И когда пробуждалась эта примитивная память, она изгоняла все разумные мысли. Приходилось начинать сначала и восстанавливать все причины, почему служение товарища необходимо и почему его служение этому конкретному проводнику одновременно и необходимо, и возможно. В результате не холодные логичные соображения относительно необходимости спасти Зеор, Тектон и все человечество вернули Валлероя к здравому смыслу. Нет, это было воспоминание о том теплом чувстве, которое он испытал, когда Фелехо назвал его назтером.

Это воспоминание повлекло за собой множество ассоциаций. Гордость за свою работу на празднике разъединения Хреля. Беспримерное удовлетворение, которое он испытал, найдя свое место в Зеоре, и которое изложил в своем рисунке для соревнования в Аренсти. Тот восторг, который он почувствовал, когда его рисунок приняли и поняли те, чье мнение он научился ценить. Выражение лица сектуиба Нашмара, когда тот увидел рисунок с Энамом и Зинтером. И наконец та огромная, всепоглощающая радость, которую он почувствовал, когда в Имиле приняли его достижения как нечто должное — ведь он из Зеора… а Зеор — синоним всего лучшего.

И все это произошло за четыре недели, в то время как за тридцать предыдущих лет жизни он не испытывал ничего подобного. Теперь он знает, где его место. В Зеоре. Но Зеор нуждается в Клиде и как в проводнике, и как в необыкновенно способном администраторе. И Валлерой понял, что сейчас жизнь Клида зависит от его, Валлероя, способностей как товарища.

И снова и снова он приходил к одному и тому же выводу. Жизнь Клида важней его собственной, Валлероя, жизни, поскольку без Клида не будет Зеора и не будет дома, куда можно возвращаться. Поэтому если он позволит Клиду убить его и Клид его действительно убьет, сам проводник по крайней мере останется жив. Это эмоциональное решение согласовывалось и с рациональными доводами, приходившими Валлерою в голову. Но каждый раз как он принимал такое решение, он рисовал себе картину того, как оказывается перед безумно бьющимся проводником, и между ними нет никаких преград… и едва не задыхался от первобытного ужаса.

И мог подавить этот ужас, только напомнив себе, что он в клетке и не ему принимать это решение.

Наконец принесли специальную упряжь и для Валлероя и вытащили его из клетки. Именно такой возможности он ждал, но повторяющиеся утренние размышления настолько лишили его сил, что он не мог торжествовать. Все той же частью сознания отметил он номер на ключе клетки Клида, но не знал, как использовать эту информацию. Хоть он и не в клетке, у него нет возможности действовать.

Его связали прочными ремнями. Все ремни соединялись в одном месте за спиной, где находился замок. Четыре сопровождавшие его сайма не дали ни малейшей возможности для действий. Поэтому он шел не сопротивляясь. Ему не хотелось признаваться даже себе самому, но он был рад уйти подальше от обезумевшего проводника и дилеммы, которую предстояло решить.

Тем не менее Валлерой решил воспользоваться этим перерывом. Мысли его устремились к Эйше и ее участи. Охранники не отвечали на его вопросы, поэтому он продолжал обдумывать свои возможности и что с ними делать. Его провели мимо казарм, обошли вокруг конюшни и через заднюю дверь ввели в административный комплекс. В дальнем конце здания через боковой коридор провели в душевую. Два охранника развязали его, раздели и вымыли, как привычные конюхи скребут лошадей, потом дали белую рубашку до колен — обычную одежду обитателей загонов.

Валлерой покорно подчинялся всему этому, поскольку не возражал против того, чтобы стать чистым. Но когда его попытались снова связать, он уперся.

Неожиданным резким движением он вырвал ремни из рук охранника. Две секунды спустя обернул ремень вокруг щупальцев командира, захватил руку сайма в импровизированный замок и сильно нажал на латерали. Остальные саймы застыли, готовые наброситься на пленника, но не решаясь причинить вред своему товарищу.

Зная, что единственное его преимущество — внезапность, Валлерой быстро заговорил:

— Не возражаю против белой одежды. Особенно если вы отведете меня к Клиду. Но никуда не пойду без своих брюк, плаща и обуви… и моего кольца. Принесите их, или у вас будет новый командир!

Он затянул ремень, и у всех саймов исказились лица от боли, испытанной одним из них.

Один из них решительно направился в угол, куда бросили вещи Валлероя, и принес все, что он назвал.

Последний раз потянув за ремень, Валлерой толкнул своего пленника в руки его товарищей. И пока два сайма осматривали повреждения, третий с упряжью направился к джену.

Вытянув в руках носок, Валлерой низко присел, чуть раскаиваясь:

— Тоже хочешь попробовать?

По смятению сайма ясно было, что он никогда не встречал джена, который его не боялся. Сайм физически сильнее, и нерешительность была краткой. Однако Валлерой воспользовался этим временем, чтобы надеть свою грязную одежду. К тому времени как к сайму подоспело подкрепление, на руке у Валлероя уже снова было гордое кольцо Зеора.

Теперь Валлероя окружили семеро саймов, все опытные профессионалы. Он их не боялся, но понимал, что у него нет выхода — только подчиниться. И пошел с ними. Он знал, что выглядит нелепо, но считал это своей победой и шел гордо, хотя его снова связали.

Они поднялись по лестнице, прошли коротким коридором и вошли в угловую комнату верхнего этажа здания. Комната была небольшая, но роскошно убранная. На полу глубокий бархатный ковер зеленого цвета; тяжелые занавеси не пропускают солнце, а стены из полированного дерева, которое словно местами отражает мягкий свет, местами поглощает его. Из мебели только большой диван и обитое кожей кресло.

В кресле, прикованная к стене за ним, сидела Эйша. На ней только традиционная белая рубашка и больше ничего. Но ошейник и цепь без шипов. И у нее была некоторая свобода движений. Длинные черные волосы убраны в сложную прическу, которая подчеркивает сильную линию челюстей и вызывающий блеск глаз.

Им позволили только одно мгновение смотреть друг на друга. Затем охранники надели на Валлероя ошейник с шипами и такой же цепью приковали к металлической плите на противоположной стене.

Дверь распахнулась, вошел Эндл, осматривая сцену в явном предвкушении удовольствия. Он отпустил охранников и взял у их командира ключи, которые повесил на стену так, что джены не могли до них дотянуться.

— Уходите из здания и держитесь подальше от него. Не хочу, чтобы мне мешали пересекающиеся поля.

И вот оба джена оказались наедине с саймом. Поджав губы, Эндл презрительно смерил Валлероя с головы до ног, заметив его необычный смешанный костюм. Потом повернулся к Эйше и направился к ней, в то же время обратившись к Валлерою:

— Видишь, я получил ее, как и хотел, и без всякой помощи наркотиков. Я дал тебе разрешение понаблюдать за моей техникой… любой житель общины с радостью ухватился бы за такую возможность.

У Валлероя чаще забилось сердце.

— Если хочешь поучить Зеор, нужно привести сюда и Клида. Или боишься, что он может совратить тебя в свое извращение? Ты уже почти соблазнился, верно?

Он видел, как напрягся сайм, и стал развивать свое преимущество.

— Я вижу твои латерали. Твои железы совсем не реагируют на Эйшу…

Эндл подвинулся ближе к девушке, которая сидела неподвижно, но с широко раскрытыми глазами.

— Замолчи, джен, или я прикажу охране заткнуть тебе рот… чем—нибудь очень невкусным.

— Почему? Боишься сам коснуться меня? Передача от товарища куда лучше, чем даже от проводника… я уверен, что ты это уже обнаружил. Не хочешь ли испробовать мои способности в этом новом экзотичном извращении?

Латерали сайма задрожали в двойном поле дженов. Валлерой знал, что его поле сильней, потому что единственная вынужденная передача стимулировала его производство селина, и теперь уровень этого производства выше нормального… он близок к уровню товарища. Валлерой улыбнулся.

— Это так, верно? Ты напал раз на товарища, и тебе это так понравилось, что ты утратил вкус к убийствам. Если это не извращение, то уж не знаю, что можно так назвать!