Каждый из прибывших на болгарскую территорию эмигрантов, которые по своим убеждениям были фанатиками-коммунистами и большая часть которых была ранее осуждена по ЗЗД, горел желанием до конца выполнить возложенную на него задачу, заключавшуюся в том, чтобы совершать акты диверсии: подрывать железные дороги, мосты, фабрики, продовольственные и другие склады, совершать в стране убийства и другие террористические действия и общеопасные преступления с помощью взрывчатки, мин замедленного действия и других подобных средств, а также готовить и организовывать членов коммунистической партии и в подходящий момент, который, как надеялись эти люди, наступит в связи с изменением международного положения, поднять вооруженное восстание для насильственного захвата власти и установления в стране большевистского строя».

Трагедия первых резидентур Особой группы, в том числе и «Братушек», состояла в том, что им предстояло развернуть работу на неподготовленных базах, в условиях отсутствия непрерывной связи с Центром. В немалой степени к провалу привели отсутствие должного количества надежных источников, информирующих о текущих реалиях на местах и изменениях обстановки, а также те политические иллюзии, в плену которых пребывали как основные руководители Особой группы при наркоме внутренних дел СССР, так и многие лидеры Коминтерна. Они наивно полагали, что справедливая война советского народа против вероломного врага должна была всколыхнуть пролетариат и крестьянство Болгарии, а также других стран на борьбу с ним и обеспечить безусловную поддержку населением любых действий советских разведчиков. К сожалению, этого не произошло. Жизнь в оккупированной стране с жестким полицейским режимом, не забывшим еще уроков болгарских революций 1920-х гг. и умеющим быстро подавлять оппозиционность, требовала долгой, кропотливой и целенаправленной агентурной работы. А этого как раз и не было…

26 июня 1942 г. Софийский военно-полевой суд приговорил Цвятко Николова Радойнова, Трифона Тодорова Георгиева, Басила Цакова Йотова, Ивана Петрова Изатовского, Антона Петрова Бекярова, Димитра Илиева Димитрова, Басила Вылчанова Додева, Стефана Маринова Паджева, Делчо Николова Наплатанова, Бориса Стойкова Томчева, Августа Димчева Попова, Георгия Иванова Кратунчева, Ивана Иорданова Иванова, Мирко Станкова Петрова, Симеона Филипова Славова, Ивана Николова Штерева, Миле Минчева Милева, Димо Стефанова Астаджова к смертной казни через расстрел.

Еще девять человек – Иосифа Бейдо-Байера, Ивана Петрова Дреновского, Дмитрия Александровича Теплякова, Георгия Петрова Башикарова, Янко Стоянова Янева Комитова, Тодора Фотакиева Николова, Николая Александровича Романова, Лычезара Аврамова Стоянова и Владимира Александровича Чернова – осудили к тюремному заключению.

Они – командиры и рядовые бойцы, объединенные столь близким и понятным для русского и болгарского сердца словом «братушки», – ушли в бессмертие. И не их вина, что они не смогли выполнить те задачи и оправдать те надежды, которые возлагались на них в Москве. Враг был опытен и невероятно силен, а «меч Лубянки» оказался слишком короток и почти не закален для того, чтобы наносить смертельные удары противнику в его собственном логове. На этом этапе войны слишком часто приходилось кровью расплачиваться за прежние политические просчеты.

В июле 1941 г. после выхода директивы ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков» в различных военных и политических структурах началась, а кое-где и продолжилась работа по организации партизанских отрядов. Несмотря на многочисленные конъюнктурные искажения в 1980—1990-е гг. роли органов государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне, следует признать, что ведущую роль в начальный ее период в области организации «малой войны» играли структуры НКГБ – НКВД.

«Именно на первом трагическом этапе войны, – вспоминал П. А. Судоплатов, – органы госбезопасности и внутренних дел сыграли одну из ведущих, а в ряде районов главную роль в развертывании партизанского движения. И это было естественно, поскольку в отличие от партийно-хозяйственного актива органы НКВД и их агентурный аппарат уже более двух лет действовали в сложной оперативной обстановке в приграничных территориях, широко используя методы конспиративной работы. Их можно было гораздо быстрее переориентировать на борьбу с противником, сбор разведданных, действия на его коммуникациях, базах и т. п.

Это утверждение ни в коей мере не противоречит и не опровергает укоренившегося тезиса о руководящей роли коммунистической партии в развертывании партизанской войны. В реалиях советских условий 1941–1945 гг. иначе и быть не могло. ВКП (б) была не только политической партией, но и главной управляющей структурой в механизме политической и военной власти в стране, осуществляющей руководство и координацию действий частей Красной армии, органов НКВД и партийно-хозяйственного актива, оказавшихся в тылу германских войск».

В тех республиках и областях, где местное руководство не было деморализовано успехами наступающего противника, работа по организации партизанских отрядов началась еще до указанной директивы. Так, на территории Белоруссии из числа работников центральных аппаратов НКГБ – НКВД БССР и курсантов спецшкол 26 июня 1941 г. в районах, частично занятых противником и прилегающих к фронтовой полосе, началось формирование специальных партизанских отрядов. Перед отрядами была поставлены следующие задачи: до оккупации территории в контакте с местными партийными, советскими, комсомольскими организациями и колхозными активистами, используя все людские возможности и средства вооружения в районах, создавать базы и очаги партизанского движения с последующим развертыванием активных действий по разгрому врага; в период оккупации организованные партизанские отряды должны в первую очередь физически уничтожать людской состав немецкой армии и технику, проводить диверсионные акты путем взрыва мостов, железнодорожных узлов, обрыва связи, поджога важных объектов, которые может использовать противник.

П. А. Судоплатов с подчиненными

За несколько дней удалось организовать 14 партизанских отрядов общей численностью 1162 человека: 539 сотрудников НКГБ, 623 сотрудника НКВД. Личный состав каждого отряда был вооружен пистолетами, винтовками, гранатами и двумя-тремя ручными пулеметами. Одновременно из числа руководящего оперативного состава НКГБ и партийных работников было сформировано 10 организаторских групп по 8–9 человек каждая. Эти группы направили в сельские районы Полесской, Витебской, Минской и Гомельской областей для создания на их базе новых партизанских отрядов. Но в целом, конечно же, это была импровизация партизанской борьбы.

8 июля 1941 г. начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер записал в своем дневнике:

«[Генерал-квартирмейстер] Вагнер представил доклад о положении со снабжением. Оно всюду вполне удовлетворительное. Работа железных дорог превзошла все наши ожидания. Лишь на участке Брест – Минск пропускная способность железной дороги несколько ниже ожидавшейся. Выполнение ближайших оперативных задач в материально-техническом отношении вполне обеспечено. Автотранспорта большой грузоподъемности вполне достаточно».

Как отмечалось впоследствии в докладной записке НКВД БССР, при организации партизанских отрядов в июне – августе 1941 г. был допущен ряд серьезных ошибок. Большинство отрядов формировались только из сотрудников НКГБ – НКВД, без привлечения местных жителей, хорошо знавших местность. Бойцы часто не имели гражданской одежды, что затрудняло разведывательную и агентурную работу на занятой противником территории. Отсутствовала устойчивая и надежная связь с партийно-советским активом, оставленным для подпольной работы в населенных пунктах, а также с вышестоящим военным командованием. Запас автономности по боеприпасам и продовольствию составлял порой всего 2–3 недели, резервных складов оружия, боеприпасов, одежды и продовольствия не имелось. А ведь все могло быть совсем по-другому!