же доспехи, прикрытые коричневыми накидками; с седел свисали секиры или шипастые палицы.
Перед ними, инспектируя строй воинов, с важным видом расхаживал шериф, что вызывало плохо скрываемое неудовольствие у Ральфа Морина. Де Ревелль был облачен в новехонькую кольчугу, которая в отличие от тех, что были надеты на де Вулфе и тамплиерах, не имела царапин, вмятин и погнутых звеньев, оставшихся от предыдущих сражений. Поверх кольчуги шериф надел свою собственную белую накидку с вышитым на груди красным грифоном, повторявшим герб на щите, что соответствовало последним геральдическим веяниям. Коронер подвел свою лошадь к стене внутреннего двора, где стоял Гвин, державший поводья своей гнедой кобылы. Кроме обычной плотной короткой куртки из вываренной кожи, на нем красовался кожаный шлем с помятыми металлическими пластинами, приклепанными на темени и над ушами, надетый, очевидно, на случай возможных сражений. Он с презрительной миной следил за манипуляциями шерифа, расхаживавшего перед строем воинов.
— Можно подумать, что он готовиться брать штурмом Иерусалим! — ядовито буркнул Гвин. — Я сомневаюсь, что он вообще знает, за какой конец меча нужно браться.
Коронер, хотя и не причислял себя к числу поклонников шерифа, решил, что все же следует отдать ему должное.
— Да ладно тебе, он как-то провел около года в Ирландии.
— Да, в компании с принцем Джоном. Трудно сказать, кто из них больше опозорился.
Действительно, в восемьдесят пятом году король Генрих поручил своему младшему сыну усмирить Ирландию, что, благодаря бездарности принца, привело к катастрофическим последствиям — именно тогда Ричард де Ревелль и стал одним из его сторонников.
Во дворе замка снова началась суета: Морин и шериф сели на лошадей, их примеру последовали и тамплиеры. Гвин одним рывком забросил свое мощное тело в седло и, развернув кобылу, поставил ее рядом с лошадью коронера.
— Со всеми этими доспехами мы будем тащиться очень медленно, — проворчал Гвин. — Им нужно было отправить их заранее на повозках или вьючных лошадях.
Джон согласился с ним, хотя и подозревал, что все дело в том, что шериф хочет произвести впечатление как на жителей и власти Эксетера, так и на своих гостей-тамплиеров. Так же, как и Гвин, коронер не стал облачаться в кольчугу, но надел кожаную кирасу с металлическими наплечниками и захватил с собой круглый шлем, притороченный сейчас к седлу.
Играя роль великого военачальника, шериф, сопровождаемый констеблем замка, направил свою резвую лошадь в голову колонны. Они уже были почти у ворот, когда де Ревелль неожиданно поднял вверх руку и остановил коня. Из-под поднятой решетки появились еще три всадника, и, увидев их предводителя, коронер, не сдержавшись, выругался.
