Де Варане сняла замок в горной долине, среди чудесной зелени, виноградников, цветов. «В этом волшебном уголке, — вспоминал Руссо в своей «Исповеди», — я провел два или три лучших летних месяца, стараясь определить свои умственные интересы. Я наслаждался радостями жизни, цену которым так хорошо знал, обществом, столь же непринужденным, как и приятным, — если только можно назвать обществом наш тесный союз, — и теми прекрасными знаниями, к приобретению которых я стремился…»
Руссо продолжал много читать, основательно изучал философские и научные труды Декарта, Локка, Лейбница, Мальбранша, Ньютона, Монтеня, занимался физикой, химией, астрономией, латинским языком, брал уроки музыки. И нужно сказать, что за годы, протекшие в доме де Варане, он достиг серьезных результатов в философии, естествознании, педагогике и других науках. В одном из писем к отцу он так выразил суть своих научных занятий: «Я стремлюсь не только просветить ум, но и воспитать сердце к добродетели и мудрости».
В 1740 году взаимоотношения между Руссо и де Варане ухудшились, и он вынужден был покинуть свое многолетнее пристанище. Переехав в Лион, Руссо нашел здесь место воспитателя детей в доме господина Мабли — главного судьи города. Но работа домашнего воспитателя не приносила ему ни морального удовлетворения, ни материальных благ. Через год Руссо снова вернулся к де Варане, но уже не встретил прежнего расположения. По его словам, он почувствовал себя лишним «возле той, для которой когда-то был всем». Разойдясь с де Варане, осенью 1741 года Руссо переехал в Париж. Первое время он серьезно рассчитывал на успех своего изобретения — новой нотной системы. Но действительность разбила его надежды. Изобретенная им нотозапись в цифрах, представленная в Парижскую академию наук, не встретила одобрения, и ему вновь пришлось рассчитывать на случайные заработки. В течение двух лет Руссо перебивался перепиской нот, уроками музыки, мелким литературным трудом. Пребывание в Париже расширило его связи и знакомства в литературном мире, открыло возможности для духовного общения с передовыми людьми Франции. Руссо познакомился с Дидро, Мариво, Фонтенелем, Гриммом, Гольбахом, Д'Аламбером и другими.
Наиболее теплые дружеские отношения установились у него с Дидро. Блестящий философ, также как Руссо, увлекался музыкой, литературой, страстно стремился к свободе. Но мировоззрение у них было разное. Дидро был философом-материалистом, атеистом, занимавшимся главным образом разработкой естественнонаучного мировоззрения. Руссо же находился во власти идеалистических взглядов, перенося все свое внимание на социально-политические вопросы. Но в конце 1760-х годов на почве идейных и личных разногласий между Руссо и Дидро возник конфликт, приведший их к разрыву. В «Письме к Д'Аламберу о зрелищах», касаясь и того конфликта, Руссо писал: «У меня был строгий и справедливый Аристарх; у меня его больше нет, и я не хочу другого; но я никогда не перестану жалеть о нем, и его не хватает еще больше моему сердцу, чем моим сочинениям».
Находясь в крайне стесненных материальных условиях, Руссо пытался найти путь к более обеспеченной жизни. Ему посоветовали познакомиться с дамами высшего света и использовать их влияние. От знакомого патера-иезуита Руссо получил несколько рекомендаций: к госпоже де Безенваль и ее дочери маркизе де Брольи, к госпоже Дюпон, жене богатого откупщика, и другим дамам.
В 1743 году через посредство госпожи де Брольи он получил должность секретаря французского посланника в Венеции. Около года Руссо добросовестно выполнял свои обязанности. В свободное от занятий время знакомился с итальянской музыкой и собирал материал для книги о государственном управлении. Высокомерное и грубое обращение посланника графа де Монтэгю вынудило Руссо оставить дипломатическую службу и вернуться в Париж. В Париже Руссо сошелся с молодой белошвейкой Терезой Левасеер, которая, по его словам, обладала простым и добрым нравом. Руссо прожил с ней 34 года, до конца своих дней. Он пытался развить ее, обучить грамоте, однако все усилия его в этом направлении оставались бесплодными.
У Руссо было пятеро детей. Неблагоприятные семейно-бытовые условия вынудили поместить детей в воспитательный дом. «Я содрогнулся перед необходимостью поручить их этой дурно воспитанной семье, — писал он о семье Терезы Левасеер, — ведь они были бы воспитаны ею еще хуже. Пребывание в воспитательном доме было для них гораздо менее опасным. Вот основание принятого мной решения…»
Связь с Терезой многие биографы и историки философии считали для Руссо большим несчастьем. Однако свидетельства самого Руссо опровергают это. В «Исповеди» он утверждал, что Тереза была для него единственным действительным утешением. В ней «я нашел восполненье, в котором нуждался. Я жил со своей Терезой так же хорошо, как жил бы с величайшим гением мира».
Кстати сказать, эта многолетняя связь не мешала Руссо встречаться с другими женщинами, что, конечно, огорчало Терезу. В особенности нелепой и обидной могла казаться ей любовь Жан Жака к Софи Д'Удето. Эту его страстную любовь и переселение в Эрмитаж, поближе к предмету своего глубокого увлечения, долго не могли простить Руссо и его друзья.
Из биографии Руссо вряд ли можно сделать вывод его уравновешенности или аскетичности. Напротив, очевидно, он был весьма эмоциональным, беспокойным, неуравновешенным человеком. Но при этом Руссо был необыкновенно одаренной личностью, готовой во имя добра и правды жертвовать решительно всем.
В 1752–1762 годы Руссо внес свежую струю в идейное новаторство и литературно-художественное творчество своего времени.
Первое сочинение Руссо написал в связи с конкурсом, объявленным Дижонской академией. В этой работе, которая называлась «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов» (1750), Руссо впервые в истории общественной мысли совершенно определенно говорит о расхождении между тем, что сегодня называют научно-техническим прогрессом, и состоянием человеческой нравственности. Руссо отмечает ряд противоречий исторического процесса, а также то, что культура противостоит природе. Впоследствии эти идеи окажутся в центре споров о противоречиях общественного процесса.
Другая важная мысль Руссо, которую он будет развивать в своей работе «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) и в своем главном произведении «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762), связана с понятием отчуждения. Основой отчуждения человека от человека, заявляет Руссо, является частная собственность. Руссо не мыслит себе справедливости без равенства всех людей.
Но столь же важна для справедливости, по его убеждению, свобода. Свобода тесно связана с собственностью. Собственность развращает общество, утверждал Руссо, она рождает неравенство, насилие и ведет к порабощению человека человеком. «Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказал «это мое» и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества, — пишет Руссо в «Общественном договоре» — От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: «Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля — никому!».
И тот же самый Руссо, как это ни парадоксально, который способен на такой революционный гнев, утверждает, что именно собственность может гарантировать человеку независимость и свободу, только она может внести в его жизнь покой и уверенность в своих силах. Выход из этого противоречия Руссо видит в уравнивании собственности. В обществе равных между собой собственников он видит идеал справедливого устройства общественной жизни. В своем «Общественном договоре» Руссо развивает идею, согласно которой люди договорились между собой учредить государство для обеспечения общественной безопасности и охраны свободы граждан. Но государство, согласно Руссо, из института, обеспечивающего свободу и безопасность граждан, со временем превратилось в орган подавления и угнетения людей.
