День угасал. Зато всё ярче разгоралась облитая закатным светом берёза. Колеблемые несильным ветром три её кроны соприкасались, разрастались в одно большое пламя. Из золотисто-медного оно неспешно становилось малиновым, впитывая неистовую щедрую зарю.

Заворачиваю в платок малость землицы из-под той берёзки да обронённую ею небольшенькую веточку.

Я всё явственнее стала ощущать, что вещи моего отца со временем как бы полнятся чем-то всё более весомым, значимым. Они давно уже стали в моём шкафу самым ценным и важным. И я решилась. Упаковав их в коробку, отправилась в Минусинск – Город моего детства. Паломничество это я замыслила давно, а вот окончательно решилась только теперь. Долго, трудно дозревала до встречи с детством. И всё никак не решалась расстаться с вещами отца – теперь я везла их в музей.

Я заново знакомилась с Городом моего детства. Погуляла по знакомым улочкам. Зашла в дом, где выросла. Побывала в школе, которую окончила. Встретилась с поседевшими своими соклассниками. На кладбище поклонилась дорогим могилам.

Конечно, самым волнующим был визит в музей. Я всегда знала: наш Минусинский имени Мартьянова – один из старейших и богатейших в Сибири. Он известен не только в России. В своих многочисленных зарубежных путешествиях я не раз обнаруживала ссылки на него в самых именитых музеях мира.

И понятно, с каким волнением и робостью входила я в это хранилище бесценных богатств со своей прижатой к груди коробкой.

Я передала в музей всё: вещи, несколько сохранившихся, уже полуистлевших документов и фотографий, присланные с дороги на фронт открытки и даже похоронку. Передала и ту горстку земли, что привезла когда-то с места первого и последнего боя нашего родного 613-го полка, – значит, с места гибели и моего отца. Себе же оставила лишь ксерокопии да малую часть той политой кровью горстки…

Трудно я отрывала эти вещи от себя, с болью. За долгие годы мы с ними будто срослись. Пусть их увидят многие. Они станут ещё одним свидетельством самой трагической и героической страницы нашей истории.

Недавно музейные сотрудники прислали мне фотоснимок с оформленной выставки. Из крошечной старой фотокарточки отца они сделали его портрет. А рядом поместили мою фотографию (я значусь как «даритель»).

Теперь мы с моим отцом – рядом.

Я положила этот снимок себе на письменный стол под стекло, чтобы он постоянно был передо мной. И глядя на него, однажды произвела нехитрое арифметическое действие: от 1941 (год гибели отца) отняла 1912 (год его рождения) и получила цифру – 29. Господи! Ему же не было даже тридцати лет, когда он погиб! А ведь это была уже вторая его война. Были годы службы, скитания с семьёй по всей стране, вечная жизнь в переездах, дальних походах, учебные (и не только) бои, стрельбы.

Всю свою недолгую жизнь он учился воевать. И не его вина, что бой в той войне у него оказался единственным. Кто-то ведь должен был первым подставить свою грудь под вражеские пули, прикрыть собою и землю нашу, и тех, кто остался за его спиной. Он прикрыл и меня, мой вечно юный отец…

Любовь СКОРИК, КЕМЕРОВО

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Человек

Вышел сеятель сеять

ГРИФ – ОПАСНО!

В начале марта в Госдуму был внесён законопроект, обязывающий производителей алкоголя предупреждать не только о вреде огненной воды, но и о возможном летальном исходе в случае её чрезмерного употребления.

Но пока одни придумывают способы борьбы с чрезмерным потреблением горячительных напитков, другие вовсю пропагандируют потребление лечебное.

У меня в руках книга под названием «Побеждать! Безнадёжных больных нет!» некоего Николая Викторовича Шевченко, «выпускника МАИ, изобретателя и просто христианина». Краткое содержание её таково. Изобретатель наш рассказывает, как однажды сам Бог ниспослал ему чудесную методику, и теперь цель «христианина» Шевченко спасать души человеческие – распространить весть об этом чуде во все народы. Но перед тем, как изложить свои догмы, «апостол» Шевченко разрушает ересь «всяких там врачей». Не так они рак лечат (рак – это основная мишень методики) и вообще организм человека похож на «кентавра-шофёра», поэтому борьба онкологов с раком бессмысленна. Образно рассказав о природе рака, Шевченко излагает свой рецепт лечения. Вот он: масло, смешанное с водкой, плюс концлагерная диета (пища животного происхождения, фрукты и сладкое под запретом; всего остального только чуть-чуть). Водку и масло автор сравнивает с вином и елеем, то есть божественным бальзамом, и, видимо, посему втискивает в рецептик и молитву: молитесь, мол, чтобы коньки не отбросить от такого лечения. Но самое главное – не ходите к врачам, в церковь не ходите, лекарства не пейте, на операцию не соглашайтесь, а нарастающие боли терпите. Попутно «христианин» совершает парочку эпохальных богословских открытий, отменяя, например, таинство крещения, исповеди, причастия, евхаристии и т. д. А также приводит множество примеров исцелений, якобы взятых из его собственного архива. Благодарственные письма ему пишут, оказывается, со всего СНГ.

Дорогому Николаю Шевченко, выпускнику МАИ, инженеру и изобретателю.

Однажды сестра моя, Зульфия Матвеевна, обнаружила, что в кишечнике у неё уже как пару лет обитает лом, железный такой, с красным гвоздодёром. С горя вызвала она на дом врачиху, а та ей бузить начала, что у неё рак, мол, под юбкой, а сестра моя баба бойкая, она эту развратницу за порог-то и вышвырнула. Кроме проклятий разных, сказала ей ещё врачиха, вылетая за порог, что жить ей недолго осталось. Вспомнил я тогда вашу методику лечения маслом с водкой и поведал о ней сестре.

Прошло два года, сестра моя перестала, следуя вашей методике, мыться и переехала в посёлок Страшилово – смесь ваша стала изгонять из неё паразитов каких-то, и люди её начали пугаться. Так как от телефона, как вы и проповедовали, она тоже отказалась, пришлось мне, чтобы узнать, как там сестра, тоже ехать в Страшилово. Деревенские по моём приезде сказывали, что раздаются из сестринской избы по ночам крики дикие, говорят, без нечистого тут точно не обошлось. Подходя к сестриному крыльцу, увидел следы копыт на глине, а у двери разбитый глиняный горшок. Скрипнула дверь, и оттуда выглянула дышавшая водочным перегаром недовольная свинячья рожа, отдалённо походившая на мою сестру. Вместо ног – чернели копыта, изо рта торчали клыки. Слава богу, что-то потянуло меня со двора. Не знаю, здорова ли она или нет, но всё равно, спасибо вам, Николай Викторович! Ведь у сестры моей было столько долгов, что кредиторы грызли её, как блохи, а теперь, говорят, боятся подойти!

Чудесные панацеи, спасительные методики против неизлечимых болезней, супердиеты, привороты – каждый знает, что со всем этим нужно быть осторожнее, но ведь официально опасность никем не признана. Газеты полны рекламы магов, волшебных кремов и супертаблеток, а книжные магазины завалены околомедицинской макулатурой с дилетантскими рецептами от всяческих бед. Вот и попадаются на удочку отчаявшиеся, как правило, пожилые люди. Вместо того чтобы бежать к врачам, пьют водку, кто с маслом, кто с молитвой, загоняя болезнь внутрь. Я не призываю вводить, как в советские времена, цензуру, но если издательствам на жизнь и здоровье доверчивых читателей наплевать, может быть, государство должно если не контролировать тексты, то хотя бы на обложке, как на бутылке, предупреждать: «Чрезмерная вера в чудеса и рецепты новых «спасителей» опасна для здоровья».