Кастальский ключ М не сутки одиночества — Кастальских вод глоток! Необходим для творчества Укромный уголок. Чтоб мысли все растаяли И стала даль – звонка, Слетятся строфы стаями Неспешно свысока. Легко коснутся крыльями Доверчивых страниц… Расслышу без усилия Легенды вещих птиц! Из вечного молчания Седых первооснов Является звучание Простых и ясных слов. В них кто-то жить останется, Бесплотный – до стиха… Душе открыто таинство, Когда она тиха. Писать стихи на билетах, Салфетках, рваных клочках, В автобусе, за обедом — До искр темных в зрачках. Нестись за судьбой стрелою, Всегда боясь – не успеть, Терять сознанье порою, Душой предчувствовать смерть. Стремиться снова расслышать В ушах знакомый звонок… – Вся жизнь тому, кто запишет Всего лишь несколько строк! Строчки нижутся, как бисер. Сумерки. Смотрю в окно. Кто-то дальний бросил в выси Бархатное полотно. Ветер потревожил струнки, Звуков расплелась канва, В небе звездные рисунки Засверкали, как слова, Подчиняясь вечной власти Во вселенском вечеру, Точно одинокий Мастер Начал с бисером игру, Заплетая в тихом трансе Смысл слов и звездный свет… Так и дышат в резонансе И Создатель, и Поэт. Магистр на маскараде Меня к служенью призвал: Начало новой тетради — Торжественный ритуал! Что дальше грядет – не знаю, Глаза прикрыла ладонь, Как будто я зажигаю В субботу дивный огонь. В кровь брызнутый адреналин Кипит, раскрепощая разум, И ты опять бредешь один По чьим-то мыслям и рассказам. – Как больно обжигает свет! Все на пути – немного боги, И каждый оставляет след На ослепительной дороге. Я сто жизней чужих сочинила, В путь отправила легкой рукой, Выцветают в тетрадях чернила, Значит, песням пора на покой. На часах время тусклое тает, Исчезает, как сизый дымок, Собираются месяцы в стаи И, курлыча, летят на восток. Все спешат к своему назначенью, Так и я, спрятав пламя в сосуд, Незаметно плыву по теченью На изменчивой вечности суд. Привычная траектория: Диван, тротуар, траттория И там за бокалом кьянти Рассказ о большом таланте. Непризнанные кумиры Азартно тасуют лиры: Один бы снимал картины, Покруче, чем Тарантино, Другой превзошел бы Данте, А третий стал музыкантом… Но критики сплошь – кретины, А члены семьи – вампиры, И бисер метать не нужно. А те, кто сейчас заслужен, Все бездари и мутанты. До ночи трещат у столика Три сморщенных алкоголика. Диван, тротуар, траттория — Банальнейшая история. Поверь, я многое знаю И даже в чем-то права, Но только я заклинаю: Не надо к нему ревновать! Любовники? Нет, это пошло, Любовь не имеет границ: Мы связаны памятным прошлым И тысячей общих страниц. Он только мое Alter ego, Души отраженье в стекле, Он космос, куда я с разбега Могу улететь на земле. Так много придуманных истин, Закон соблюдаемый строг… Гляди, я рассыплюсь, как листья, Причудливым золотом строк. Как будто свет, вглядишься – тьма, Свершеньям не дано отсрочки! Меня еще сведут с ума Мои же собственные строчки. Уходят в бездны корабли, На ликах проступают пятна, А время на часах Дали Течет туда… Течет обратно… Дурманны поздние прогулки, Исканья счастья до утра! Как жизни, вьются переулки, Ночные носятся ветра. Ни старый друг, ни дома пристань, Где обеспеченный уют, Душе, изломанной и мглистой, Успокоенья не дают. Давно тревожит вдохновенье — Неизлечимая болезнь, Сознанье неусыпным бденьем, Раскрывшимся объятьям бездн. С ним игры, как с огнем, опасны: Всегда на грани, на краю… – Но как восторженно и страстно Я сердце слову отдаю! |
