Иными словами, наличие «сверхштатного оружия» в Белом доме было-таки признано Съездом.
Вести дальнейшие переговоры Съезд поручил первому вице-спикеру ВС Юрию Воронину.
В середине дня 1 октября в интервью телекомпании «Останкино» Ельцин так оценил ситуацию с переговорами:
— …Договоренность была такая: включается свет, они сдают оружие. Свет включили, а они оружие сдавать отказались. Не сдают. Понимаете, сложно с ними дело даже иметь. Вроде уже даже протокол подписали ночью… И вдруг утром они посчитали, что этот протокол недействителен и оружие сдавать не будем.
Президент снова повторил:
— Все переговоры должны начинаться со сдачи оружия. Мы не будем прибегать к силовым методам, потому что не хотим крови. Но и не хотели бы, чтобы боевики из Приднестровья, рижского ОМОНа проливали российскую кровь.
«Российская кровь»… Как видим, здесь Ельцин на всякий случай сделал некоторый «патриотический» акцент…
С более пространным и, как всегда, более резким заявлением выступил пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков. «Группа политических сектантов, называющая себя Съездом народных депутатов, — говорилось в заявлении, — отвергла подписанное ночью соглашение с правительством… По вине Хасбулатова и Руцкого прерван процесс переговоров, резко сужено поле возможного компромисса… «Съезд» пренебрег доброй волей Президента, миротворческими усилиями Патриарха. Стало очевидным, что бывшее руководство Верховного Совета и не стремилось к урегулированию, а использовало повод переговоров для пропагандистских маневров». В Белом доме, продолжал Костиков, верх взяло самое непримиримое крыло экстремистов, которые терроризируют депутатов, склонных к поиску разумных путей выхода из обстановки, сложившейся вокруг здания бывшего Верховного Совета. По словам пресс-секретаря, депутатам, не согласным с экстремистской позицией руководства, угрожают физической расправой. «Отказ сдавать оружие свидетельствует об истинных намерениях экстремистов, остающихся в здании парламента, — любыми средствами искать провокаций». Костиков назвал «национальным предательством» действия Руцкого, выступающего с подстрекательскими призывами к лидерам стран СНГ дистанцироваться от России. Что касается урегулирования обстановки вокруг здания бывшего Верховного Совета, то позиция президента неизменна: сдача оружия лицами, остающимися в Белом доме, — непременное условие любых переговоров, говорилось в заявлении пресс-секретаря.
Любопытное заявление сделал в этот же день первый вице-премьер Владимир Шумейко. Посетив оперативный штаб МВД в гостинице «Мир» (расположенной по соседству с Белым домом) и поговорив с его сотрудниками, он сказал, что, по его сведениям, ни Руцкой, ни Хасбулатов уже не контролируют ситуацию в Доме Советов. Там, по его словам, правят бал находящиеся в розыске уголовники из батальона «Днестр» и бывшего рижского ОМОНа. «Соотношение депутатов в Белом доме и тех, кто их там охраняет, примерно один к десяти», — добавил Шумейко. В этих условиях депутаты оказались в роли заложников у своей «охраны», отягощенной «афганским синдромом».
Оружие Белого дома
1 октября на пресс-конференции начальник столичного ГУВД Владимир Панкратов привел уточненные данные об оружии, находящемся в Белом доме: по его словам, там сейчас около 1600 автоматов, более двух тысяч пистолетов, 18 пулеметов, 10 снайперских винтовок и 12 гранатометов. Панкратов добавил, что в здание было незаконно пронесено около 300 автоматов, 20 пулеметов и несколько гранатометов.
Сведения о численном составе «населения» Дома Советов привел начальник Главного управления охраны порядка МВД Вячеслав Огородников: в нем сейчас пребывает до 1000 человек. Огородников уточнил также численность «полка», присягнувшего на верность Руцкому, — 400 человек.
Как уже говорилось, данные о количестве оружия в Белом доме, которые приводила в те дни президентская сторона, по-видимому, были значительно преувеличены. Всего после взятия Дома Советов там было обнаружено 163 автомата, пять ручных пулеметов, две снайперские винтовки, один гранатомет, 420 пистолетов, 248 газовых пистолетов, 12 мин-ловушек, одно взрывное устройство, 23 единицы прочего оружия.
Сами защитники Дома Советов утверждают, что со склада Департамента охраны ВС им было выдано 74 автомата и пять ручных пулеметов.
В какой-то степени преувеличению военного потенциала Белого дома способствовали сами же его обитатели. Они усиленно распространяли слухи о своей несокрушимой мощи. Как писал уже упоминавшийся белодомовский летописец помощник Ачалова Иван Иванов, «блефовали в основном по двум позициям: по обилию оружия и опытных бойцов». В ходу были «бухтелки» типа: «Всю ночь разгружали гранатометы» или «Все подземные коммуникации заминированы». «Бухтели» в расчете, что их услышит «кто надо». И сделает выводы.
Свой могучий боевой потенциал демонстрировали также непосредственно перед солдатами оцепления, рассказывали им, какой огневой шквал они встретят, если вздумают сунуться в Белый дом. Иван Иванов: «Эффект поражал: нередко молоденькие солдаты начинали плакать, а дембеля клялись, что в случае приказа на штурм они просто сбегут».
Вот так. До слез запугивали солдат, а потом сами плакались, что против них были брошены «непропорционально большие» силы.
«Баррикадники», дежурившие снаружи Белого дома, были уверены, что в случае штурма им сразу же раздадут две тысячи автоматов, хранящихся до поры на складе. От них информация об этих автоматах и о прочем оружии, будто бы в изобилии имеющемся в Доме Советов, тоже просачивалась в СМИ. И тоже вызывала соответствующую реакцию.
Можно ли на них положиться?
Так или иначе, оружие в Белом доме было, и развязка, по всем признакам, приближалась. Мог ли Ельцин в полной мере положиться на силовые структуры? Сопредседатель Российского союза социальной защиты военнослужащих «Щит» майор Николай Московченко на пресс-конференции 1 октября заявил, что, по его мнению, подавляющая часть младших офицеров поддерживает действия президента; что касается старших офицеров, среди них «нет такого единодушия»; позиция высших офицеров также «неоднозначна».
Сходное мнение высказал и другой участник пресс-конференции, член руководства «Щита» генерал-майор Владимир Дудник: «большинство старших и высших офицеров в больших штабах и вузах не поддерживают Ельцина и в своем кругу открыто говорят об этом». Дудник резко критиковал руководство Министерства обороны, которое, по его словам, «прикрываясь лозунгом: «Армия — вне политики», — не отправилось в войска, чтобы разъяснить ситуацию в стране и долг военных в сложившихся условиях; тем самым оно отдало армию «команде Терехова».
1 октября появились сообщения, что сотрудники двух управлений Министерства безопасности — военной контрразведки и управления МБ по Москве и Московской области — провели митинг. В принятой резолюции была дана весьма резкая оценка действий Ельцина, совершенно неожиданная для сотрудников госбезопасности: «21 сентября с.г. в нашей стране совершено не просто надругательство над Конституцией РФ, а вопреки воле народа, выраженной еще на референдуме в марте 1991 года, предпринята попытка окончательно волевым решением изменить государственный строй». Митингующие потребовали от коллегии своего министерства «обратиться к Президенту России Ельцину Б.Н. с требованием немедленно отменить его Указ № 1400 от 21.09.93 года как грубо попирающий Конституцию, таящий в себе угрозу развала России, начала в обществе гражданского противостояния с непредсказуемыми последствиями».
По некоторым сообщениям, ранее с аналогичным ультиматумом к Ельцину обратились около сорока областных управлений МБ.
Это было похоже на бунт. В Белом доме известие о лубянском митинге и резолюции встретили на ура.
Впрочем, серьезного развития упомянутый бунт не получил. Появились слухи, что в результате этих выступлений «недовольным» было предложено подать в отставку.
Официальное разъяснение МБ по поводу этих публикаций было весьма туманным:
