«Революция менеджеров» и отрыв управления от собственности способствовали распространению военных принципов организации и управления в гражданской промышленности США. Планирование операций, логистика, анализ ситуаций, «мозговой штурм», системный подход, впервые разработанные для войны, сегодня являются стандартными управленческими процедурами, которые проходят на первом курсе школ бизнеса. Интеграции государства и экономики способствовало и перемешивание кадров. Американские военные, выйдя в отставку, получают большие привилегии при поступлении в гражданские вузы и часто продолжают успешно подниматься по служебной лестнице, но уже «на гражданке».

Сегодня оба бывших противника в холодной войне стоят перед необходимостью крупных изменений во взаимоотношениях гражданского и военного секторов экономики. США, как алкоголик без выпивки, не могут существовать без войны и без противников. Как только военные заказы государства начинают запаздывать, экономика начинает пробуксовывать. Военные предприятия не получают заказов, соответственно их гражданские поставщики тоже теряют заказы, сокращаются рабочие места, экономика сжимается. Эффект сжатия, «коррекции» многократно усиливается спекулятивным действием фондового рынка. Начинаются бегство капиталов, давление на национальную валюту и прочие большие и малые неприятности. Приходится искать, на какого «изгоя» сбросить «лишние» боеприпасы, чтобы начать новый цикл накопления вооружений. Сложившийся тип экономики был создан для ведения холодной войны, и очень трудно сойти с накатанных рельсов, когда холодная война уже кончилась.

Как и обещал Маркс, Великая депрессия уничтожила капитализм в самой экономически развитой стране мира. Правда, таковой к тому времени оказалась уже не Англия, как он думал, а США. Сначала Рузвельт электрифицировал южные штаты в духе ГОЭЛРО, потом построил федеральные автодороги и, наконец, затеял Манхэттенский проект, результатом которого стала атомная бомба — убедительный символ победы американского… социализма. Социализм — это ведь, прежде всего государственное планирование. А исследования космоса, создание компьютеров, реактивной авиации, сетей телекоммуникаций было невозможно без государственного планирования, по какую бы сторону железного занавеса вы ни находились.

В отличие от СССР американцы, чтобы что-то построить, не сносили то, что там стояло раньше. Новые государственные и частно-государственные проекты уживались с обычным неорганизованным базаром. Изгнанный из России нэп материализовался по ту сторону Атлантики. Одними из главных идеологов американского социализма стали русские ученые Василий Леонтьев и Семен Кузнец — создатели системы национальных счетов и межотраслевого баланса. Всемогущее американское телевидение было создано русским профессором Владимиром Зворыкиным, а голливудская «фабрика грез» — Ильей Майером из Малороссии. Знаменитый американский дизайн прямо унаследован у русского авангарда. Россия интеллектуально оплодотворила всех.

Суть социально-экономической системы определяется не членством в партии, а реальной экономикой. 70 процентов всех личных доходов в США или 56 процентов ВВП — это зарплата. Подчеркиваем — 70 процентов! Львиная доля национального богатства страны попадает в карман наемным работникам, что невозможно при капитализме. Треть ВВП перераспределяется государством, которое к тому же является крупнейшим в стране работодателем и потребителем товаров и услуг. Остальная часть общественного богатства движется по каналам акционерных компаний, также в значительной степени прямо или косвенно контролируемых государством, которые через сети франшиз дирижируют так называемым частным бизнесом.

Капитализм в Штатах — такая же идеологическая химера для масс, какой был «развитой социализм» в СССР. Степень централизации экономических решений в руках директоров Федеральной резервной системы США немыслима для позднего СССР. Ее можно сравнить только с концентрацией власти в руках ближнего круга Иосифа Сталина, но с гораздо большими возможностями.

В отличие от советской модели с ее навязчивым желанием контролировать все и вся в американской модели государство ограничилось планированием только важнейших экономических факторов — производства и поставки вооружений, эмиссии денег, развития новой технологии, топливно-энергетического комплекса, условий сельскохозяйственного производства, общих условий труда и занятости. Американская правящая верхушка вместо мелочного контроля над производителем и потребителем сконцентрировалась на стратегических направлениях. Самое важное — финансы, потоки энергии и поставки вооружений — они контролируют по всему миру. Глобальное планирование Америка осуществляет через эмиссию доллара, монополизацию энергетических потоков и военно-техническое сотрудничество.

Планирование производства и распределения потребительских товаров делегировано частным корпорациям, которые превратились как бы в частные министерства по подгузникам, колготкам, электротоварам и т. д. Все крупные корпорации в той или иной форме контролируются государством. Частный бизнес в Соединенных Штатах — это работа на крупную корпорацию или на государство. Даже мелкий и как бы частный бизнес является, как правило, франшизой корпорации. Последней отраслью, не монополизированной и не жестко контролируемой государством, до недавнего времени оставался лишь сектор финансовых инвестиций, да и то лишь до тех пор, как была выполнена поставленная планирующим центром задача долларизации всего мира. Федеральная резервная система США начала политику накачки мировой экономики долларами именно в 1985 году, когда противоположный лагерь показал первые признаки возможного крушения. Но уже в 2006 году, за два года до того, как мировой экономический кризис стал очевиден всем, ФРС начала жать на тормоза, постепенно повышая ставки рефинансирования.

Вопреки советским представлениям перестроечной поры, на Западе к 1980-м годам уже практически не осталось свободной конкуренции. Как и в СССР, внутренний рынок защищен от конкуренции. Но, в отличие от СССР, на каждом рынке присутствовали более чем один производитель. Для возникновения стимулирующего эффекта конкуренции необязательно иметь неограниченную конкуренцию — она максимально быстро уничтожает прибыль и возможности роста компаний. Достаточно иметь два-три конкурирующих бренда. В СССР не нужно было разрушать советские министерства — эти протокорпорации, достаточно было заставить их конкурировать между собой[3]. Присутствие ограниченного числа альтернатив на рынке обеспечило американской системе достаточную гибкость и в то же время рост промышленных и сбытовых компаний.

В идеологической области Запад постепенно дрейфовал в сторону социал-демократических концепций, и сегодня трудно различить взгляды американских кандидатов в президенты и европейских социал-демократов предшествующих поколений. А Советский Союз постепенно потерял приоритет в глобальном обсуждении социальных проблем, затем технологических, политических и любых других и перешел в глухую оборону. Один из полюсов биполярной системы размагнитился и потух.

Владислав Сурков прав — истинно суверенных стран в мире мало. Думаю, что даже меньше, чем обычно считается, так как центр планирования сейчас в мире один и находится он в Washington DC[4].

Нынешний кризис, как землетрясение в геологии, обнажил недра американской финансовой машины. Конечно, к кризису готовились, его планировали. Иначе невозможно объяснить молниеносную реакцию американских финансовых властей на проблемы американских банков и ипотечных агентств.

Анализируя динамику нефтяных циклов[5], мы в свое время обратили внимание на различия в подходах европейских стран и Америки к регулированию рыночных циклов. В Европе цикл однозначно трактуется как проблема, и государство прилагает усилия к уничтожению цикличности и сохранению рабочих мест любой ценой. В Штатах наоборот — государство играет не против рынка, а вместе с рынком (!). В результате рынок осваивается шире и глубже, а американские компании, поддержанные своим правительством, добиваются более благоприятных позиций на мировом рынке. Колебания отраслевых рынков в масштабах национальной экономики сглаживаются не противодействием циклу, а ускорением межотраслевой переброски ресурсов, уникальной мобильностью рабочей силы и привилегированными позициями доллара.