Замысел, мука ли, милость,

Только завещано: длись!

Десять колен растворились,

Десять колен разошлись.

Кружит нелегкое время

По миру манну-метель,

Всюду развеяно семя

Страсти твоей, Исраэль!

Сколько нас бродит по свету,

Пасынков с искрой в сердцах?

Все мы внебрачные дети

В поисках Бога Отца.

В примесях крови мятутся

Мудрость, и память, и плен…

Заново где-то сойдутся

Вечных двенадцать колен!

Когда задохнешься зноем,

Уже нестерпимо без

Присутствия! Паранойя —

Навязчивая болезнь.

Сродни наркоманской ломке,

Предельно вострит чутье:

У тысячной незнакомки

Как будто лицо мое.

Мучительным наслажденьем

Желанье бурлит в крови:

Я сделалась наважденьем

Проклятой твоей любви.

Теперь от звериной страсти

Где скрыться, куда бежать?

Препятствия только дразнят,

Опасно вздувая жар.

Упрямо в котле геенны

Кипит воспаленный мозг:

Огня высочайший гений

И самый жестокий монстр

Внушает: ни дня без встречи!

Выслеживать, мучить, красть!

Вгрызаться в сознанье, печень,

Стать частью, как тень, как пясть!

Ты жаждешь не только тела

Быть идолом, госпожой,

Но властвовать – без раздела! —

Над вольной моей душой.

Сердце стучит – приближается час:

Что-то случится безумное в нас,

То, о чем знали давно мы, но просто забыли.

Ты, улыбаясь, танцуешь со мной,

А я вижу крылья у тебя за спиной,

Меня накрывают, как ночь, эти черные крылья.

Пальцы вампиром впиваются в плоть,

Нет, я не сумею тебя побороть,

Я знаю, меня эти встречи точно погубят!

Но руки твои жадно ищут огня —

В мятущемся прошлом мы точно родня:

Я чувствую остро твои соленые губы.

И это давно не любовь и не страсть:

Мы можем распасться, мы можем пропасть.

Ты слышишь: в висках так беснуются вены!

А кровь загустела и стала как ртуть,

Мы в боли найдем наш единственный путь,

Разгадка близка, и смерть почти что мгновенна.

Но нам с тобою к ней не пора:

Гудят под ногами, гарцуют ветра,

Все бездны раскрылись!

Здесь ты наконец-то становишься мной,

Я чувствую смерч у себя за спиной —

Меня поднимают наверх эти черные крылья!

Долго ль буду манить и мниться

Чьей-то тенью в фонарной мгле?

Маятно перебирать мониста,

Мерзнуть призраком на земле.

С жерновов облетев мукою,

Мантры суть для ушей мертва,

Но хохочет над мостовою

В ведьминских кружевах – Москва.

Помолиться? Гудят в молитве

Медный колокол и метель!

Прорасти в моем сердце миртом,

Уведи меня на Кармель!

Но морозны осколки молний,

Весь февраль – миражи да муть!

Только был сумасбродно молод,

А сегодня – измеришь тьму.

Замирая, качнулся месяц,

Точно компас – туманный мыс.

– Милый, мне же знакомо место! —

Точно искра, промчалась мысль.

Тьма глубин обернулась мелью,

Млею: звездное молоко!

Может, нынче я стать сумею

Вдаль мерцающим маяком?

Мнится: где-то за вьюжной майей

Дальний путь бесконечно мглист…

Сердце мается и взмывает,

Вслушиваясь в звон монист.

Шаль развевается без заплат,

Летят облаков лохмотья.

Закат архангелы запалят,

На запад рванет охота,

Но конь взметнется и захрипит,

Споткнувшись пред девой лунной.

– Смотрю, черно у тебя внутри

И рваные в сердце струны!

Поет и кружится, манит вниз,

Стучит в кастаньеты нервно.

…Танцуя с нищенкой, приглядись:

В тряпье кровоточит небо!

Разменяю часы неделями,

В ледяной глуши мысли тянутся,

И молитва самонадеянна,

Как сидящий у церкви пьяница;

Дымно в прошлом. За горизонтами

Неизвестность с колом осиновым.

Машет осень кострами желтыми,

Кровью брызжет кругом рябиновой.

Я не знала, что память проклята

И желанней – не знать о будущем…

Дом уставился в небо окнами,

Как Иов, доброты взыскующий.

– Не мети под ногами листьями,

Не шурши в углах настороженно,

Я прошу об одном: будь милостив

К оступившимся в мглу острожную!

Не води их кругами адскими,

Утешенья им дай, рыдания!

Для души будет высшей радостью

Даже капелька сострадания.