Обычно никто не обращается к психологу или священнику с жалобой на невротические формы проявления своего религиозного мышления или религиозной деятельности. Уверенные в правильности своего религиозного поведения люди в лучшем случае просят помощи только тогда, когда их начинает слишком тяготить бремя страданий. Такие религиозные извращения, как фанатизм, чрезмерная набожность, мазохистская готовность к страданию, ханжество и псевдомистическое отрицание мира сего – все это наросты глубоко лежащих страхов. Люди кажутся себе брошенными и забытыми всем миром, на самом же деле они просто страшно замкнуты в собственном я, так как хотят добиться спасения собственной силой. Они рабы превратно понятого Бога, который, как им кажется, не разрешает им жить. То, что представляется тут смирением, на самом деле есть ни что иное, как скрытая гордыня, с помощью которой человек подсознательно стремится удовлетворить чрезмерные требования, предъявленные к самому себе. Если преувеличивать совершенное, от этого оно не станет совершеннее, а для совершающего это человека такое преувеличение чревато самоуправством и зазнайством. В крайних ситуациях он даже мнит себя пророком, чувствует посланцем Неба.

Такие искажения всегда связаны с истеричным, навязчивого синдрома, депрессивным или шизоидным характером. В общении с такими людьми быстро распознается искаженность их религиозного поведения; а так как у них это связано с чувством непогрешимости и с большими моральными претензиями, которые, по сути, призваны уравновесить их слабости, то чаще всего подобные случаи не поддаются лечению.

Понятие «наказание» очень обременяет человека и часто порождает противостояние. Кроме искупляющего жеста Иисуса в Библии нет других указаний или поручений страдать за всех. И тем не менее, в порядке вещей для любящих людей жертвовать собой, как это сделал отец Максимилиан Кольбе. Влюбленные всегда готовы постоять друг за друга, даже если это может стоить им жизни. Но все это закономерно только при наличии любви. Другие причины – как, например, чувство вины, попытка искупить ее бесконечными религиозными действами (требами), аскезой (полным отказом себе во всем), чтобы заработать право на жизнь – должны быть отклонены, так как в их основе лежит ложное представление о Боге. Возможность непрерывным покаянием обеспечить себе чувство превосходства грозит опасностью слабым душам и набожным людям.

Наверное, существуют люди с призванием к покаянию. Тем не менее, опасность остается очень большой, особенно в случае нарцисстических и интравертных натур, обладатели которых, не интересуясь ничем вокруг, предаются одному стремлению – как можно скорее избавиться от чувства вины. Натура такого «святоши» лишена яркости и блеска. Пытаясь стать совершенным, он отбрасывает даже мысль о возможности страха, слабости или противоречия. И все же – если человек молится, постится и являет Богу свою болезнь с полной верой в то, что таким образом он пробуждает в себе духовные силы, необходимые для реализации Его планов, то это еще можно принять. Если человек станет благодаря этому более уравновешенным и жизнерадостным, он будет отвечать критерию подлинности. И такой мерой его и будут мерить.

С такими характерами мы сталкиваемся в религиозной сфере очень часто. Так как истерик боится утратить чувство защищенности и безопасности, он цепляется за других, ищет у Бога твердости и умения сдерживаться, он легко возбудим, его реакции очень эмоциональны или боязливы. В тех случаях, когда он вытесняет страх в подсознание, это отражается на нем психосоматически: душевный конфликт может превратится в телесный гандикап; в таком случае говорят о конверсионной (переходной) истерии. Так однажды ко мне пришел семнадцатилетний гимназист, который вдруг перестал видеть, хотя никаких повреждений зрительной ткани у него не нашли. Все это началось в тот день, когда одна миловидная девушка из его класса села с ним за одну парту. Настойчивые взгляды этой юной девицы, которая намеренно с ним кокетничала, настолько его смутили, что у него в сознании начались мучительные процессы; он старался не смотреть на нее: религиозное воспитание не позволяло ему ничего иного, как смотреть в другую сторону, чтобы как-то справиться со своим смущением. В такой крайней ситуации подсознание устроило ему органическую защиту – истерическую слепоту, которая странным образом проявлялась только в школе. Вот как искусно наша психика прибегает к телесным мерам, чтобы обойти моральные терзания.

Так и некоторые люди, выдающие себя за пророков и драматическим образом воздействующие на среду, оказываются на самом деле скорее истерическими натурами. Каждый настоящий пророк избегает такой роли. Тот, кто играет слишком легко и с удовольствием, тем самым обнаруживает скорее психические недостатки, чем подлинное призвание.

Не исключено, что «спокойствие в духе», которое устанавливается иногда на целительных богослужениях, может выявить такие же истеричные нарушения. (Хотя это не дает повода относить их к оккультной сфере, как это делает священник Курт Е. Кох). У истериков очень развито чувство мести; они склонны драматизировать разного рода опыты. Божественный опыт легко подменяется личным; собственные желания с легкостью выдаются за желания Господа. Таким людям необходима зависимость, ориентация на сильного собеседника-проводника, который придавал бы им выдержку и ограничивал бы их.

Тут страх как фон выявляется очень четко. Человек с навязчивым синдромом постоянно стремится застраховать и защитить себя. Поэтому он так упрямо держится за принципы и формулы; для него нет ничего страшнее, чем необходимость изменить что-либо в его собственной личности. Его отличительную черту составляет магическое мышление: предохранение с помощью правил и запретов и соблюдение установившегося распорядка помогают преодолеть страх. Болезненная привычка сотни раз проверять двери и краны, до бесконечности повторять молитвы, пересчитывать на улице машины или многократно переосмысливать какое-либо слово перед тем, как совершить следующий шаг, дает ему чувство, что можно прожить без страха, по крайней мере, пару часов. После чего наступает следующий принудительный импульс. Маниакальная страсть мыться показывает особенно ясно, сколько манипуляций и сложностей приходится преодолевать некоторым людям, чтобы восстановить обычный порядок в своей душе. Этим им кажется, что чувство вины можно просто смыть на какое-то время. Магическое мышление искажает мир и образ Бога. Фанатическая набожность и уклон к догматизму отличительная черта невротика навязчивого склада. Это, несомненно, человек осторожный, целеустремленный и последовательный, но все это проявляется в нем несвободно и сковано, т. к. он не полагается на Бога. Можно даже сказать, что чем меньше его доверие к Богу, тем больше упрямства и верности правилам, по которым он живет. Страх оказаться виновным лежит в нем глубоко и угрожающе. Богоборчество может вызвать кризисы его сознания, поэтому он делает все, чтобы его избежать. И самый лучший способ для этого – упрямо держаться за традицию. Тут, по крайней мере, знаешь что имеешь!

Такому христианину многое не под силу. Его вере не хватает динамизма, свободного сознания, что он не раб, а дитя Божие. В повседневной жизни он как все: человек приспособленный, незаметный и набожный. Но в решительные минуты доказывания веры проявляется страх, таящийся в глубине его души: он становится вдруг фундаменталистом в своих суждениях, решающим о небе и земле; он миссионерствует в своем окружении, проявляя устрашающую узость, принимая все дословно. И больше берет, чем дает.

Как-то раз ко мне явился пожилой господин. Он был в полном отчаянии. До недавних пор он честно старался жить как христианин, с женой и с больным сыном. И вдруг один из членов его прихода заявляет, что это он виноват в том, что его сын – калека. Во время молитвы этот человек посылает моему пациенту записку, уверяя, что он уполномочен Богом потребовать от него покаяния: «Я, Господь Бог, превращу твое сердце в камень, если ты не покаешься». Записка начиналась 8-ой строкой 102-ого Псалма: «Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многотерпелив…» Приведенное далее доказательство вины даже не стоит упоминания.