— Нам дали разверстку на прием трех человек в партию. Хотим предложить тебя.
— В партию? Я же совсем ещё молодая. Мне двадцать пять всего.
— Вот и хорошо. Сейчас идет омоложение рядов партии, нужны свежие кадры. Подумай. Шаг серьезный. Это большой почет. Надумаешь — скажи.
— А меня примут?
— Примут. Твою кандидатуру я уже обсудил с секретарем парторганизации Гостелерадио.
— Я, конечно, подумаю и, наверное, подам заявление…
Прихожу домой, говорю:
— Папа, знаешь, мне предложили вступить в партию.
— Ну и что ты сказала?
— Сказала, что подумаю, но в общем-то согласна.
— Зачем тебе в это говно вступать?
— Что ты говоришь, папа? Почему говно? — искренне удивилась я, ещё полная счастливых надежд хрущевской «оттепели», когда казалось, что именно партия способна дать людям нормальную человеческую жизнь.
— Ты, что, не понимаешь, что это говно? — и рассказал мне анекдот:
— Рабинович, вы вступили в партию?
— Где? — спрашивает Рабинович, разглядывая, не налипло ли что на подметки».
Многие в те годы так вступали, твердо зная, во что вступают.
Какое отношение имеет говно к высокой политике? Случается, самое непосредственное.
Во время визита нашего генсека Леонида Ильича Брежнева во Францию вероломные французы подставили к нему в апартамент «шпионский унитаз», посредством которого уловили высочайшую какашку, каковую тут же подвергли скрупулезнейшему анализу и через то выяснили, чем хворает руководитель советского государства, как его лечат, а соответственно — долго ли протянет. А значит, когда ждать смену власти. Вот как! Это не выдумки. Примерно в те годы журнал «Ньюсуик» писал: «Как и в темные времена Сталина и Мао, здоровье Брежнева — один из самых охраняемых в мире секретов». А вы говорите говно! Какашка-то — объект государственной тайны…
Небольшой сюжет на тему «говно и цензура». Почерпнут опять же из книги М.Голдовской.
«Перед тем как выдать «Архангельского мужика» в эфир, Кравченко вызвал меня, поинтересовался, какова реакция первого секретаря обкома. Я не могла утаить, что тот звонит, требует, чтобы картину мы показали ему до эфира. Но, думаю, Кравченко знал, что в тот момент политическим намерением центральной партийной власти было указать обкомовским секретарям их место, заставить проводить политику центра, а не навязывать свою. Обкомовские угрозы его не испугали, картину он поставил в эфир. Единственное, о чем он попросил за день до эфира, — убрать слово «говно»: мой герой говорил «говно хлебать».
— Знаешь, — сказал Кравченко, — мне и так достанется за эту картину. Убери ты это слово.
— Леонид Петрович, — пыталась отбиваться я, — но это ж сельскохозяйственный термин…
— Термин термином, а наши зрители этого не перенесут. Меня просто совсем заклюют…
Господи! Глядя на сегодняшний телеэкран, я с умилением вспоминаю времена, когда вполне невинное «говно» могло вызывать зрительское возмущение и начальственные страхи…
Мне дали на час монтажную, и я перекрыла непотребное слово шумом тракторного мотора».
Делаю вывод: когда дела говно, то и цензура прицепляется к говну. Перечитал и подумал: не слишком ли глубоко копаю? Уф-ф…
В первые минуты августовского путча в одном из кооперативных московских сортиров, первых хилых росточков выползшего из тени российского бизнеса, были, по свидетельству очевидца, произнесены следующие примечательные слова:
— Все, — сказал довольный посетитель. — Кончилась ваша лафа. Завтра будем ссать бесплатно.
Ошибся товарищ посетитель. Ссым за деньги. Кажется, это уже надолго. Хотя кто ему мешает верить в «завтра»? (Редкие исключения тоже бывают: недавно автор увидел на гостеприимно открытой двери общественного сортира близ Савеловского вокзала душевную табличку: «Муниципальный туалет. Пользование бесплатно». Ура Лужкову!)
Политический обзор эпохи из оконца сортира был бы неполон, если бы мы обошли стороной годы торжества демократии на пространстве бывшего СССР. Делать этого никак нельзя, не потому как зюгановцы-анпиловцы со свойственным им остроумием обогатили постсоветский новояз термином «дерьмократы» (угадайте, о ком бы это?), но и из более широких соображений.
Дадим лишь небольшие штрихи нынешнего времени, для начала воспользовавшись почерпнутым из книги С.Муратова «ТВ — эволюция нетерпимости» свидетельством некой жительницы Якутии. Волею случая она оказалась пассажиркой поезда, застрявшего на путях, перекрытых многодневным шахтерским пикетом в Анжеро-Судженске:
«Все пути на километры забиты пассажирскими и грузовыми составами. Купить что-либо поесть негде — базарчики, киоски, магазины закрыты. Проводники пояснили, что все боятся шахтеров, которые забирают продукты для своего пикета. Нестерпимая вонь от человеческих испражнений… Палатки, костры, крики, ругань…»
А вспомним толпы митингующих, запрудивших городские площади, ну, к примеру, во время противостояния политических кланов в Карачаево-Черкесии. В телевизионном сюжете мелькнул нехитрый милицейский подсчет: за день такая толпа сбрасывает на прилегающие кустики и газончики 30 тонн мочи. Да-с… Вот вам и экология.
Кажется, я рано кричал: «Ура Лужкову!» После разговора со сведущими в сортирном деле людьми удостоверился, что по этой части в Москве обстоит хуже некуда (раньше по своему опыту тоже кой о чем догадывался, но как-то не хотелось обобщать). На весь город — 257 общественных заведений, бесплатных и платных. Большая их часть была оборудована к Олимпиаде 1980 года и с тех пор не ремонтировалась. Вместо стационаров — даже в самом центре, на Манежной площади — биотуалетные кабинки, какие в странах цивилизованных используют как времянки на стройках или по случаю разных шествий и митингов. Законов практически нет, но и те, что есть, не соблюдаются. Скажем, в санитарных правилах, утвержденных ещё в 1972 году, записано: «Общественные уборные должны быть обеспечены мылом, электрополотенцами или бумажными полотенцами, туалетной бумагой. В кабинах должны быть крючки для верхней одежды, полки для личных вещей посетителей, урны или бачки для бумаги, ваты и других отходов». Ну, урны, может быть, ещё и встречаются, а уж обо всем остальном, особливо о туалетной бумаге, полотенцах и мыле, забудьте: мало ли кто что в правилах понапишет! По тем же правилам полагается в местах с повышенным скоплением людей (на площадях, улицах с большим пешеходным движением, в парках, на стадионах, рынках, вокзалах и около них и пр.) на каждые пятьсот человек одно очко общественного туалета (разъяснение: 1 очко = 1 унитазу или 2 писсуарам так в правилах и записано) и чтоб туалеты располагались друг от друга не далее пятисот-семисот метров. Прикиньте с калькулятором: сколько заведений потребно на двенадцать миллионов жителей (да прибавьте ещё три с половиной миллиона гостей)? Вывод печален: демократической власти так же насрать (за терминологию не извиняюсь — она здесь на самом месте) на народ, как и коммунистической. Народ в долгу не остается, отвечает власти адекватно.
И опять я поторопился с выводами. Думает, думает о нас наша московская власть! Не успел 13 июля 2001 года Олимпийский комитет принять решение о Пекинской олимпиаде-2008, не успел на следующий день Путин намекнуть о желании России принять в Москве Игры-2012, как уже менее чем через месяц (а точнее, 7 августа 2001 года) Юрий Михайлович подписал постановление «О состоянии и дальнейшем развитии сети городских общественных туалетов в городе Москве». Самые радужные горизонты отныне открываются перед нами!
Прежде всего мэр признал, что дело обстоит неблагополучно: «За последние годы число общественных туалетов стало сокращаться, что снижает эстетическую и санитарно-эпидемиологическую обстановку в городе». Вот же, не забыли отцы города и об «эстетической обстановке»! Хотят не допустить дальнейшего её «снижения». Постановление предусматривает проектирование новых туалетов не только «с учетом их типа, мощности», но и «современных международных требований». Начиная с 2002 года планируются капитальные вложения на реализацию программы «проектирования, реконструкции и строительства городских общественных туалетов». Установлено, что «в предприятиях торговли, общественного питания, сферы услуг, в учреждениях, где проводятся культурно-зрелищные и спортивно-массовые мероприятия», пользование туалетами должно быть бесплатным, «за исключением отдельных случаев при взымании платы за предоставление дополнительных услуг».
