Невыносимое чувство одиночества сковало ее сердце. Ей стало очень страшно, к глазам подступили горячие слезы.

Лорд Харткорт вышел в холл и попросил подогнать автомобиль.

«Какая нелепая ситуация, — подумал он. — Итак, герцогиня намеревается выбрать для своей племянницы покровителя.

Но почему ее выбор пал именно на меня? Конечно, для такой очаровашки, как Гардения, она может найти кого-то получше, чем Берти. С другой стороны, почему бы ей не попытаться подыскать для нее человека, вращающегося в приличных кругах? Раз уж эта девочка действительно чиста и непорочна…

Или ее светлость задумала просто продать свое сокровище, причем подороже?»

Болтали, будто у герцогини масса благодетелей. Уступить одного из них племяннице она, по всей видимости, не собиралась. Однако не пожалела денег на покупку для нее роскошных нарядов.

— Я сам сяду за руль, — сказал лорд Харткорт, когда его машину подкатили прямо к дому.

Шофер учтиво приподнял фуражку и зашагал прочь.

Лорд Харткорт чувствовал, что ему необходим свежий воздух. Изобилие ароматов в главной гостиной Лили де Мабийон до сих пор преследовало, и ему хотелось как можно скорее от него избавиться.

Мысль о молодой Гардении, которую пытались втолкнуть в его объятия, вызывала в нем отвращение.

«Бедное создание, — размышлял он. — Теперь, когда я поговорил с ней на чистоту, она расскажет обо всем тетке. А та примется искать для нее кого-то другого… Интересно, не барон ли затеял эту грязную игру?»

Барона лорд Харткорт не выносил. Но периодически был вынужден сталкиваться с ним по делам дипломатической службы. Этого человека отличали хвастовство и жестокость, а еще он с невероятной небрежностью относился к представительницам слабого пола. Что могла найти в нем хотя бы одна из них, пусть даже настолько деклассированная, как герцогиня де Мабийон, лорд Харткорт был не в состоянии понять.

Он ехал и раздумывал над тем, что против своей воли стал участником невообразимо странной истории. Ему вспоминалась Гардения — то до смерти перепуганная выходкой Андрэ, то слабая и беспомощная на диване в библиотеке, куда он отнес ее на руках, то в белом платье с бриллиантами…

Было что-то непостижимое в ее больших серых глазах, в аккуратном личике, озаренном внутренним сиянием. Казалось, все, что бы она ни сказала, непременно правда.

«Все это просто смешно, — твердо сказал себе лорд Харткорт. — Эта девица, даже если и впрямь чертовски наивна, давно поняла, кто такая ее тетка. А также то, что ни одна порядочная женщина не переступает порога дома Мабийон. Наверняка она прекрасно знает, почему герцогиня так страстно желает ее дружбы со мной. Естественно, знает! Актриса! Лгунья! Но я не попадусь в их сети! Пусть даже не рассчитывают на это. У меня есть Анриэтта, она меня вполне устраивает. О чем еще может мечтать нормальный мужчина?»

Он проехал несколько миль, почти не думая о дороге. А когда очнулся от размышлений, понял, что находится уже в Буа.

Остановив автомобиль возле одного из излюбленных ресторанов, он вышел на улицу и уже собрался направиться в него, чтобы чего-нибудь выпить, но заколебался.

В ресторане было слишком много народа. Из раскрытых окон раздавался оглушительный шум. Играл оркестр, но после восхитительных мелодий «Вентуры» эта музыка казалась безобразной.

Внезапно лорд Харткорт почувствовал, что хочет увидеть Анриэтту. Что в это мгновение ему нужна лишь она.

Анриэтта не пыталась выдать себя за кого-то другого, была такой, какой могла быть.

— Des fleurs, Monsieur?19 — послышался откуда-то сбоку хриплый голос.

Лорд Харткорт повернул голову и увидел морщинистого цветочника с наполненной цветами корзиной.

— Non, merci, — ответил он, качая головой. Но тут же передумал. — А вообще-то продайте мне вот эти.

Он указал на белые цветы в углу корзины.

— Но они еще не уложены в букеты, Monsieur, — объяснил цветочник. — Моя дочь только что привезла их из деревни. Я продаю их по одному как украшение в петлицы.

— Я куплю их все, — сказал лорд Харткорт и протянул торговцу купюру в пять франков.

Лицо старика расплылось от радости.

Взяв букет, лорд Харткорт сел в машину и положил цветы на соседнее сиденье. И только когда вновь тронулся с места и поехал по освещенной фонарями дороге, понял, что купил гардении.

Восхитительные белые цветы с еще не отрезанными зелеными листьями потрясающе пахли.

Гардении, подумал лорд Харткорт. И его мысли вновь закрутились вокруг странного существа, появившегося в доме герцогини де Мабийон.

Он прибавил скорости, мечтая поскорее оказаться в объятиях Анриэтты. Она не ожидала его приезда, поэтому их встреча обещала быть особенно яркой. Они расстались в семь вечера.

Провожая его до двери, Анриэтта, подобно котенку, прижималась к его плечу и умоляла не уходить так рано.

Он вспоминал об этих минутах, и его сердце все больше наполнялось нежностью.

Старый бульвар, на котором стоял ее дом, тонул во мраке ночи. Было тихо и пустынно.

Лорд Харткорт оставил машину у деревьев посередине улицы, пересек тротуар и открыл парадную дверь собственным ключом. Нетерпение и легкое возбуждение изрядно подняли ему настроение.

Обычно в холле его встречала аккуратная служанка. Анриэтта всегда ждала его наверху — в экзотических нарядах или обнаженная, как, например, вчера.

Сейчас в холле никого не было, и не горели лампы, но сквозь окно из сада внутрь дома лилось серебряное сияние фонарей. Лорд Харткорт бесшумно прошел к лестнице, покрытой мягким ковром.

Он был уверен, что в спальне Анриэтты свет не выключен.

В темное время суток она никогда не гасила ночник у кровати.

Отец в качестве наказания запирал ее ребенком в шкаф, и в ней до сих пор жил панический страх темноты.

Лорд Харткорт осторожно повернул дверную ручку и вошел в спальню любовницы, держа перед собой букет гардений.

Он хотел осыпать ими ее волосы, чтобы они пропитались чудесным цветочным ароматом.

В комнате действительно горел приглушенный свет. Кровать Анриэтты у дальней стены была скрыта атласным пологом. Виднелся лишь небольшой ее кусочек, устланный кружевными подушками. На них темнели рассыпавшиеся рыжие волосы. И лежала чья-то мускулистая рука…

«.Анриэтта не одна!» — пронеслось в голове лорда Харткорта.

Прошло, наверное, несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, прежде чем Анриэтта высунула из-за полога голову и испуганно вскрикнула.

— Простите меня за вторжение, — произнес лорд Харткорт ледяным тоном, который, как всем показалось, заморозил даже воздух в комнате.

— Mon Dieu! — вскрикнула Анриэтта. — Ты сказал, что сегодня больше не придешь!

Мужчина тоже выглянул. Это был человек средних лет с сединой на висках и широкими черными бровями. Его лицо выглядело до смешного растерянным.

Лорд Харткорт саркастически улыбнулся.

— Желаю вам обоим доброй ночи!

Он вышел из комнаты, плотно закрыл за собой дверь и начал медленно спускаться по лестнице.

Анриэтта завопила — пронзительно и неприятно.

Она еще долго будет орать, мрачно ухмыляясь, подумал лорд Харткорт. Будет поносить своего любовника, обвинять его во всех своих бедах…

Он сел в машину и на бешеной скорости помчался прочь, направляясь в сторону леса, желая уехать как можно дальше от пороков и извращений Парижа.

Он злился не только на Анриэтту, но и на себя — за то, что был таким идиотом. Если бы с нею в постели лежал сейчас человек молодой и красивый, его, наверное, не терзали бы столь страшные муки. Но с Анриэттой развлекался мужчина средних лет, а это означало, что ее интересовали лишь дополнительные деньги и драгоценности.

Лорд Харткорт презирал себя за то, что связался со столь ненасытной, столь алчной, столь бессовестной хищницей, за то, что был настолько глупым, настолько наивным.

Вспомнив о чеке, который ему предстояло выписать на оплату ожерелья, он прибавил газу. Ему ничего не стоило связаться с ювелиром и сказать, что сделка не состоится, но идти наперекор своим правилам он не хотел. Это ожерелье было его подарком Анриэтте, несмотря ни на что.