Так что война полов, можно сказать, отчасти закончена. Кому хватило ума кормить свой мозг, тот в ней и выиграл. Кому не хватило – пожалуйте в гербарий для девочек, раз в месяц кушать в ресторане фруктовый салатик, когда родители деньжат подкинут, да шелестеть остатками сухих лепесточков и крылышек в компании себе подобных.

Убить этот гламур – вот ведь мало.

: 1054

Не понимаю, – сетовал великий фантомный поэт Козьма Прутков, – почему судьбу называют индейкой, а не другой, более судьбу напоминающей птицей?» Гениально. Действительно, почему «судьба-индейка»? Отчего не гусь, не курица, не ворона, не дрофа и не аист? Толстая, глупая птица счастья протестантского Рождества – что в ней схожего с фантастической, коварной инстанцией, непринужденно играющей с человеками в бесчеловечные игры?

Разгадка проста: первая часть слова затерялась в веках. Кто-то поленился выговорить целиком, получилось бессмысленно, но смешно, и пошло-поехало. А вы думаете, только великие мысли сохраняются в потоке времени? Да ничуть! Сохраняются и оговорки, ошибки, исковерканные и перепутанные понятия. Конечно, «судьба-прохиндейка».

Прохиндейка! И вот какая беда: по всем позитивным учениям выходит одно, а по законам судьбы абсолютно другое.

Вообще-то во все времена девушки, которые охотятся за богатыми мужьями, вызывали стойкое презрение. Они были всегда. И всегда вызывали презрение. Порочат они светлый образ Вечной Женственности, с которым мужчины не расстанутся никогда, даже в койке у проститутки будут помнить о нем. «Пусть мы свиньи, а вы не должны». Но Бог с ними, с циничными охотницами. Как быть с теми, кто затесался в стаю гадин по недомыслию, не понимая себя и своей судьбы?

Возьмем для научного рассмотрения участь Ксении Собчак. Девушка уже даже целую книгу написала о том, как выйти замуж за олигарха. Но сама так и осталась девушкой, желающей выйти замуж за олигарха. Это, конечно, не является препятствием для написания книги. Мы не требуем от специалиста-сексолога, чтоб он лично проделал все те занятные штуки, о которых пишет. Не пристаем к кулинару, чтоб он постоянно питался теми блюдами, рецепты которых так вдохновенно излагает. Ксения Собчак знает, как выйти замуж за олигарха. Очень может быть, что ее советы многим помогут, и сотни тысяч бедных девушек, с их кривыми ногами и гнусавыми голосами, обретут свое счастье. Потому что олигархи в нашей стране не редкие драгоценные птицы, а целая популяция, численностью лишь слегка уступающая часовщикам или чистильщикам обуви. Нет, олигархов даже больше, чем часовщиков.

Итак, Ксения Собчак знает, но сама осуществить свое знание не может. На пороге осуществления сорвалась ее широко и пышно задуманная свадьба с олигархом Шустеровичем. Почему? Что такое узнал накануне свадьбы о своей будущей жене Шустерович, чего не знают все газеты России и их многомиллионная аудитория? Ничего он не мог узнать. Свадьбу, конечно, расстроила «индейка-прохиндейка».

Ксения Собчак могла бы выйти за олигарха, если была бы Золушкой, девочкой ниоткуда. Таких птичек прохиндейка обожает, и с ними она играет в охотку. Но Ксения Собчак ни с какой стороны не Золушка.

Ксения Собчак могла бы выйти замуж за олигарха, если бы была дочерью другого олигарха. Это железно, и в такие дела прохиндейка не мешается, предпочитая издеваться над подобными персонажами уже после свадьбы и обычно с помощью детей или их отсутствия. Но Ксения – дочь советской трудовой интеллигенции, дочь людей с университетским образованием, профессоров с неистребимой привычкой что-то постоянно делать, работать. А стало быть что? А то, что мы и видим: ноль мужей-олигархов в судьбе Ксении Собчак. Девушка прилежно трудится на ТВ, в шоу-бизнесе, и, хотя ее труд совсем иного качества, чем у папы и мамы, сужденный ей родовой вектор жизни остается без изменений. Не положено ей никаких олигархов!

Ксении Собчак положен совсем другой муж, принципиально другого типа и качества. В нем должно быть что-то героическое, настоящее. Это, вероятнее всего, труженик, но с оттенком популярности, с цельной натурой, лишенной всякого цинизма, милостивый к падшим созданиям. В нем должна зреть мысль о перевоспитании любовью. Например, возможен был бы Николай Валуев, замечательная была бы пара. Прохиндейка очень бы порадовалась за нее. Вот в этом направлении надо было бы думать предприимчивой девушке, а не спорить напрасно с богами. Надо внимательней слушать зовы судьбы! При всей злобности она частенько подсказывает своим подданным, где правильная тропинка. Если чего-то желанного вам хронически не удается осуществить – значит, вам этого не дадут, как ни бейтесь, хоть умрите. Уж такая это птица.

: 1046

Так случилось в моей жизни, что я пишу про искусство. И не то чтобы я его так уж сильно любила. Просто таким, как я, говорливым, витиеватым людям с тяжелым характером и назначением писать деваться от искусства некуда. Там все-таки можно запросто набросить тень на плетень. Одни говорят – гениально, другие говорят – вздор, ничего бесспорного. Зыбь и рябь. Всегда можно каких-нибудь рассуждений подпустить. Станцевать, так сказать, в тумане босиком.

Другое дело спорт. Тут никакой зыби и ряби, сплошные метры, секунды, голы. Победа конкретна, доказана, осязаема, исчислена. Кто победил, тот и лучший, без дискуссий. А потому с завистью и восхищением я смотрю на такую область жизни, как спортивная журналистика. Никаких туманов – солнечная ясность. Никому не придет в голову написать, что лучшая команда была такая-то, правда, она и проиграла. Что такой-то – великий спортсмен, хотя он двадцать лет как не показывает результатов. В статьях об искусстве такое сплошь и рядом! «Замечательный артист» – а артист ничего путного не играл лет десять. «Выдающийся режиссер» – а он последнюю качественную картину еще при Брежневе сделал. В спорте такого быть не может. Тут достижения измеряются чуть не каждый месяц – твердой безжалостной рукой. На прошлых заслугах никуда не уедешь и фантомных репутаций здесь не сыщешь. Но в спортивной журналистике есть один раздел, который меня восхищает особенно, до дрожи изумления. Это блиц-интервью со спортсменами. Сказочное, непостижимое явление! Как это им, спортивным журналистам, вообще удается? Вот, скажем, пробежал человек дистанцию. И появляется вскоре перед камерой. О чем его спрашивать? Я бы ничего не смогла придумать. Произошло явление вне всякой вербальности – человек бежал-бежал и прибежал раньше других. Обычно это измеряется секундой или даже долями секунды. Что тут скажешь? Ну, можно сказать, что ему повезло. А можно сказать, что он молодец. Но о чем его спрашивать-то, Господи? Однако люди могут все. То есть не все люди могут все, но спортивные журналисты – точно.

– Скажите пожалуйста, имярек, вы волновались перед забегом?

Вопрос далеко не так прост, как может показаться. Имярек на этом месте обычно вздыхает. Если он волновался – это не очень хорошо. Надо владеть собой. Что он, псих, что ли? Но не волноваться совсем – тоже не очень хорошо. Как-то самоуверенно, нагло. Люди таких не любят. И судьба таких щиплет, а спортсмены – люди суеверные. И наш бегун начинает нести довольно затейливую ахинею, из которой выясняется, что забег, конечно, ответственный и были некоторые чувства, с одной стороны, но была и вера и хорошая подготовка, с другой стороны, и определенные качества характера в конце концов помогли прийти к итогу, который очень радостен на сегодняшний момент.

– Значит, вы верили в свою победу?