Наконец терпение у священников иссякло. В Тобольскую консисторию поступает донос, в котором изложено о вызывающем поведении Григория Распутина. О том, что он неподобающим образом ведет себя с женщинами, многие из которых приезжают к нему даже из Петербурга. Они подолгу живут у него в доме, а Григорий водит их в баню избавлять от страстей. «Женщины, окружавшие его, относились к нему с мистическим обожанием, называли «отцом», целовали руку». Доложено так же о молениях в конюшне.
Почуяв неладное, Григорий предложил на сходе пять тысяч рублей на постройку храма, но припоздал. 6 сентября 1907 года против него начато «Дело Тобольской консистории по обвинению крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда Григория Ефимовича Распутина-Новаго. в распространении им лжеучения, подобно хлыстовскому, и образованию последователей своего учения.».
Фамилией Новый, или Новых, наделил его сам государь, лично попросив Бенкендорфа ускорить все формальности по изменению фамилии для своего «крестника». Вообще вокруг царской семьи и Распутина много мистики, царь, наделив его новой фамилией, становится действительно «крестным», а позже разделяет судьбу Григория, у них как бы общий крест судьбы. Впрочем, все это общеизвестно.
Во время следствия Григорию припомнили все: и ночные моления, и совместные с дамами хождения в баню. В кучу свалили правду и вымысел. Разбираться во всем этом не хочется. Все, прямо или косвенно замешанные в этом деле, старательно выгораживают Распутина, да, собственно, не Распутина они отбеливают, а себя оправдывают. Местные крестьяне тоже не хотят ввязываться в эту историю, и показания их в большинстве нейтральны: молится, никого не обижает, ничего не видели, ничего не знаем.
Конечно, много темного в деле Распутина, и обвинения его в хлыстовстве какую-то почву под собой имеют – многое в его учениях, в поведении, в терминах удивительно вписывается в хлыстовские привычки и обряды. Но все же доказать что-то трудно, при этом и отрицать не менее сложно.
Следствие приходит к выводу о виновности Григория Ефимовича. Это становится достоянием ушлых журналистов, и о хлыстовстве Распутина стало известно всей России, как о чем-то уже доказанном. Но случилось неожиданное. Новый Тобольский епископ назначает доследование, берет его под свой личный контроль и дает такое заключение в консисторию: «Из всего вышеуказанного преосвященный Алексий вынес впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-Нового к секте хлыстов возбуждено в свое время без достаточных к тому оснований, и со своей стороны считает крестьянина Григория Нового православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается». Дело было прекращено 29 ноября 1912 года.
Правда, вскоре епископ Алексий, против своей воли переведенный в Тобольск из Крыма, был назначен в Грузию на теплое во всех отношениях место. Естественно, он знал, кого ему за это благодарить. Впрочем, он уже отблагодарил.
Хотя Распутин был почитаем царской семьей за спасение сына, на некоторое время его заслонила могучая тень маленького отца Иоанна Кронштадтского, любимца отца Николая II, Александра III. Когда отец Иоанн в 1908 году умер, Распутин тут же занял его место возле царской четы. Он им нужен, он, как никто другой, умеет помочь государыне во время частых приступов неврастении, проходивших у нее очень тяжело. Приступы повторяются довольно часто, и чем чаще они повторяются, тем чаще бывает во дворце Распутин. Он обожаем семьей и часто повторяет: «Пока я жив, и царь с царицей живы. Я помру – вся семья царская погибнет». Этим его «пророчеством» будут умиляться многие его апологеты, приводя в подтверждение мистических способностей Распутина. К сожалению, в этом пророчестве он не оригинален. Если посмотреть внимательно – каждый приближенный к властителям предсказатель или астролог считал своим долгом предупредить «хозяина», что тот будет жить и царствовать до тех пор, пока будет жить и здравствовать его звездочет. Таким образом предсказатели защищали себя от необузданного гнева властителей.
В 1908 или 1909 году Распутин знакомится с иеромонахом Илиодором, воинственным проповедником-антисемитом. Этот авантюрист «прославился» погромными проповедями, собиравшими тысячи людей. Законченный мерзавец, позже он стал профессиональным провокатором, организовывал катакомбные церкви, в которые заманивал верующих, а после сдавал их в НКВД. На его совести тысячи загубленных жизней. Но это после. А пока его проповеди произвели сильное впечатление на Распутина. Григорий приглашает Илиодора в гости, в Покровское. Там он настолько проникся доверием к новому приятелю, что одарил его рубашками, вышитыми царицей и ее дочерьми. Илиодор рубашки взял, а заодно прихватил, попросту украл, и письмо государыни к Распутину.
Илиодор уже готов к предательству, а ничего не подозревающий Григорий спасает своего «друга». В 1911 году обеспокоенное откровенно погромными речами и призывами воинственного Илиодора правительство, испугавшись возможных погромов, настояло на его переводе из Царицына в захолустье, инициировав соответствующее постановление Синода. Илиодор взбунтовался и заперся в храме с несколькими тысячами прихожан, объявив голодовку. Но этим только вызвал гнев государя, приказавшего выбросить его из храма. Ехать бы Илиодору в Тульскую губернию под конвоем, да вмешался Распутин, вставший на защиту своего «друга». Он еще об этом пожалеет.
В конце августа премьер Столыпин собирается на торжества по случаю открытия памятника Александру II. Распутин чуть ли не на коленях просит царя удержать Столыпина от этой поездки, прямо заявляя: «Убьют его там, убьют!» Но Столыпин все же едет. И в Оперном театре во время антракта, когда он стоял у сцены, спиной к залу, беседуя с министром Фредериксом, его несколькими выстрелами из револьвера ранил двойной агент охранки и эсеров Дмитрий Богров. Говорят, Столыпин успел повернуться к царской ложе и перекрестить ее. От ран Столыпин скончался.
Тем временем вокруг Григория собирались тучи. Недовольные тем, что он ведет свою игру, не желая служить ничьим интересам, и при этом имеет огромное влияние на царя и особенно царицу, высокопоставленные господа открывают компанию против Распутина. Не указывая истинных причин, они ссылаются на свое возмущение тем, что проходимец и конокрад вхож в царские покои, компрометирует государей и само самодержавие.
Многие вчерашние покровители и ходатаи за него отворачиваются и превращаются во врагов.
Так великий князь Николай Николаевич на одно из прошений Распутина дал ответ: «Удовлетворяю в последний раз. В случае присылки новых прошений вышлю в Сибирь». А когда Распутин высказал пожелание приехать в Ставку (это было уже во времена, когда Николай Николаевич был главнокомандующим), великий князь ответил: «Если приедешь – велю тебя повесить».
Фортуна медленно, но неотвратимо отворачивается от Распутина. На него открывают настоящую травлю, обложив, как волка флажками, яростью газетных публикаций, слухов и сплетен о его беспробудном пьянстве, сексуальной распущенности, разврате и блуде. При этом постоянно подчеркивается его близость к царской семье.
Илиодор решает, что пора выступать на другой стороне. Он заранее приготовил памфлет под названием «Гришка», написанный, надо сказать, ярко, хотя и яростно. Есть версия, что руку к этому памфлету приложил небезызвестный писатель-фельетонист Амфитеатров.
Но до публикации решено было заставить Григория раскаяться, признать свои грехи и покинуть дворец. Для этого собрались в Ярославском подворье, где жил епископ Гермоген. Кроме самого Гермогена и конечно же Илиодора, были журналист-черносотенец Родионов и обиженный «отставкой» Митя Козельский. Распутина заманили обманом, сказав, что с ним желает увидеться Гермоген. Распутин настолько доверял Илиодору, что ничего не заподозрил и поехал. И только на самом подворье, когда в прихожей его встретили издевками, начал о чем-то догадываться, но было поздно – вырваться и убежать невозможно – в дверях стоял Илиодор, мужчина огромного роста, с пудовыми кулаками. Что произошло далее, описывает сам Илиодор: «Исторический час наступил. Гермоген, я и все свидетели собрались в парадную комнату. «Старец» сел на большой диван. Митя, прихрамывая и помахивая отсохшею рукою, ходил взад и вперед около Григория. Все молчали. А потом произошло. нечто невероятное, смешное, но в то же время и ужасное. Митя с диким криком: «А-а-а! Ты – безбожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Ты с царицею живешь! Подлец ты!» – начал хватать «старца». Распутин попятился назад к дверям. а Митя. тыкая ему пальцем в грудь, еще громче, еще неистовее кричал: «Ты с царицею живешь! Ты – антихрист!» И тогда Гермоген в облачении епископа взял в руку крест и сказал: «Григорий, пойди сюда!..» Распутин приблизился к столу… трясясь всем телом, бледный, согнувшийся, испуганный. Гермоген, схватив «старца» кистью левой руки за череп, правою начал бить его крестом по голове, и страшным голосом. кричать: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом и иметь дело с царицей, разбойник! Как мать в колыбели вынашивает своего ребенка, так и Святая Церковь своими молитвами, благословениями, подвигами вынянчила великую святыню народную – самодержавие царей. А теперь ты, гад, губишь, разбиваешь наши священные сосуды – носителей самодержавной власти. Побойся Бога, побойся этого животворящего креста!»»
