– Ничего, – отвечал блаженный, – таков мой промысел, я помышляю о праведном солнце.
Не дождался Иоанн Христа ради юродивый праведного солнышка, времена не те были, не солнечные.
Многих он предостерегал от дел дурных, укорял за корявую и неправедную жизнь, многим предсказывал будущее, но в точности предсказания эти не дошли до нас.
Народ привык к тому, что на Красной площади постоянно, зимой и летом, находится полуголый юродивый, звенящий железом. Он все время кому-то выговаривал за скверное поведение, кого-то поучал, кому-то мог и звонкую затрещину отвесить.
Однажды, жарким днем, 18 июля 1590 года, он сидел прямо на брусчатке площади и занимался любимым делом: смотрел на солнце. Вокруг подзуживали его задиристые мальчишки, выспрашивая, что он там, на солнце, увидел. Блаженный лениво отшучивался, но вдруг посерьезнел, затвердел лицом, глаза его широко открылись, а лицо окаменело. Он напрягся, словно к чему-то прислушался, и замер. Замерли и неугомонные мальчишки, пораженные его необычным поведением.
Долго сидел блаженный Иоанн, глядя широко отрытыми глазами на солнечный диск. Потом оцепенение прошло, он встал, подобрал руками железные кандалы, которые носил на ногах, и заторопился в церковь Покрова Богоматери, что на рву, в народе ее называли храмом Василия Блаженного.
Вошел в храмовую торжественную тишину, звеня железом, осмотрелся в полумраке и, увидев протоиерея, подошел к нему.
– Что ищешь ты в храме? – спросил протоиерей.
– Тяжела ноша моя, устал я что-то, – ответил блаженный Иоанн, – ищу место, где бы прилечь, отдохнуть.
– Приходи, будет тебе место, где прилечь, – пообещал протоиерей.
– Ну и славно, – выдохнул облегченно юродивый и вышел из храма.
Вошедшие за ним в храм любопытные переглянулись, пошептались. Пожали плечами, ничего не поняв из странного разговора. Самые любопытные все же пошли следом за юродивым. А тот брел по Васильевскому спуску прямиком к Москве-реке. Возле моста, на привычном месте, вот уже много лет сидел, выпрашивая милостыню, нищий Григорий, выставив для жалости на всеобщее обозрение больную, изувеченную и не сгибающуюся с малолетства ногу.
Юродивый, погруженный в свои мысли, прошел мимо, но потом неожиданно вернулся, положил в ладонь нищему Григорию копеечку и вдруг. наступил ему на больную ногу. При этом юродивый сделал вид, что даже не заметил этого, и пошел по мосту на другой берег реки. Калека Григорий от боли взвыл, выронил копеечку, схватился за больную ногу и. завопил благим матом, но уже от радости – нога… сгибалась! Чудесным образом юродивый принес ему исцеление.
Иоанн же перешел мост и вошел в баню, в которой не был много лет. Там снял с себя балахон, с облегчением сбросил железные вериги, трижды окатил сам себя водой из шайки и с наслаждением распластался на мокрой и скользкой скамейке, сложив все свои железа под голову. Осмотрелся осмысленным взглядом и сказал:
– Простите меня, перед кем я виноват и перед кем невинен. Умру я сейчас, было мне знамение Господне об этом. Как умру, отнесите меня в церковь Покрова Богородицы, там возле могилки Василия Блаженного и мне место протоиерей обещал. Сказал так и умер.
Весть о смерти и последней воле юродивого разнеслась по Москве. Царь Федор Иоаннович, ценивший подвиги блаженного юродивого, приказал выполнить его последнюю волю и отпеть со всеми почестями. Воля царя – воля Божия. Отпевали юродивого митрополит Казанский, архиепископ Рязанский и множество настоятелей монастырских.
Во время панихиды произошло исцеление боярского сына Елизара Юрьева, – ослепший двадцать лет назад, он неожиданно прозрел. Но на том чудеса не закончились. В час погребения юродивого стены храма содрогнулись, раздались чудовищные раскаты грома. В церкви выбило окна, в храм попала молния, убив ризничего владыки Рязанского. Дьякона Пимена вынесли на руках опаленного и едва живого, многие служившие панихиду были оглушены и опалены страшной бурей. Это было предзнаменованием грядущих испытаний волнениями, смутой и безначалием для Руси. После грозы произошло еще десять чудесных исцелений. Как стало потом известно, в момент погребения блаженный Иоанн являлся больным в других местах Москвы и даже в других городах, и больные выздоравливали.
В житии сообщается, что «мощи блаженного Иоанна почивают под спудом в приделе Покровского собора близ раки святого Василия Блаженного». Возле захоронения положили вериги Иоанна весом в два с половиной пуда. Пусть напоминают они всем, насколько тяжек земной путь избравшего подвиг юродства.
Память блаженного Иоанна, Христа ради юродивого, Московского празднуется 12 июня и 3 июля.
Дом мой – молитва
Его молитвами, провидением и его благословением спасены Москва и Русь.
Преподобный Иринарх (Илия Акиндинович) июнь 1547, Ростовская обл., с. Кондаково – 13 января 1616, Борисоглебский монастырь
Будущий преподобный отец Иринарх родился в июне 1547 года в крестьянской семье в селе Кондаково Ростовской области. Родители его, Ирина и Акиндин, при крещении назвали мальчика Илией. Рос он тихим, ласковым, добрым, очень смышленым. Ходить начал двадцати недель отроду. Подвижным ребячьим играм предпочитал уединение. Однажды, когда ему исполнилось шесть лет, он сидел дома и смотрел в окно. Неожиданно повернулся к матери и сказал:
– Когда вырасту, постригусь и стану монахом, буду железа на себе носить.
Мать улыбнулась, услышав такие речи от шестилетнего ребенка, но значения им не придала: мало ли что дитя малое скажет. Но вскоре к ним в дом зашел сельский священник отец Василий. Во время обеда он рассказывал о житии преподобного Макария, чудотворца Калязинского, тайно носившего железные вериги. Калязинский монастырь находился близко, в сорока верстах от села Кондаково.
– Вырасту – стану таким же, монахом буду, – заявил маленький Илия, выслушав рассказы священника. – Буду на себе железа носить, трудиться во славу Бога и буду учителем всем людям.
– Как только ты, чадо неразумное, не боишься такое говорить?! – рассердился священник.
– Кто тебя не боится, тот такие слова и говорит, – ответил Илия, глядя в глаза священнику.
Но вскоре слова Илии позабылись, трудился он наравне со всеми, работы в крестьянской семье всегда было много. Мальчик пас скот, помогал во всех работах по дому.
Очень любил он сидеть возле источника недалеко от села. Часто говорил, что хотел бы выстроить здесь часовню. Один из набожных селян, живший возле Борисоглебского монастыря, заметив старание Илии во время молитв, стал давать ему по кирпичу в день. Илия, чтобы успевать, бегал от стен монастыря до источника бегом. Согласно легенде, часовню он выстроил, стояла она долго. Источник же этот считается чудодейственным, до 1917 года дважды в год совершался крестный ход от монастыря до источника.
В таких заботах жил Илия. Когда же исполнилось ему восемнадцать лет, в 1567 году, вышел неурожайный год, когда «глад на Руси бысть велик». В селе настал голод, многие мужики отправились в город на заработки. Илия последовал их примеру и ушел в Нижний Новгород. Там ему удалось найти хорошую работу, но два года не мог он подать весточку родителям, потому что был неграмотен, а оказии не подворачивалось.
Обеспокоенные родители отправили на поиски Илии его старших братьев – Андрея и Давида. Они отыскали его работающим у богатого крестьянина. Работы было много. Платил крестьянин исправно и не скупо, в родном селении было все так же голодно, вот братья и остались вместе с Илией, известив родителей, что все у них хорошо. Однажды, накануне Успенского поста, братья сидели вечером за скромной трапезой, и вдруг Илия горько и неутешно разрыдался. Братья бросились успокаивать его, стали спрашивать, что за причина столь горьких слез его. Илия ответил:
– Только что видел я преставление родителя нашего, несли его светлые юноши на погребение.