Инцидент. Речь Луначарского (газетный отчет) После т. Андреева говорил народный комиссар Анатолий Васильевич Луначарский. Два противопоставления обыкновенно делаются, — говорит Луначарский, — когда возникает вопрос о старом и новом искусстве. С одной стороны, противопоставляют старое, буржуазное искусство новому, пролетарскому, с другой — все художественные школы, какие только до сих пор были, противопоставляют футуризму; и в этом противопоставлении видят параллелизм. Я, — продолжает Луначарский, — не мог в полной степени согласиться с такими утверждениями. Прежде всего, не все старое искусство буржуазно и не все, что в искусстве буржуазно, — плохо. Старое искусство знало эпохи, когда те или иные демократические элементы принимали в создании художественных ценностей большое участие. Так, мы видим участие широких народных масс в искусстве Египта, Греции, в искусстве Древней Руси, наконец, в тех художественных памятниках, которые были созданы в эпохи великих старых коммун Италии, севера Франции, во Фландрии; и мы видим, что это старое и буржуазное искусство поднималось до величайших творческих вершин. Если и можно говорить о действительно буржуазном искусстве, то только постольку, поскольку буржуазия развратила художника, сделала его своим наемником, рабом и поденщиком. Действительно, конец XIX века, период расцвета капиталистического строя, знаменует собой великий упадок в искусстве; это — эпоха декаданса, эпоха, с одной стороны, извращенных и утонченных вкусов, с другой — продажности и пошлятины. Если мы хотим действительно новое искусство противопоставить искусству прошлого, то вот этому упадочному, декадентскому искусству капиталистической буржуазии.

Далее Луначарский в целом ряде исторических экскурсов в область созданного искусства обрисовал достижения старых мастеров, указывая на великое значение этих достижений и для самого пролетариата. Мы не хотим, — говорит т. Луначарский, — разрушать памятники старого искусства и никому не дадим это сделать, пусть пролетариат примет от нас все и, благодарный за то, что мы ему сохранили, выберет то, что понадобится для его культуры.

В дальнейшем Луначарский переходит ко второму противопоставлению искусства старых школ так называемому футуризму. Луначарский указал на то, что футуризм родился в ту эпоху, когда всеми классами одинаково предчувствовалась наша великая эпоха борьбы. Буржуазия одинаково, как и пролетариат, мобилизовала все свои силы. Если футуристы указывают на свою здоровую силу как на признак, роднящий их с пролетариатом, то этого еще недостаточно. В последние дни существования старого мира буржуазия стремилась влить свежие соки в свою прогнившую и изжитую культуру, и в этом отношении ранний итальянский футуризм как раз характеризуется империалистическими тенденциями. Было бы, однако, ошибкой связывать футуризм в целом с этими стремлениями капиталистической буржуа зии к оздоровлению. В футуризме, несомненно, есть течение, глубоко связанное с рабочим движением, и в этом отношении многие деятели нового искусства справедливо указывают на свое внутреннее родство с пролетарской культурой. Динамизм и методы коллективистического творчества, которые так характерны для футуристического искусства, несомненно, в каком–то отношении соприкасаются с тем, что может создать в области искусства пролетариат. Если нельзя говорить о футуризме в целом как о пролетарском искусстве, то об отдельных художниках футуристического толка, как о художниках, близких к пролетариату, говорить можно. И мы уже видим, как молодое искусство завоевывает себе место в пролетарской художественной идеологии.

После речи Луначарского был сделан перерыв: военный оркестр, а затем хор просветительно–культурной организации Совета городского хозяйства исполнили «Интернационал». После перерыва председательствовал на митинге Н. Н. Пунин. С небольшой речью выступил Мейерхольд, указавший на невозможность оглядки назад во время бега. Касаясь вопросов театра, Мейерхольд говорил о потребностях нового строительства сцены и необходимости участия пролетариата в театре сегодняшнего дня.

(Отчет в газ. «Искусство Коммуны» под заглавием «Старое и новое», № 5, 1919, 5 янв.)

Тезисы художественного сектора НКП и ЦК РАБИС об основах политики в области искусства Художественный сектор Наркомпроса и Центральный комитет Всерабиса, признавая, что не пришло еще время устанавливать бесспорные начала пролетарской эстетики, считают тем не менее необходимым выяснить с достаточной точностью основные начала, которыми они руководствуются в своей деятельности.

1. Признавая за пролетариатом полное право внимательно пересмотреть все элементы мирового искусства, доставшегося ему в наследство, и утверждая ту истину, что новое пролетарское и социалистическое искусство может быть построено лишь на фундаменте всех приобретений прошлого, мы признаем сохранение и использование подлинных ценностей, доставшихся нам от старой культуры, несомненной задачей Советской власти. При этом наследство прошлого должно быть беспощадно очищено от всех примесей буржуазного распада и разврата: бульварная порнография, мещанская пошлость, интеллигентская скука, черносотенные и религиозные предрассудки, поскольку таковые примеси имеются в наследии прошлого, должны быть изъяты. В тех же случаях, когда сомнительные элементы неразрывно связаны с подлинно художественными достижениями, необходимо принимать меры к критической оценке новой, свежей, массовой пролетарской публикой предоставляемой ей духовной пищи. Вообще усвоение наследия старой культуры должно быть со стороны пролетариата не ученическим, а властным, сознательным, остро критическим.

2. Рядом с этим советская и профессиональная культурно–художественная работа должна быть направлена к созданию чисто пролетарских художественных форм и учреждений, всячески содействуя существующим и возникающим рабочим и крестьянский студиям, ищущим новых путей в области изобразительных искусств, музыки, театра и литературы.

3. Равным образом все области искусства должны быть использованы для поднятия и яркого иллюстрирования политической и революционной агитационно–пропагандистской работы как ударной, выражающейся в отдельных неделях, днях, кампаниях, так и постоянной. Искусство есть могучее средство заражать окружающих идеями, чувствами и настроениями. Агитация и пропаганда приобретают особую остроту и действенность, когда они одеваются в привлекательные и могучие формы художественности.

Однако это политическое искусство, это художественное служение идеальным устремлениям революции может являться соответствующим лишь в том случае, когда сам художник, отдающий этому делу свои силы, искренен, когда он действительно проникнут революционной сознательностью и полон революционного чувства. Поэтому коммунистическая пропаганда в среде самих служителей искусства является также насущной задачей как Художественного сектора, так и Всерабиса.

4. Искусство разделено на целый ряд направлений. Пролетариат только вырабатывает свой собственный художественный критерий, и поэтому ни государственная власть, ни профессиональный союз не должны считать ни одного из них государственным, оказывая в то же время всяческое содействие новым исканиям в области искусства.

5. Художественно–учебные заведения должны быть пролетаризированы. Одним из средств пролетаризации должно явиться открытие рабочих факультетов при высших учебных заведениях пластических искусств, музыкальных и театральных.

В то же время должно быть обращено сугубое внимание на развитие вкуса и художественного творчества в массах путем внедрения искусства в народный быт и в широкое производство, то есть содействуя развитию художественной промышленности, а также широкому расцвету хорового пения и массовых действ.

Опираясь на эти начала, Художественный сектор Наркомпроса и Всероссийский профсоюз работников искусства под общим контролем Главполитпросвета, а через него Коммунистической партии, с одной стороны, и при неразрывной связи с профессионально организованным пролетариатом и Всероссийским советом профсоюзов ? — с другой, будут дружно и совместно вести художественно–просветительную и художественно–производственную работу в стране.