Между тем, в этом предложении, возможно, был резон. Будь во главе Верховного Совета не Хасбулатов, а кто-то другой (говорят, на это место метил сам Соколов), парламент мог бы получить более широкую поддержку населения.

Напряженность вокруг Белого дома не спадает, скорее наоборот. Наибольшую тревогу властей вызывает то, что «защитникам» здания совершенно бесконтрольно роздано много оружия — по мнению первого вице-премьера Владимира Шумейко, около ста автоматов с боекомплектом. Как сказал Шумейко, «зона Белого дома стала небезопасной». (Кстати, по лозунгам и плакатам, популярным в те дни в толпе возле Белого дома, можно судить о том, какой «политической ориентации» держалась эта разношерстная толпа. По таким, например: «Да здравствует Руцкой! Да здравствует Советский Союз!» или «Банду Ельцина под суд, демократов — к стенке!»)

Хасбулатов не устает отрицать, что собравшихся возле Белого дома вооружают. В департаменте охраны ВС журналистов также уверяют, что люди с автоматами — это-де сплошь сотрудники Департамента. Однако по внешнему виду «автоматчиков» — по небритым лицам и потертым джинсовкам — нетрудно заключить, что это далеко от истины. От многих несет водкой… К тому же, по свидетельству очевидцев, автоматы у них новенькие, только что со склада.

Откуда взялось оружие в Белом доме? По данным МВД, в свое время, когда ВС решил создать свой собственный, не зависимый от милицейского министерства, Департамент охраны, он закупил это оружие «с запасом».

Как мы помним, существование независимой «хасбулатовской гвардии» давно беспокоило Ельцина. Прежде это было Управление охраны высших органов государственной власти РФ. В конце 1992 года президент дважды своими указами пытался расформировать его, а охрану Белого дома и других объектов, подведомственных ВС, передать Главному управлению охраны РФ, находившемуся непосредственно в его, президента, подчинении. Однако Хасбулатову удалось сохранить свою «гвардию» в виде этого самого Департамента охраны ВС. Теперь она ему очень пригодилась.

По утверждению «Коммерсанта», уже в ночь с 21 на 22 сентября из бункера, оборудованного во флигеле у Белого дома со стороны Рочдельской улицы, в здание ВС было перенесено большое количество стрелкового оружия и боеприпасов, в том числе гранатометы и пулеметы.

Газета утверждала также, что оружие раздается отнюдь не беспорядочно: для защиты Белого дома создана вполне боеспособная вооруженная группировка из самого Департамента охраны и своего рода «резервистов».

Предпринимая очередную попытку ликвидировать «хасбулатовскую гвардию», Ельцин 24 сентября издает распоряжение передать Департамент охраны ВС в ведение МВД. Ерину и Грачеву поручено «незамедлительно принять меры по изъятию огнестрельного оружия у лиц, принимающих участие в охране Дома Советов». Но как это сделать, не рискуя сразу же вызвать вооруженный конфликт, никто не знает.

Позднее Съезд своим постановлением переподчинил Департамент охраны ВС своему «министру внутренних дел» Дунаеву. Каждая из противоборствующих сторон старалась перетянуть к себе «человека с ружьем».

Вокруг Белого дома созданы заслоны из сотрудников милиции и солдат внутренних войск. Пока они не препятствуют проходу людей ни в ту, ни в другую сторону: их задача — не допустить расползания по Москве розданного оружия.

23 сентября МВД ввело наконец в Москву подразделения дивизии Дзержинского — как выразился Ерин, его «личный резерв». Вместе с милицией они взяли под охрану здания МВД, Центробанка, ряд мостов и другие объекты. В Белом доме, правда, утверждали, что дзержинцы появились в Москве еще 22-го. Часть их была облачена в милицейскую форму.

Вечером 24-го началось ужесточение пропускного режима у Дома Советов: стражи порядка впервые не пропустили журналистов на площадь Свободной России возле здания, мотивируя это заботой об их личной безопасности. Правда, в тот раз репортеры без труда просочились на площадь, используя явное переутомление милиционеров и солдат, а также то, что на разных участках оцепления степень жесткости режима была различной. Но в дальнейшем просачиваться становилось все трудней и трудней.

В этот же вечер «министр обороны» генерал Ачалов заявил, что считает реальностью штурм Белого дома правительственными силами. При этом сказал, что он и его сторонники будут защищать здание с оружием в руках, а сил у них для обороны достаточно.

В конце концов, как мы знаем, штурм действительно состоялся, но в тот момент его перспективы были не очень ясны. Как и вообще возможность и характер вооруженного конфликта. Некоторые военачальники заранее предупредили, что их подразделения ни под каким видом не будут участвовать в нем, если он возникнет. Так, командир Кантемировской танковой дивизии — как известно, она принимала активное участие в августовских событиях 1991 года, — заявил, что его танки ни при каких обстоятельствах не войдут в Москву. Подразделения Таманской мотострелковой дивизии в тот момент и вовсе находились на учениях в Нижегородской области.

Правда, потом кое-кому пришлось «наступить на горло собственной песне» и сыграть-таки свою роль в обострившемся до предела противостоянии: над командирами есть другие командиры…

Во исполнение распоряжения Ельцина о разоружении людей, толпящихся возле Белого дома, руководству ВС был предъявлен ультиматум, о котором уже говорилось: к 16–00 24 сентября все розданное оружие должно быть изъято. Если это требование не будет выполнено, войска предпримут штурм Белого дома. По свидетельству находившихся в здании, у его руководства случилась «очередная истерика»: довольно неожиданно тамошнее начальство приказало складировать все имеющееся оружие. Среди защитников Белого дома — ропот недовольства, но что делать — приказ есть приказ. Однако уже вечером из окружения Ельцина Ачалову будто бы поступает «достоверная информация», что на 22–00 назначен штурм. Генерал докладывает об этому Руцкому и Хасбулатову, и те отменяют свой приказ о разоружении.

Трудно сказать, была ли действительно такая информация и насколько она была достоверной, или же Ачалов просто придумал ее, чтобы побудить своих начальников изменить самоубийственное, с его точки зрения, распоряжение. В те дни кто только чего не придумывал.

Через несколько дней в Белом доме вновь прозвучал приказ о разоружении. Но это повторное распоряжение уже мало кто воспринял всерьез. Все отнеслись к нему, как к очередному «бзику» белодомовского руководства.

Впрочем, 24 сентября в Белом доме всерьез готовились к штурму, назначенному будто бы, как уже говорилось, на 22–00. В пятом часу дня возле Белого дома появились семь грузовиков с солдатами дивизии Дзержинского. Туда же стали подтягиваться дополнительные силы милиции. Белый дом оказался фактически в плотном кольце окружения.

В одиннадцатом часу вечера солдаты начали надевать каски, бронежилеты и колоннами по 50–70 человек перемещаться по границам территории, охраняемой сторонниками ВС. Это вызвало бурную реакцию последних: все как будто говорило о том, что вот-вот действительно начнется штурм. Одни призывали солдат «не идти против народа», другие угрожали, что, если солдаты попробуют продвинуться вперед хотя бы на метр, они будут встречены камнями.

Потом штурм вроде бы перенесли то ли на четыре, то ли на пять утра. Но его так и не последовало.

Вряд ли в тот момент кто-то всерьез собирался штурмовать Белый дом. «Психическая атака», по-видимому, была предпринята с единственной целью — заставить людей по ту сторону баррикад сдать оружие.

24 сентября Министерство юстиции выступило с разъяснением, какова правовая основа действий президента, связанных с Указом № 1400. Разъяснение было такое:

«Указ президента № 1400 необходимо рассматривать прежде всего как средство выхода из сложившейся тупиковой ситуации. Издав его, Б. Н. Ельцин хотя и вышел формально за юридические рамки, действовал в соответствии с конституционными принципами народовластия, обеспечения безопасности страны, охраны прав и законных интересов граждан… Превысив по форме свои полномочия, он употребил это нарушение не для узурпации власти (выборы президента РФ назначены на 12 июня 1994 года), а для защиты воли народа. Он расчистил путь для обновления механизма власти, для принятия цивилизованной конституции, для установления стабильного правового порядка в России».