С самого начала ужина Зефирина хотела задать один вопрос, но у нее вдруг ужасно заболела голова. В то время как Гро Леон, совершенно не стесняясь, склевывал с ее тарелки остатки пирога с хрустящей корочкой, Зефирина выпила глоток горячего вина из Сен-Рафаэля. Этот напиток с горьковатым привкусом апельсинов приободрил ее. Она произнесла, ни к кому не обращаясь:

– Никто из вас не сказал мне, сумели ли вы получить какие-либо сведения от двух злоумышленников?

Ответом ей было смущенное молчание.

– Мерзавцы… Вышли… Вышли… Мерзавцы! – орал Гро Леон, воспользовавшись всеобщим замешательством, чтобы напиться прямо из кувшина с вином.

– Замолчите, Гро Леон! – сурово приказал врач. Он отер жир куропатки, который стекал по его подбородку, и положил на стол кость, которую обгладывал.

– Мы не хотели вас беспокоить, мадемуазель Зефирина! Один из них, несмотря на мой уход, умер. Должно быть, Франк Берри ударил его слишком сильно… Что же касается второго, то… хм…

Молодой врач смотрел на Ла Дусера.

– Тысяча тараканов! Это большая ошибка, моя маленькая Зефи… – жалобно признал великан. – Я думал, что он еле жив, этот негодяй… Но он перерезал веревки и сбежал вчера, прежде, чем пропел петух…

Из-за этого неприятного известия или из-за того, что она проспала тридцать шесть часов подряд, Зефирина не смогла уснуть в следующую ночь.

Самые безумные картины мелькали у нее перед глазами. Она видела донью Гермину, вооруженную кинжалом. Своего отца, Роже де Багателя, умирающего в цепях в камере. Гнусного Фес Нуара, тянущего к ней свои руки. Бандита сменил человек с головой леопарда…

Зефирина слышала, как в комнате, которая находилась как раз над ее собственной, ходил Мишель де Нотр-Дам. Он тоже не спал. Иногда это хождение прекращалось. У Зефирины сложилось впечатление, что молодой врач читал или что-то писал. Наконец, сломленная усталостью, на рассвете она заснула.

Девушка чувствовала себя намного лучше, когда проснулась поздно утром. Ровно в полдень она внезапно решила съездить в монастырь Сен-Сакреман. Ла Дусер опасался теперь всего, даже монахинь. Великан-оруженосец устроил эту поездку Зефирины. С ними поехали Франк Берри, братья-близнецы Ипполит и Сенфорьен, девица Плюш, две служанки доктора Мартон и Марта и, наконец, Гро Леон, который вопил, сидя на голове у мула Помпона.

Если аббатиса и была удивлена всей этой командой, она этого не показала.

– Мы ждем вас в течение часа, мадемуазель! – решительно сказал Ла Дусер, стоя у ворот, в то время как его юная госпожа вместе с тремя сопровождающими дамами и Гро Леоном, которого не принимали за мужчину, входила внутрь монастыря.

Это надо было понимать так: «Если вы не вернетесь в течение часа, мы пойдем на штурм».

Мать-настоятельница, с елейно сложенными на груди руками и со склоненной под монашеским чепцом головой, показала хозяйке этих мест монастырь, часовню и монашеские кельи. Затем монахини предложили пообедать. Осмотрительная Зефирина не прикоснулась ни к питью, ни к еде. Все это время Мартон и Марта стояли по обе стороны ее кресла. Девица Плюш изо всех сил старалась поддержать разговор. Со своей стороны, Гро Леон забавлял послушниц, повторяя:

– Сан!.. Сакреман!.. Слуга!..

Как ни старалась Зефирина, она не находила ничего подозрительного. Ну можно ли представить, что эти святые женщины дали приют «этой Сан-Сальвадор» и ее двум бандитам?

Прошел час. Ла Дусер заколотил в ворота.

– Вы уже покидаете нас, мадемуазель де Багатель? – искренне удивилась аббатиса.

Зефирина и ее сопровождающие подошли к калитке. Прежде чем откланяться, девушка в упор спросила:

– Не видели ли вы случайно, ваше преподобие, в последнее время мою дорогую мачеху, донью Гермину, Маркизу де Багатель?

Настоятельница, казалось, была очень удивлена этим вопросом:

– Нет, дочь моя. Маркиза покинула нас вот уже много месяцев назад; однако нам нанес визит господин ваш отец…

– Давно? – с усилием смогла произнести Зефирина.

– Да две недели назад или около того, – сказала аббатиса, улыбаясь.

– Мой отец!!!

Зефирина была так взволнована, что не смогла закончить фразу. Казалось, не замечая бледности своей собеседницы, настоятельница монастыря Сен-Сакреман спокойно продолжала:

– Мы будем молиться за ваш брак, возлюбленная дочь моя. Да благословит вас Господь!

Зефирина покинула монастырь словно во сне. Либо эта монахиня сумасшедшая, либо Зефирина ничего не поняла. Либо… Либо… Но нет, это невозможно! Роже де Багатель находился в Италии, в плену у князя Фарнелло… Если только не…

Ужасное подозрение против собственного отца зрело у Зефирины. Уже не в первый раз возникало у нее необъяснимое чувство тревоги, когда она думала о том, кто породил ее. Настораживали кое-какие, казалось, малозначительные факты! Иногда проявления трусости и малодушия! Кое-когда – молчание… или – взгляд… Роже де Багателю было что скрывать, а Пелажи перед смертью попыталась ей это объяснить.

В то время как мадемуазель Плюш ворковала, слушая всякий вздор, который нес господин Мелон, Зефирина молчала, поглощенная своими мыслями.

– Мышь! Сардина! Сардина! Мышь! – вопил Гро Леон.

Они прибыли к дому доктора Нотр-Дама.

– Я полностью восстановила свои силы. Мы уезжаем завтра утром! – приказала Зефирина.

Во время ужина Зефирина чувствовала, что взгляд сине-зеленых глаз молодого врача много раз останавливался на ее лице. Зефирина потупила глаза. Она брала двумя пальчиками еду с блюд, которые Мартон и Марта ставили на широкий стол.

– Франк Берри поедет с вами до самого герцогства Миланского, Ла Дусер. Так мне будет спокойнее! – вдруг сказал Мишель де Нотр-Дам.

– Ох ты, деревянная сабля! Вот так замечательное предложение и благородная идея! С таким славным спутником мы не будем бояться этих чертовых задирателей юбок! Слово Ла Дусера! О, простите меня, дамы! – опомнился Ла Дусер и покраснел.

Под тем предлогом, что они уедут утром, Зефирина рано удалилась в свою комнату. Девица Плюш хотела помочь ей уложить вещи в сундуки, но Зефирине хотелось побыть одной. Она отпустила свою дуэнью, медленно разделась, умылась холодной водой с жасминовой эссенцией и надела красивую батистовую рубашку с кружевным воротничком. При мягком свете свечи она посмотрелась в маленькое зеркальце, покусала губы. Распустив волнистые волосы, она долго их расчесывала.

Они сопротивлялись, снова ниспадали плотными кудрями ей на плечи, переливчатые и мягкие. Зефирина была очень хороша. Она это знала, и ее отражение в зеркале ответило ей улыбкой.

Двери в доме закрывались одна за другой. Огоньки гасли. Должно быть, было 11 часов вечера, когда Зефирина услышала, как доктор Нотр-Дам покинул свой кабинет на первом этаже и стал подниматься по лестнице. Когда он проходил мимо двери ее комнаты, ей показалось, что он замедлил шаг. Возможно, он даже видел свет свечи. И колебался, войти или нет? Сердце Зефирины громко стучало у нее в груди. Она еще не совсем решилась осуществить свой план.

На колокольне маленького городка Салон пробило полдвенадцатого. Через шесть часов она навсегда покинет этот гостеприимный дом и его симпатичного владельца, чтобы соединиться с ненавистным, презренным и зловредным существом. Ну, не надо больше увиливать! Зефирина твердой рукой схватила подсвечник. Она легким шагом поднялась по лестнице. На площадке второго этажа луч света пробивался из-под двери. Зефирина тихонько поцарапала ногтями по двери и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату. Доктор сидел за рабочим столом в белой рубашке с закатанными рукавами и гораздо больше походил на молодого студента, чем на ученого медика. Он что-то писал на плотном пергаменте, пользуясь длинным гусиным пером.

Не поднимая глаз на девушку, словно ждал ее, он просто сказал:

– Входите, Зефирина. Что я могу для вас сделать?

– Быть первым!

Услышав этот лаконичный ответ, Мишель де Нотр-Дам отложил перо в сторону. Он поднял голову и посмотрел на Зефирину.