20 июня 1941 г. Эйтингон сказал мне, что на него произвел неприятное впечатление разговор с генералом Павловым, командующим Белорусским военным округом. Поскольку они с Эйтингоном знали друг друга по Испании, он попросил дружеского совета у Павлова, на какие пограничные районы, по его мнению, следовало бы обратить особое внимание, где возможны провокации со стороны немцев. В ответ Павлов заявил нечто, по мнению Эйтингона, невразумительное, он, казалось, совсем ничего не понимал в вопросах координации действий различных служб в современной войне. Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла войск противника».

А до нападения германской армии на СССР оставался всего лишь один день!!!

Разведывательно-боевая деятельность Особой группы при наркоме внутренних дел СССР, в последующем Управления НКВД – НКГБ СССР в 1941–1945 гг., лишь в последние десять лет стала находить достойное освещение в отечественной и зарубежной историко-публицистической литературе. В первую очередь это обусловлено тем, что до недавнего времени большинство материалов по данной теме имело грифы «особой важности» или «совершенно секретно». Даже сейчас, спустя более шести десятилетий после окончания войны часть этих материалов засекречена.

Кроме того, в силу специфики работы, связанной с особой ролью НКВД в организации партизанского движения на оккупированных фашистами советских территориях и оперативно-боевых мероприятий, проводившихся в странах Восточной Европы, эта тема по вполне понятным причинам практически до конца века находилась под жесточайшим запретом. И только в 1998 г. в своей известной книге – «Спецоперации: Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы» бессменный руководитель Особой группы при наркоме внутренних дел – IV Управления НКВД – НКГБ СССР генерал-лейтенант П. А. Судоплатов частично приоткрыл эти некогда абсолютно закрытые страницы из истории оперативно-боевой и разведывательной деятельности своих подчиненных.

К сожалению, Павел Анатольевич ушел из жизни, так и не успев рассказать многое из того, чем по праву может гордиться любой профессионал. Но сегодня за него и его боевых товарищей говорят архивы Коминтерна и специальных служб России. Сухим и бесстрастным языком совершенно секретных докладных записок, радиограмм и агентурных сообщений они поведали о многих блестящих разведывательных и диверсионных операциях, актах возмездия в отношении наиболее одиозных лиц нацистских служб и предателей, проведенных сотрудниками Особой группы.

Много лет за семью печатями хранились в спецхране многотомные дела разведывательно-диверсионных резидентур (РДР): «Братушки», «Олимп», «Весенние», «Авангард», «Арнольд», «Стар», «Горные» и десятки других. В центральном аппарате Особой группы – IV Управления НКВД – НКГБ и его разведывательно-диверсионных резидентурах против фашизма плечом к плечу с советскими разведчиками сражались болгары, испанцы, итальянцы, немцы, словаки, поляки и другие бойцы-интернационалисты. Колокол прозвонил для них 22 июня 1941 г.

Накануне вторжения в СССР абвер объявил готовность № 1 штабам «Валли-1», «Валли-2» и «Валли-3». Командиры спецподразделений фронтовой разведки групп армий «Север», «Центр» и «Юг» доложили руководству абвера о выдвижении на исходные позиции у германо-советской границы. В каждую из трех групп входили от 25 до 30 диверсантов из числа местного населения (русских, поляков, украинцев, финнов, эстонцев) под командованием офицера-немца. После заброски в глубокий тыл (от 50 до 300 километров от линии фронта) переодетые в военную форму Красной армии диверсанты абверовских подразделений фронтовой разведки в ночь с 21 на 22 июня приступили к акциям диверсий и террора.

Бранденбуржцы лейтенанта Катвица проникли на 20 километров вглубь территории СССР, захватили стратегический мост через реку Бобр (левый приток Березины) под Липском и удерживали его до подхода танко-разведывательной роты вермахта. Рота батальона «Нахтигаль» просачивается в район Радимно. Около полуночи на участке 123-й пехотной дивизии вермахта диверсанты-брандербуржцы расстреляли наряд советских пограничников, обеспечивая прорыв пограничных укреплений. На рассвете диверсионные группы абвера наносят удар в районе Августов – Гродно – Голынка – Рудавка – Сувалки и захватывают 10 стратегических мостов (Вейсеяй – Поречье – Сопоцкин – Гродно – Лунно – Мосты). Сводная рота 1-го батальона «Бранденбург-800», усиленная ротой батальона «Нахтигаль», форсирует реку Сан и захватывает плацдарм под Валавой. Спецподразделения фронтовой разведки абвера препятствуют эвакуации и уничтожению секретной документации советских военных и гражданских учреждений (Брест-Литовск).

24 июня диверсанты из «Бранденбурга-800» совершают ночное десантирование со сверхмалой высоты (50 м) между Лидой и Первомайским. Бранденбуржцы захватывают и, несмотря на жестокие потери, в течение двух суток до подхода немецких танков удерживают железнодорожный мост на линии Лида – Молодечно.

26 июня 1941 г. Финляндия объявляет войну СССР. Диверсионные подразделения «дальней разведки» проникают в советский тыл через разрывы в линиях обороны. Финские спецслужбы передают полученные разведдонесения в Берлин для систематизации и экспертизы.

28 июня диверсанты 8-й роты полка «Бранденбург-800» в красноармейской форме захватывают и производят разминирование подготовленного к взрыву отступающими советскими войсками моста через реку Даугава под Даугавпилсом. В ходе ожесточенных боев убит командир роты, обер-лейтенант Кнак, но все же рота удерживает мост до подхода передовых частей рвущейся в Латвию группы армий «Север».

30 июня 1-й батальон полка «Бранденбург-800» и усиленные роты батальона «Нахтигаль» занимают Львов и берут под контроль стратегические объекты и транспортные узлы. Оуновцы особо отличились не своими боевыми подвигами, а резней гражданского населения (украинской, польской и русской интеллигенции, евреев и коммунистов) по заранее составленным агентами абверштелле «Краков» «проскрипционным спискам». Помогали оуновцам айнзатцкоманды СД.

Еще в 1941 г. для оправдания своих злодеяний гитлеровцы и бандеровцы запустили утку, согласно которой перед отступлением из Львова «русские расстреляли и изувечили до неузнаваемости 24 украинца» и что это якобы вызвало «волну ненависти к русским среди польско-украинского населения». Но в 1958 г. в Штутгарте был арестован военный преступник Ландау, и его дневник был тогда же опубликован западногерманской прессой.

«3 июля, – писал Ландау, – украинские националисты обнаружили в лесу под Львовом 24 обезображенных до неузнаваемости трупа. Они выдали их за украинцев и устроили торжественные похороны… Присутствовавший на похоронах священник сказал мне, что „негодные русские подсунули убитым документы евреев“… Ей-богу, это уж слишком! Ведь всех этих 24 человек расстреляли мы в первый день прихода».

Но ведь бойня началась на четыре дня раньше!

«В период с 30 июня по 3 июля, – вспоминает чудом оставшийся в живых бывший преподаватель Львовского университета Ф. Фридман, – Львов превратился в арену жестоких кровавых погромов. Вместе с немецко-фашистскими захватчиками в городе хозяйничали украинские националисты и созданная Бандерой так называемая украинская милиция. Они устроили настоящую охоту на интеллигенцию и евреев. На львовских улицах и особенно в предместьях города немецко-украинские фашисты побили все рекорды жестокости и варварства. 1 июля они согнали во двор дома 59 по улице Пальчинского около двух тысяч евреев. Здесь тогда размещалось гитлеровское гестапо. Несколько дней несчастных людей избивали и мучили самым изуверским образом. А затем примерно 1400 человек были увезены в Белоборский лес и там расстреляны».