– Пока это ближайшее время наступит…

– Товарищи, мне не нравится ваше настроение, – прервал их Дервиш. – Давайте лучше подумаем, что нам делать с картой.

– Я бы не стал переправлять ее в Москву, – сказал Павел.

– Почему? – в один голос спросили Дервиш и Дмитрий.

– Погодите, дайте еще помозговать.

Взяв в руки листочки с цифрами, Павел стал сверять записи с обозначениями на карте. Он весь находился во власти каких-то своих мыслей. Вскоре его лицо озарила улыбка.

– Я так и думал, – сказал он, – Смотрите, здесь нет ни одной цифры, связанной с эскадрой вице-адмирала Нагумо.

– А при чем тут Нагумо? – не понял Дмитрий.

– Постой-ка, постой, – оживился Дервиш, и его глаза заблестели. Вместе с Павлом он стал перепроверять данные.

И тут до Дмитрия дошло. Леон тоже говорил об эскадре в составе трех крейсеров, двух линейных кораблей, девяти эскадренных миноносцев и шести авианосцев, которая базировалась у острова Итуруп и, кажется, собиралась выйти в Тихий океан. И у Сая была такая информация… Но почему же об этом ни слова в информации, подсунутой Ли? Эскадра – не Летучий голландец, она не могла исчезнуть просто так…

Все трое почувствовали – разгадка истинного замысла противника близка, как никогда. Интуитивно Павел отыскал тот самый ключ, который позволит им открыть тайну предстоящего наступления.

– Надо немедленно выяснить, куда направляются корабли! – сказал Дмитрий. – Через, Сая, через Леона…

– И через Ли, – продолжил Павел. – Если за ним следят, пусть Сасо подергается.

– Согласен, – кивнул Дервиш. – Ну что ж, ребята, вот мы и определились. Но действовать надо предельно осторожно. – Его голос дрогнул. – Что бы ни случилось, мы должны выполнить задание! В Центре на нас надеются!

Три крепкие руки легли одна на одну. Борьба продолжалась.

Долгий перелет над Атлантикой наконец закончился. За это время Израиль Плакс успел выспаться и теперь с любопытством разглядывал в иллюминатор грандиозную панораму Восточных Сьерра-Мадре. Циклопические нагромождения скал, бездонные ущелья, обширные каменные плато не могли не поражать воображения. О присутствии человека в этом царстве дикой природы напоминали лишь крохотные поселки, иногда мелькавшие под крылом, да уродливые проплешины, оставшиеся после вырубки леса.

Вскоре буйную тропическую сельву сменили пестрые квадратики возделываемых полей, поселков стало больше, отчетливо проступила тонкая серебристо-черная паутина дорог, по которым, как маленькие паучки, сновали машины.

Мехико вырос неожиданно. Горы будто сами расступились, и в лучах солнца полыхнула волшебными красками столица Мексики.

Самолет резко накренился и пошел на посадку. Земля быстро приближалась, заполнив собой весь горизонт. С правой стороны показалась серая лента взлетной полосы. Боковой ветер был сильный, но пилот посадил тяжелую машину легко и мягко.

Когда стюард открыл пассажирский люк, в салон хлынула струя горячего воздуха. Плакс стащил с себя куртку, положил ее в сумку и вместе с другими пассажирами направился в зал ожидания. На выходе его встретил немногословный Хосе, сотрудник резидентуры. Хосе и Хосе – о себе он больше ничего не сообщил, да это и не имело значения, через несколько часов они расстанутся навсегда.

Хосе провел Плакса к машине, и они тронулись в путь.

За пределами города Хосе сделал остановку, острым ножом вспорол обшивку на заднем сиденье и вытащил пакет с новыми документами. С этого момента гражданин Мексики Хорхе Вальдес перестал существовать. Кучка пепла – это все, что осталось от его паспорта. Плакс снова стал… Плаксом, торговым агентом фирмы «Эпштейн и сыновья», проживающем в канадском городе Монреаль. Даже имя у него осталось прежним – Израиль.

Через десяток километров они углубились в прокаленную, как сковорода, саванну. После суровой русской зимы Плакс изнывал от зноя. Частые глотки из фляжки с водой почти не спасали. Наоборот, после них пить хотелось еще больше. Жгучее солнце било наотмашь, пыль и песок, смешиваясь с потом, разъедали кожу.

Мощный «форд» летел по дороге. Пейзаж был однообразно унылым. Его оживляли лишь заросли гигантских кактусов и редкие нагромождения скал.

После трех часов пути машина свернула к затерявшемуся в саванне поселку, состоявшему из трех убогих домишек. Здесь Плакса уже ждал легкий спортивный самолет. Наскоро перекусив и ополоснувшись в ручье, берущем начало в глубине каменного разлома и оттого холодном, он занял место в кабине за спиной пилота. Винт яростно рубанул воздух, двигатель взревел во всю мощь, и клубы пыли скрыли скупо махнувшего рукой мексиканца.

Набирая скорость, самолет понесся по ложу пересохшей речушки. Впереди стремительно нарастала каменная гряда. Плакс зажмурился – столкновение казалось неизбежным. Но в последний момент самолет оторвался от земли и взмыл в воздух.

Через приоткрытую форточку фонаря в кабину поступал пьянящий воздух свободы. Плакс жадно хватал его ртом. Далеко внизу, насколько хватало глаз, простирались макушки гор, однообразная картина вскоре утомила Плакса, он расслабился и вскоре заснул.

Разбудил его странный звук, напоминающий удары индейских тамтамов. Он открыл глаза и невольно поежился. По плексигласовому колпаку кабины хлестал проливной дождь. Видимость была нулевой, но пилот каким-то чудом выдерживал нужный курс. Вскоре, однако, дождь прекратился, тучи рассеялись, и проглянуло солнце, в его лучах далеко внизу заблестела серебристая лента реки. Плакс догадался, что они пересекли полноводную в это время года Рио-Браво-дель-Норте, с сентября по ноябрь здесь проходят бурные паводки. За рекой начинались Соединенные Штаты Америки. Через полчаса самолет пошел на снижение. Покружив над пустынной местностью, пилот посадил машину у одинокого ранчо.

После короткой передышки Плакс пересел на другой самолет. Разработанная НКВД схема сбоев не давала. Американец пилот вел машину уверенно, и ближе к ночи они приземлился в аэропорту города Ричмонд. Здесь Плакса встретили сотрудники нью-йоркской резидентуры. Вручив ему билет в спальный вагон, они отвезли его на железнодорожный вокзал.

От усталости голова раскалывалась, хотелось одного – поскорее лечь. Не дожидаясь, пока поезд тронется, Плакс растянулся на верхней полке. Перед глазами, как в калейдоскопе, замелькали лица. Лаяли собаки, матерился начальник лагеря, стонал раненый офицер – как его звали, кажется, Сергей? Что-то тихо говорил Фитин, затем его сменили нарком, Поскребышев… Вскоре картинка рассыпалась на мелкие кусочки, Плакса подхватила ласковая волна и унесла в голубую даль.

В уши ударил жизнерадостный детский смех. Что это – продолжение сна? Плакс повернулся на бок и посмотрел вниз. Молодая супружеская пара пыталась угомонить непоседливую девчушку. Все хорошо… Губы Плакса сами собой разъехались в улыбке. «Все хорошо… Свобода… Все хорошо…» – в такт перестука колес мысленно повторял он. В сущности, пьянящее чувство свободы овладело им еще в тегеранском аэропорту, когда тяжелая дверь самолета отрезала его от двух угрюмых офицеров из спецотдела НКВД.

Потянувшись до хруста в костях, Плакс спустился с полки и выглянул в коридор. Наметанный взгляд сразу остановился на высоком плечистом мужчине. Тот, видимо, занимал соседнее купе. На появление соседа он никак не отреагировал. Лишь бросил скользящий взгляд и равнодушно отвернулся к окну. Но Плакса это не обмануло. Интуиция подсказывала ему, что и здесь его ведут, что он не принадлежит самому себе. Обидного в этом ничего не было, хотя неприятное чувство все же кольнуло. До ареста ему приходилось выполнять особые задания во многих странах мира, и везде он работал не один, чувствуя поддержку товарищей. Вот именно – товарищей… А теперь, вытащенный из лагеря, с неснятой судимостью, – кто он им: товарищ или все-таки враг? С какой целью за ним следят – помочь или перестраховаться? Скорее все-таки помочь, решил он. Десятки сотрудников наркомата, связанные незримыми нитями, помогали ему достичь цели. В конце концов, благодаря им он благополучно пересек несколько границ и оказался здесь, в США. Теперь ему предстоит встреча с советским резидентом Ахмеровым. До нее оставались считаные часы. Встреча должна была состояться в итальянском ресторанчике Бруклина. Это место Израилю было хорошо знакомо.