По словам Валачи, Гамбино взял в сообщники своего верного дружка, Джозефа Биондо (Джо Бэнди). 25 октября 1957 года Анастазия расслаблялся с обмотанным горячим полотенцем лицом в парикмахерской манхэттэнского отеля «Парк-Шератон». В парикмахерскую вошли два вооруженных пистолетами человека и изрешетили Анастазия пулями. Таким образом Дженовезе ловко прикрыл свои фланги и мог с безопасного расстояния благодушно взирать на процесс занятия Гамбино поста главы семейства. Новым заместителем босса «семьи» стал Биондо.
(Министерство юстиции уже имело кое-какое представление о случившемся при помощи никого иного, как Тони Анастазио, который, несмотря на небольшое отличие в написании имени, являлся родным братом убитого босса. Анастазия поручил своему брату, официально считавшемуся простым «солдатом», контролировать гигантское 1814-е отделение Международной ассоциации портовых рабочих. В результате он свыкся с положением хозяина всех бруклинских причалов. Когда Гамбино стал боссом, Тони внезапно обнаружил, что превратился в простую пешку. Обида, связанная с понижением его статуса, развязала язык Анастазио, но он не успел превратиться в осведомителя полиции, умерев естественной смертью в 1963 году).
Убийство Анастазия вызвало сенсацию в прессе. Но несмотря на обилие предположений в газетах, в «Коза ностре» не было сомнений относительно того, кто стоял за этим делом. Случившееся всех задело за живое. Чего добивался Вито Дженовезе? И, самое важное, когда и где он был намерен остановиться? И прежде, чем он успел закончиться, это стало еще более очевидным.
14 ноября, через три недели после похорон Альберта Анастазия, в деревенском доме, расположенном в небольшом селении Апалачин, близ северной границы штата Нью-Йорк, состоялось самое важное в истории «Коза ностры» тайное совещание ее руководства. Подобные сборища проводились и ранее, но никогда они не были столь многолюдными. Присутствовало более ста мафиози. Это было крайне необычно для совещания такого рода, но атмосфера в мафии была напряженной, и ее боссы, не уверенные в своей судьбе, сочли за благо прибыть в сопровождении целых отрядов телохранителей.
Хотя Министерство юстиции уже начало из разрозненных сведений складывать мозаику того, что произошло на этой знаменитой конференции королей преступного мира, полностью картина прояснилась лишь с помощью Валачи. Совещание было созвано Дженовезе. То обстоятельство, что за короткий срок удалось собрать такое количество боссов мафии, само по себе явилось впечатляющей демонстрацией его авторитета.
Первоначально, рассказывает Валачи, Дженовезе хотел всех собрать в Чикаго. Поскольку это являлось, так сказать, общенациональным совещанием, Чикаго был удобен с точки зрения своего местоположения. Кроме того, в большом городе подобное мероприятие было легче провести незамеченным. Но Стефано Магаддино, босс из Буффало, выдвинул более подходящую идею. Почему бы не собраться в Апалачине, в доме одного из его «лейтенантов», старого кастелламмарца по имени Джозеф Барбара? В качестве аргументов Магаддино использовал то, что в сельской местности будет как нигде легче избежать всевидящего ока столичной полиции, а мирная деревенская атмосфера станет идеальным средством для успокоения расстроенных нервов. Дженовезе в конце концов согласился. Барбара, будучи извещенным о том, что ему надлежит играть роль принимающей стороны, послал своего сына бронировать места в местных мотелях и гостиницах, а сам направил срочный заказ на отборные бифштексы в Бингхэмптон, где располагался филиал компании «Армор». Но оговоренные в заказе толщина и качество бифштексов не соответствовали тому, что могли предоставить в Бингхэмптоне с его населением в 80 тысяч человек, поэтому искомый полуфабрикат был привезен специально посланным грузовиком с чикагского мясоперерабатывающего завода «Армор»[26].
Главным пунктом повестки дня совещания было утверждение правящим советом Дженовезе в качестве босса «семьи». Хотя он стал настолько могущественным, что никто бы не стал оспаривать его право на это, имелась необходимость соблюсти определенные формальности с тем, чтобы не нарушать замысловатую, если не хрупкую организационную структуру «Коза ностры». Кроме того, Дженовезе предстояло снять с себя обвинения в том, что он, организовав покушение на Костелло, нарушил порядок, установленный правящим советом. Доводы Дженовезе оставались все теми же. Костелло с молчаливого согласия Анастазия замышлял его убийство. Никто этому верить, конечно, не собирался, но у Дженовезе был в запасе более весомый аргумент: излишнее внимание Костелло к своему предпринимательству и вытекающее из него небрежение делами «семьи» могло бы привести к гибели «Коза ностры» как таковой. Чтобы не допустить этого, в отношении Костелло необходимо было что-то предпринять.
Дженовезе также хотел добиться благословения со стороны своих коллег из руководства мафии на убийство Анастазия. И в этом случае никто не проявлял особого интереса к судьбе кровожадного босса, но существовала озабоченность, что процесс устранения мафиозных лидеров может принять неуправляемый характер. Поэтому правящий совет хотел получить от Дженовезе личные и официальные заверения, что ничего подобного не произойдет.
Дженовезе хотел, кроме того, выдвинуть обвинение против Анастазия, согласно которому последний имел какую-то прибыль от деятельности Фрэнка Скаличе по продаже членства «Коза ностры». Убийство же Скаличе было не чем иным, как попыткой спрятать концы в воду после того, как информация об их бизнесе дошла до других членов мафии.
В связи с этим на обсуждение было вынесено два предложения, принятие решений по которым так или иначе потребовало бы созыва совещания. Первое предполагало исключение из мафии всех новых «солдат», которые продемонстрировали свою бесполезность. Было решено, что исключение должно осуществляться под угрозой неминуемой смерти новобранца в случае разглашения им тайн «Коза ностры». Если верить Валачи, предполагалось, что лишение членства будет проходить под формулировкой «бесполезности и несоответствия требованиям». С момента возобновления записи в «книги» в мафии велась статистика всех неудавшихся убийств, запланированных «Коза нострой». «Всего, — рассказывает Валачи, — было двадцать семь операций, которые закончились промахами, легкими ранениями и трупами, оставленными прямо на улице». Другое предложение, вынесенное на обсуждение, предусматривало сохранение статус-кво в «семьях» и, соответственно, предотвращение новых неприятностей посредством прекращения записи в «книги».
Наконец, совещанию предстояло решить, что делать с Бюро по борьбе с наркотиками. Кое-кто высказывался за убийство известных мафии сотрудников Бюро. Но большинство выступало за введение во всех «семьях» запрета на торговлю наркотиками, нарушение которого каралось бы смертью. Выражалась точка зрения, что стоило испробовать такую сдерживающую меру, хотя, если рассуждать реалистически, введение подобного запрета имело бы на отдельных членов «Коза ностры» эффект не больший, чем принятие сухого закона на американскую нацию.
Предполагалось, что перечисленные выше вопросы будут детально обсуждены в Апалачине. Сделать этого, однако, не удалось. Судя по многочисленным сообщениям, эта деревушка оказалась далеко не идеальным местом для проведения конференции — как раз наоборот. Бдительный полицейский, сержант Эдгар Д. Кросвелл, обратил внимание на появление в округе необычного количества черных лимузинов, набитых подозрительными личностями. Сразу после полудня 14 ноября ему удалось проследить, что все они съехались к дому Барбары. Прибывшие туда короли преступного мира едва успели перекинуться друг с другом несколькими фразами, как их пригласили на лужайку с расставленными на ней жаровнями для шашлыка и бифштексов (совещанию должен был предшествовать обед). Тем временем сержант Кросвелл, действуя с всего лишь тремя помощниками, решил перекрыть ведущую к дому дорогу, чтобы посмотреть, как на это прореагируют гости Барбары. «Коза ностру» обуяла паника.
