Я вздрогнула: внизу кто-то ударил в гонг. Бену пора покидать меня. Он сказал, что отыщет Эрнестину и попросит ее принести мне поднос с едой, но я заверила любимого, что предпочитаю еще немножко отдохнуть, а если проголодаюсь, спущусь в столовую.

Поглаживая меня по волосам, он спросил:

– Как насчет пикника на природе? Не забудь, в пять часов.

– Постараюсь прийти. – Слабой рукой я помахала ему на прощание. Мысль о еде – пролитых соках и капающем с рашпера жире – вновь вызвала рецидив болезни, и именно тогда, когда я уже подумывала, что, возможно, буду жить.

Я провалилась в сон, но Лоис и Хендерсон Браун отправились следом за мной. Она была в своем корсаже, а он – с неизменно мрачной миной на лице. "Предупреждал же я тебя насчет этого чертова дома, но ты не слушала… слушала… слушала... – Голос его звучал все глуше, превращаясь в печальное эхо. Бесплотные руки схватили меня, закружили в вихре, а когда я снова открыла глаза, то стояла под люстрой у подножия лестницы, по которой навстречу мне спускался дворецкий с напомаженными волосами и подрисованными усиками. "Все гости мертвы, и умерли они не своей смертью!" Тотчас налетел порыв ветра, и я увидела, как за дворецким вереницей тянутся – все в белых саванах и с лицами цвета маринованных огурчиков – чета Хендерсонов, Джим Грогг с Дивонн и граф Венсан с Соланж.

"Ну что, перенесемся в Красную комнату?" – Граф достал из рукава две большие старинные монетки, приложил их к глазам, воспарил между полом и потолком и улетел ногами вперед в коридор.

"Постойте! – закричала я, когда остальные тоже поднялись в воздух. – Должна же я узнать, кто виноват во всей этой… кровавой бойне!"

"Ma fleur, – Соланж, пролетая мимо, ущипнула меня за щеку, – вы правильно догадались вчера вечером, когда подумали, что мадам Теола Фейт не просто монстр. Она убийца! Теола проскользнула в дом – вжиг-вжиг ножиками и бух-бух наши бедные трупы в колодец…" – Последний мимолетный всплеск белого савана, и француженка исчезла.

Вцепившись в рукав дворецкого, я с ужасом обнаружила, что это вовсе не дворецкий, а Марджори Задсон. "Время не ждет, душечка! – Она сунула мне под нос горящую свечку. – Мне нужно до чаепития вырыть в садике несколько могилок. Хорошая петрушка вырастает только на хорошо удобренной почве".

"Но это же чушь! – вскричала я. – Вчера вечером Теола Фейт была слишком пьяна, чтобы кого-нибудь убить; не могла же она вернуться сюда глубокой ночью, если только она не…"

"Вот именно, дорогуша! Если только я не ломала комедию. – Вместо Марджори передо мной возникла Теола, все с той же свечкой в руках и с задорной улыбкой на устах, столь же яркой, как пламя свечи. – Вы только вдумайтесь. В самом ли деле я покинула остров вчера вечером, когда ваш галантный супруг вернулся в дом? Или же я сказала Пипсу и Джеффриз, что передумала возвращаться в Грязный Ручей? Мать не остановится перед любыми жертвами…"

"Нет! – завопила я. – Вы не можете быть таким чудовищем! Не стали бы вы мстить своей дочери таким способом!.."

Я попятилась от свечи, но глаза Теолы полыхали огнем, прожигая меня, точно две паяльные лампы. Спрятаться было некуда; у меня не было иного выбора, кроме как проснуться.

Оказывается, я скрутила маковое покрывало в жгут и привязала себя к изголовью. Комната была залита солнцем. Но мне послышался отдаленный раскат грома, а оцепеневшие ветви мертвого дерева за окном подтвердили: надвигается буря. Когда в воздухе витает напряжение, а пустой желудок сводит судорогой, немудрено, что мне снятся кошмары. Спустив ноги с кровати, я с облегчением обнаружила внизу твердую почву. Возможно, мой недавний приступ тошноты был вовсе не токсикозом, а следствием перебора имбирного эля накануне вечером.

Святые небеса! Уже почти четыре часа! Впрочем, что толку переживать и изводить себя угрызениями совести? Надо принять ванну, одеться и отправиться с Беном на пикник. Вместо того чтобы терзаться сомнениями относительно покинувших нас членов группы, стоит поразмышлять о том, как мне повезло в этой стране экспресс-разводов: я вернусь домой в прежнем качестве, а вовсе не в роли экс-миссис Бентли Т. Хаскелл. А кстати, любопытно, – подумала я, бесстыдно оголяя плечо и кокетничая перед зеркалом, – что же надевает на ночь несравненная Валисия Икс?

Бен как раз поднимался по лестнице, когда я собралась начать спуск.

– Любимая, ты выглядишь просто потрясающе! – В своем порыве он едва не отправил нас обоих прямиком через перила вниз.

– О, Ретт Батлер, ты и сам прекрасен! – выдохнула я, когда он положил руки мне на талию (точнее, на то место, где она когда-то была) и потащил меня по ступеням.

В холле никого не было, за исключением голубей: один сидел на бабушкиных часах, а другой – на рамке портрета Унылой Дамы.

– Шпионят, видать, мерзавцы, прямо не терпится им сдать тебя за поведение, недостойное потенциального Кулинара, – шепнула я.

Бен придержал для меня дверь.

– Определенно не завидую этой паре пташек, если Бинго проиграет. Идем, любимая? – Он галантно выставил локоть, и мы торжественно спустились по кирпичным ступеням, а далее – по зигзагообразной тропинке к стоящему под сенью двух деревьев длинному и узкому (наподобие монастырского) столу, застеленному белой дамастовой скатертью.

Остатки Кулинаров – Валисия Икс, мать и сын Хоффманы, Марджори Задсон – стояли у входа в сад камней, держа высокие бокалы из мутноватого стекла. Пипс с Джеффриз хозяйничали у бокового столика: расставив серебряные блюда, они принялись выкладывать на одно из них какую-то штуку, смахивавшую на съедобный американский флаг.

– Пикантный пирог с сыром. – Бен ускорил шаг. – Я краем глаза видел, как Пипс над ним колдовал. Полосочки выполнены из красного перца, а…

Остального я не услышала – меня отвлекла упавшая на мою руку капля дождя, за которой последовала вторая и негромкий раскат грома. Как жаль, что пикник придется перенести в дом. Увернувшись от осы, я столкнулась с Мэри Фейт. Бен бросился к ней. Мэри, балансируя на скользких камнях, упала прямо ему в руки.

– Прошу прощения. – Она невольно отпрянула.

– Что вы, что вы! – успокоил ее Бен.

– Чудесно выглядите, Мэри! – солгала я. – На ней было желтое – под цвет лица! – платье с застежкой спереди. Помада на губах слишком фиолетовая, серьги в ушах – слишком массивные, а эти идиотские очки стоило бы выбросить в реку.

– Элли, знаю, вы ужасно на меня рассердитесь, – но я должна это сделать!

– Сделать что? – И снова увесистая капля, на сей раз доставшаяся моему носу. Легкий ветерок относил голоса остальных в нашу сторону, отвлекая мое внимание. Бинго рассуждал о необходимости использования различных отдушек в приготовлении кетчупа. По его мнению, аромат авокадо станет хитом сезона.

– Пообедаете вместе с нами? – Бен одарил Мэри улыбкой, которую, надеюсь, она не истолковала превратно.

– Весьма сожалею, но не смогу. Отправляюсь в Грязный Ручей на встречу с матерью. Она передала сегодня с Пипсом – когда он плавал за продуктами, – что если я не прибуду к пяти часам, то пожалею об этом.

– Но уже больше пяти, – возразила я.

Вздернув подбородок, Мэри дерзко сверкнула очками.

– Вот именно. Я хочу подчеркнуть, что меня не запугаешь, – но повидаться с ней все же придется. – Губы ее изогнулись в напряженной улыбке. – Меня тут посетила приятная мысль: может, она хочет попросить денег? В конце концов, я вдруг сделалась очень даже завидной дочерью. Благодаря "Мамочке-монстру" превратилась в мультимиллионершу. Пожалуй, раскошелюсь для матушки на пять баксов – нынче на чай меньше не дают.

Меня вдруг захлестнула волна жалости.

– Мэри, не ходите!

– Жаль, что вы пропустите такую занятную вечеринку. – Лично мне мимолетная улыбка Бена показалась просто неотразимой.

Мэри глянула на часы, сжала меня в торопливых объятиях, шепнула: "Навек вместе!" – и поспешила по замшелым камням к пристани. Я же замешкалась, размышляя о том, к сколь грустным последствиям могут привести несложившиеся отношения матери с дочерью.