После этого мистер Маранзано известил меня, что он намерен провести последнюю встречу с Чарли Счастливчиком и Вито на следующий день в два часа. Тут я получил возможность сказать свое мнение об отсутствии оружия: «Не стоит подвергать себя опасности. Представь себе, что этим парням известно кое-что о наших планах». Однако он продолжал пространно говорить о том, что нам предстоит сделать и какими могущественными мы станем, что он почти не обратил на это внимания, но в конце беседы сказал мне: «Хорошо, позвони в контору без пятнадцати два, чтобы уточнить, необходимо ли мне твое содействие».

Я вернулся домой и провел ночь, ворочаясь с боку на бок. У меня имелись все основания для беспокойства. Если что-то случится с мистером Маранзано, то для меня тоже все будет закончено. Удача не со мной, и мне нужно подчиниться судьбе. Единственное, что смогу сделать, это ждать своей кончины. В тот вечер я позвонил в контору, и Чарли Буффало — наш парень — взял трубку и сказал, что все отлично и нет необходимости приезжать. Сразу же после моего звонка в контору заскочил Редкозубый — он остался с Гальяно, что явилось еще одной причиной того, что я должен был сделать то же самое — и сказал: «Привет, я искал тебя. Я познакомился с новыми девицами в Бруклине. Поехали туда, там и проведем с ними время».

Я ответил: «Хорошая идея. У меня нет никаких планов». Итак, мы поехали в Бруклин и развлекались с девицами почти до полуночи, а четверо из нас решили вернуться в Манхэттен поесть. Мы пошли в ресторан, который Чарли Джонс держал на пересечении Третьей авеню и 140-й улицы. Когда мы находились в ресторане, я заметил, что происходит что-то странное. Сначала один парень, а затем другой вошли в ресторан и пристально посмотрели на нас. Я спросил Редкозубого: «Ты обратил внимание на то, что бросилось мне в глаза?» Он ответил: «Да, но я не пойму, в чем дело». Тогда я подошел к Чарли Джонсу. Он не принадлежал ни к какой группировке, но у него были связи и он многое знал. Он шепнул мне: «Джо, уходи домой».

Это было все, что мне полагалось услышать. Я обратился к Редкозубому: «Что ты об этом думаешь?», и он ответил: «Что ж, уходи». Мы дали девицам денег, чтобы они смогли возвратиться в Бруклин. Редкозубый остался с Чарли, а я поехал домой один. По дороге я остановился на Лексингтон авеню, чтобы купить газету. Машинально положил ее рядом с собой на сиденье. Я вел машину очень медленно и обдумывал ситуацию. Я никак не мог понять, что должно было случиться. Это довольно сложно объяснить, я был взволнован, но не знал, почему я волнуюсь. Когда я приехал домой, то послал своего младшего брата на улицу, чтобы он поставил машину в гараж. Я же сел на стул и раскрыл газету — тут и была разгадка: все о том, как был убит старик в своей конторе на Парк авеню.

История гласила, что несколько мужчин, представившихся агентами сыскной полиции, вошли во внешнее помещение мистера Маранзано, которое являлось своего рода приемной, и поставили всех, кто здесь находился, к стене. Затем два псевдоагента вошли внутрь, где они застрелили его и перерезали горло. Первое, что я вспомнил, было требование мистера Маранзано не носить оружие в конторе, из-за возможного рейда полиции. Далее я прочитал о том, что, когда прибыли настоящие полицейские, они обнаружили Бобби Дойла на коленях около старика и забрали его как живого свидетеля.

И тут я сказал себе: неудивительно, что Редкозубый забрал меня в Бруклин. Ему должно было быть известно все о предстоящем деле и он держал меня подальше от места происшествия. Можете себе представить, что я ощущал в тот момент.

Убийство Маранзано явилось частью запутанной, непостижимой цепочки из числа убийств, вдохновлявшихся тем самым франтоватым, вкрадчивым, с холодными глазами Чарли Счастливчиком Лючиано, который так тонко организовал устранение Массерия всего несколько месяцев тому назад. В день смерти Маранзано около сорока руководителей «Коза Ностры», являвшихся его приближенными, были умерщвлены по всей стране. Практически все они принадлежали к числу старых, родившихся в Италии функционеров, уничтоженных молодым поколением, стремившимся к власти.

Валачи тут же ушел в подполье, как только узнал о том, что трое парней, которых он завербовал для Маранзано, — Стефан (Щеголь Джонс) Казертано, Питер (Пити Маггинз) Мионе и Джон (Джонни Ди) Де Беллис, — едва избежали смерти, когда по ним был открыт огонь во время их прогулки по Лексингтон авеню. Валачи подумал: «Если они хотят устранить их, то мне остается предположить, что они будут охотиться и за мной». Первым, к кому он обратился, был Ник Падоваво, с которым его принимали в члены «Коза Ностры». Падовано без особого желания разрешил ему переночевать у себя, но слезно просил его уйти рано утром. «Я обязан поставить их в известность, если увижу тебя, — сказал Падовано. — А потому, ради Христа, не говори никому, что ты был здесь».

В отчаянии Валачи позвонил сыну Гаэтано Рейна и напомнил ему, как он боролся, чтобы отомстить за смерть его отца от рук Массерия. Молодой Рейна, будучи сам членом «семьи» Гальяно, согласился, что он многим обязан Валачи, вновь используя свои прошлые заслуги, позвонил Томасу Люччезе. «Оставайся на месте, — сказал ему Люччезе. — Ты в безопасности там, где находишься. Я подумаю, что можно для тебя сделать».

Через два дня Люччезе позвонил и сообщил, что он сам и Гальяно хотели бы встретиться с ним. Когда Валачи приехал, то, по его утверждению, говорил в основном Люччезе. Люччезе начал с того, что спросил Валачи о том, было ли ему известно, что Маранзано угонял принадлежащие Люччезе грузовики со спиртным. «Томми, — сказал Валачи, — мне ничего не известно об этом, да поможет мне Бог».

Люччезе продолжал давить на него. Видел ли он большие суммы денег, которые делили в конторе Маранзано? «Да, — ответил Валачи, — но я не задавал никаких вопросов. Ты знаешь, как к этому относился старик». Был ли ему известен тот факт, что Маранзано тайно содержал внештатного убийцу вне структуры «Коза Ностры» — Винсента (Бешеный Пес) Колла, чтобы уничтожить Лючиано и Вито Дженовезе? «Нет, — отрицал Валачи, — я не знал об этом, поверь мне! Я ни разу ничего не слышал об этих делах. К чему вы все это клоните?»

— Джо, — обратился к нему Лючеззе, — я думаю, ты все понимаешь, но необходимо проверить тебя. Я должен сообщить тебе, что старик сошел с ума и собирался развязать новую войну. Он не мог спокойно переносить одиночество.

В этот момент Валачи совершенно отчетливо все вспомнил. Тем временем Люччезе продолжал: «Теперь Том Гальяно хочет, чтобы ты снова был вместе с нами, но при условии, что ты скажешь всю правду. Однако мы заинтересованы только в тебе, а не в Бобби Дойле или этих трех парнях, которых ты привел к старику. Обдумай все в течение нескольких дней, пока мы разберемся с твоей историей. До истечения этого времени тебе не стоит ни о чем беспокоиться».

Имея, как минимум, возможность попасть на чердак Рейна, Валачи возвратился в квартиру в Восточном Гарлеме, которую он содержал для своей матери, младшего брата и сестер. Однако почти сразу же возникли новые осложнения, когда Громила из Чикаго, который исчез после убийства Маранзано, однажды ночью нанес ему визит. «Что будем делать? — спросил Громила. — Будем бороться? Если нет, то они в любом случае перебьют нас одного за другим».

— Не знаю, что и подумать, — сказал Валачи. — Возможно, ты прав. Давай дождемся Бобби Дойла. Не попадайся никому на глаза и ни с кем не вступай в разговоры.

Громила, однако, не прислушался к совету. Через неделю, по утверждению Валачи, он был убит в восточной части Манхэттена по приказу Лючиано и Дженовезе. Куда делось его тело, остается загадкой; как отметил Валачи, гангстеры могут организовать убийство так, что в полиции никогда не появится никаких свидетельств. Между тем Дойл был, наконец, освобожден из-под стражи после убийства Маранзано.