Среди других ораторов на съезде в первый его день выступил и Руцкой. Он заявил, что в данный момент требуется «не корректировка, а переосмысление и переориентация реформ», формирование правительства «национального согласия и доверия», подготовка антикризисной экономической программы. Руцкой вынес суровый приговор экономическим реформам, которые осуществляет правительство: они, дескать, проводятся в интересах «меньшинства, нагло грабящего народ».

Отвечая на обвинения в непорядочности в связи со своими действиями после обращения Бориса Ельцина к народу 20 марта, Руцкой заявил, что не давал «слова офицера тем, кто глумится и порочит российскую идею», и что «бежать в угоду кому-то не в его правилах».

Это выступление очень понравилось Хасбулатову, который назвал его «образцом мужества». «Кто-то же должен был сказать правду, — заявил спикер, — даже если она обернется против нас».

Непонятно, против кого именно могла обернуться «правда» о реформах, которую произнес с трибуны съезда вице-президент. Как мы знаем, он не уставал излагать эту «правду» с самого начала реформ, пальцем о палец не ударив, чтобы принести хоть малую толику реальной пользы в деле их подлинного усовершенствования (усовершенствовать ведь можно все, что угодно).

Что касается самого Хасбулатова, он продолжал вести себя как ловкий восточный визирь. По завершении первого рабочего дня IX съезда он в очередном интервью сообщил, что не будет голосовать за импичмент президенту Ельцину. При этом заявил: его, дескать, сильно настораживает, что «в выступлениях депутатов не видно понимания опасности, которая исходит от угрозы государственного переворота». Ведь, по его мнению, и выступление Бориса Ельцина 10 декабря на VII съезде, и недавнее обращение президента по телевидению — «это признаки антидемократического перерождения». К сожалению, у депутатов, по словам Хасбулатова, замечается «привыкание к этой опасности».

Вот так: сам-то он не будет голосовать за отставку президента, но то, что другие депутаты столь благодушно смотрят на «государственный переворот», затеянный Ельциным, — это его сильно удручает. Отсюда господа депутаты опять могли делать вывод, как им надлежит голосовать.

27 марта на съезде был распространен проект постановления «О неотложных мерах по сохранению конституционного строя Российской Федерации», подготовленный редакционной комиссией. В нем, в частности, говорилось: «принимая во внимание личную ответственность» Ельцина и Хасбулатова за сложившуюся кризисную политическую ситуацию в стране, предложить им принять решение о добровольной отставке с постов президента Российской Федерации и председателя Верховного Совета РФ соответственно. Депутаты отказались принять этот проект даже за основу.

Неожиданными оказались результаты голосования о включении в повестку дня вопроса об отрешении президента от власти. Собственно говоря, ради этого и созывался съезд. Для принятия положительного решения требовалось получить больше половины голосов от списочного состава депутатского корпуса, составлявшего, как уже говорилось, 1033 человека. «За» проголосовали 475 человек, «против» — 337, воздержались 46. Таким образом, съезд решил не рассматривать вопрос об импичменте президенту.

Комментируя это решение, Вячеслав Костиков сказал: президент удовлетворен тем, что на IX съезде возобладала политическая мудрость у той части депутатов, которая заблокировала вопрос об импичменте. По словам Костикова, консервативная часть съезда потерпела серьезнейшее поражение: консерваторам не удалось совершить «политическое убийство президента».

Последующие события показали, что торжествовать победу президентской стороне было рано…

В этот же день съезд принял за основу проект постановления о проведении референдума. Как и предлагал Ельцин, референдум намечалось провести 25 апреля. Тем не менее, проект вызвал решительные возражения президента. Документ предусматривал, что в ходе референдума люди должны ответить на четыре вопроса — о доверии самому президенту, о поддержке проводимого им курса социально-экономических реформ, о необходимости досрочных президентских выборов в 1993 году и о необходимости досрочных выборов депутатов в этом же году. Вице-премьер Сергей Шахрай, представлявший интересы президента на съезде, обратил внимание депутатов на абсурдную ситуацию: по существу, три из четырех предлагаемых вопросов суть вопросы о доверии президенту; достаточно отрицательно ответить хотя бы на один из них, и это уже можно будет толковать как выражение недоверия Ельцину. Вызывал возражения и предлагавшийся порядок подсчета голосов: проект предусматривал, что решение будет считаться принятым, если за него проголосует больше половины всех граждан России, имеющих право на участие в выборах. Как заявил Шахрай, вопрос о доверии президенту не затрагивает Конституцию, и, в соответствии с законом, решение должно приниматься большинством от принявших участие в голосовании (при условии, что на избирательные участки пришло более половины всех избирателей), а не большинством от списочного состава. Предложенный проект Шахрай назвал «лукавой попыткой уйти от честного ответа на поставленный президентом вопрос» о доверии ему.

Восстанавливается цензура

27 марта Хасбулатов между делом мастерски, в своем «дирижерском» стиле протащил проект постановления «О мерах по обеспечению свободы слова на государственном теле- и радиовещании» (это дело, как мы помним, затевалось еще на предыдущем, VIII-м, съезде). Авторы постановления сетовали на то, что в информационных программах радио и телевидения преобладает, дескать, точка зрения представителей исполнительной власти, то есть существует своего рода политическая цензура. Согласно постановлению, для устранения этой «цензуры» органам представительной власти предписывалось создать «наблюдательные советы по свободе слова», которые обеспечивали бы «объективное» освещение на радио и телевидении общественно-политических проблем и событий (поскольку эти советы, по постановлению, создавались представительной властью, ясно, какова могла бы быть степень их объективности). Постановлением упразднялись такие не подвластные депутатам структуры, как Федеральный информационный центр и Телерадиовещательная служба «Россия», вещающая из Санкт-Петербурга.

Хасбулатов сходу поставил этот проект на голосование. При этом депутатам, имеющим особое мнение по данному вопросу, спикер — дело для него совершенно привычное — просто-напросто не дал слова. Вот как это было, например, с секретарем Комитета по средствам массовой информации, в данном случае профильного, Юрием Лучинским (отрывок из стенограммы):

«Хасбулатов (обращаясь к Лучинскому):

— Ну не шумите, ну что вы, ей-Богу! Так же нельзя работать!

Идет голосование. Хасбулатов:

— Ну не шумите! Идите отсюда подальше! Не шумите!

Идет голосование. Хасбулатов:

— Принимается. Отработайте. Следующий вопрос, уважаемые коллеги, по референдуму. (Шум в зале.) Депутат Лучинский, займите свое место, не мешайте президиуму работать! Депутат Лучинский, еще раз предупреждаю — пройдите на свое рабочее место!

Лучинский:

— Депутат Хасбулатов, требую, чтобы вы дали слово для особого мнения!

Хасбулатов:

— Пройдитесь-ка на свое место! Пройдите на свое место!

Лучинский:

— Да не пойду! Дайте слово!

Хасбулатов:

— Ну и будете стоять, сколько хотите.

Лучинский:

— Давайте стоять.

Хасбулатов:

— Хорошо, стойте… (Шум в зале)».

Проект постановления приняли за основу без обсуждения, альтернативный проект был проигнорирован.

27 марта произошел инцидент, весьма сильно навредивший Ельцину. В конце дня он неожиданно появился на съезде и вновь попросил слова. Был он явно не в себе — без привычной укладки волос (за которой всегда тщательно следил), взлохмаченный. К трибуне прошел не очень твердой походкой. И говорил не шибко связно. Не то что бы эта речь была совсем лишена смысла, но было вполне очевидно, что язык плохо слушается оратора. Вот, например, Ельцин говорит, что не только он нарушал Конституцию — ее нарушили и Хасбулатов, и Зорькин (цитируется по магнитофонной записи):