Он помешал костер и беспокойно обошел пещеру.

Джены выглядят точно как Древние. Можно ли установить, производили ли Древние селин? К тому времени, как саймы начали вести исторические записи, не осталось в живых ни одного Древнего. И у саймов лишь существовало предание, будто некогда жили люди, похожие на дженов, но не обладающие полем и потенциалом селина. Взрослые, но нейтральные в отношении селина, как дети…

Однако это всего лишь предание. Подобная идея не проникла на территорию дженов. И джены никогда ее не примут, посчитают грубой пропагандой, призванной подорвать веру в святость Древних. Валлероя приучили уважать эту святость. И вот он обнаружил, что святость превращается в отвращение к верованиям современных дженов.

Если Эндл и его лицемерные последователи — зло среди саймов, тогда Церковь Чистоты — зло среди дженов. И те и другие препятствуют союзу, который является единственным шансом выживания человечества.

Сквозь падающий снег Валлерой видел звезды, которые показывал Клид. И опять почувствовал новую преданность идеалу общин — союзу саймов и дженов. Эта цель важнее жизни любого индивида.

Неожиданно Валлерою показалось, что до этого момента он был лишь ребенком, который тянется за большим куском сладости. Со своей вновь обретенной вершины зрелости он пытался определить, что вело его все эти годы. Что может значить его искусство, если Зелеродов Рок действительно неизбежен? Что может он сделать со своим талантом такого, чтобы имело значение и сорок лет спустя?

Этот вопрос продолжал звучать в его сознании, а обильный снег продолжал покрывать склоны гор. Валлерой снова подбросил дров и встал, чтобы размяться. Тело его оцепенело от холода, как ум — от понимания: все то, к чему он до сих пор стремился, в сущности очень мелко. А заполнить неожиданно образовавшийся вакуум нечем, кроме идей Клида. Для проводника эти идеи — ощутимая реальность, но для Валлероя они остаются абстракцией.

Промерзнув до мозга костей, он забрался под одеяло рядом с Клидом. Тот не пошевелился, и вскоре Валлерой впал в тревожный сон, перемежающийся часами апатичных мечтаний. Снег препятствовал опасности, а ожидание притупляло потребность в спешке, и это вскоре могло обречь их обоих на смерть… или на нечто худшее.

Холодный рассвет превратил заснеженное поле в ослепительно сияющую поверхность, пронзив мысли Валлероя острой болью. Но это сверкание словно не тревожило проводника, который с упрямой решимостью брел впереди по снегу.

Пока они оставались на подветренной стороне скал, торчавших на склоне, льда было немного, а снег создавал возможность сцепления; идти было не так трудно. Клид настоял на том, чтобы перед выходом они просушили у огня носки. Теперь Валлерой понимал, каких волевых усилий требовала от проводника любая задержка. Теперь он был ему благодарен. Солнце высоко в небе, день стал приятно теплым, но почва оставалась твердой и холодной.

Валлерой не мог дождаться вершины хребта, чтобы оказаться в залитой солнцем долине, раскинувшейся перед ними. Но не настолько он стремился к теплу, чтобы забыть об осторожности. И когда они добрались до подножия перехода Тредлоу и уже собирались подниматься, он позвал:

— Клид, минутку!

Сайм остановился, разглядывая проход, который полого поднимался перед ними. Перевалив через последнее препятствие, Валлерой стряхнул снег с обуви и нагнулся, перевязывая шнурки, которыми брюки крепились к голенищам.

— Вы сказали, что это единственный проход через хребет. Разумно предположить, что нас здесь поджидают. Давайте осмотримся, чтобы не попасть в засаду.

— Здесь нет никого. Отряд Рунзи, выгнавший нас из путевой станции, вероятно, вернулся в Вальзор, пережидая бурю. Им потребуется почти целый день, чтобы вернуться и начать искать нас.

— Вы уверены, что здесь никого нет?

— Абсолютно. Но это не значит, что можно забыть об осторожности.

Валлерой кивнул. Ночью они слышали рычание охотящейся пумы… И сломанная нога означала бы конец для них обоих. Возможно, они здесь одни, но по—прежнему в опасности и далеко от дома.

Они углубились в проход, с помощью длинных веток проверяя прочность почвы. Снег перед ними расстилался, как волнистые песчаные дюны. Будь у них лыжи, они летели бы по этому снегу, а не тащились по нему с трудом!

Валлерой угрюмо сосредоточился на поисках опоры. Примерно на полпути он нашел возвышение, торчащее под снегом. По сравнению с глубоким снегом идти по нему было легче, и они пошли один за другим.

И наконец вышли на солнце. Словно очнулись от кошмара. Солнце поздней осени еще сохраняло достаточно тепла, чтобы растопить снег; из—под снега показались скалы и пучки травы. И хоть была уже вторая половина дня, воздух продолжал нагреваться. Валлерой был уверен, что к утру большая часть снега растает.

Они остановились, только чтобы перевести дыхание, и начали спускаться по опасному склону. Тропы не было, но идти вниз по видимым хорошо различимым камням все же легче, чем подниматься сквозь тающие сугробы. Валлерой промок до костей и так замер, что испытывал боль, но настроение у него было отличное. И даже стертая кожа там, где замерзшие брюки касались голой ноги, казалось, не слишком его беспокоит. Так или иначе, но они доберутся!

У подножия холма Клид обернулся.

— Чему вы так радуетесь?

Улыбаясь, Валлерой догнал проводника и остановился рядом с ним. Тени уже начали сгущаться, наступали сумерки.

— Думаю, это было худшее утро в моей жизни… Клид, смотрите!

Посмотрев туда, куда Валлерой показывал пальцем, Клид увидел яблоню, покрытую спелыми плодами.

— Пошли! — сказал Валлерой. На хоть он и побежал первым, к яблоне подошел тогда, когда Клид уже взобрался на нее и принялся трясти. Каскадом посыпались спелые яблоки.

Валлерой выбрал наименее поклеванное и вгрызся. Кислое и помороженное, это было самое вкусное яблоко, какие ему приходилось есть. Вскоре к нему присоединился Клид, сидевший среди груд плодов и складывавший лучшие из них в одеяло.

— Сегодня мы будем ужинать щедрыми дарами природы!

Валлерой рассмеялся.

— Сектуиб Нашмар был прав: сектуиб Зеора — поэт!

— В данный момент поэт слегка обморозился. Не сможете ли сотворить еще одно чудо и найти немного сухих дров?

Неожиданно посерьезнев, Валлерой взглянул на садящееся солнце, потом осмотрел склон. На первый взгляд, он выглядел таким привлекательно сухим, но потом стало видно, что почва везде сырая от тающего снега.

— Давайте поищем пещеру. Может, внутри найдется сухая листва.

— А может, здесь нет пещер.

— Те же скалы, что и по ту сторону хребта… и взгляните туда. Отверстия. Одно из них может оказаться достаточно глубоким…

Проводник шутливо ответил:

— Я просил о чуде. Надо быть осторожней со следующей просьбой. Помогите мне с этим одеялом.

Вдвоем они связали одеяло углами, образовав примитивное вместилище, и понесли его вдвоем на ветке. Пещеры, замеченные Валлероем, находились в нескольких сотнях метров к западу и чуть выше них.

Последняя четверть мили подъема показалась гораздо более долгой, чем утренний маршрут. У Валлероя болели все мышцы, а когда он попытался собраться с силами, у него подогнулись ноги. Наконец сильная рука Клида помогла ему одолеть последние метры, и он растянулся на плоском карнизе в последних лучах заходящего солнца.

Если бы не проводник, Валлерой уснул бы на месте и замерз ночью. Но Клид не проявлял ни малейших признаков усталости, и Валлерой не мог сдаться. Стиснув зубы, он встал. Им нужны дрова и сухая одежда.

Занеся яблоки в пещеру, Клид сказал:

— Нам действительно везет. Никто в последнее время не занимал эту пещеру, и здесь есть сухая листва для растопки. Готовьте место для костра, а я поищу дрова.

— Нет, — упрямо покачал головой Валлерой. — Вы скоро почувствуете потребность. Берегите силы. Я пойду.