Теола Фейт метнула в нее подушку. Гномоподобное личико Джеффриз помрачнело.

– Раз так, я ухожу! – Дверь за карлицей с грохотом захлопнулась.

– Итак, о чем мы говорили? – Улыбка фарфоровой куклы снова вернулась на место. Серебристые локоны кокетливо покачивались. Лишь блеск в глазах выдавал в ней женщину, у которой вырвали из рук добычу. – Ах да, о вашей матушке. Как же мило, что я могу приоткрыть для вас дверь в прошлое, Элли Хаскелл! И все потому, что я была добра к простой танцовщице. Вот как бывает! Она сказала мне, что вас отправили пожить к сумасшедшему дядюшке в мрачный замок на берегу моря. Удивительно, что вы остались живы. И еще более удивительно, что вы не написали обо всем этом в мемуарах.

– Кто бы стал читать? Моя мама ведь не была знаменита.

И снова кукольная улыбка. Теола умолкла. Я же размышляла о броских заголовках, о шоу Фила Донахью с униженными и оскорбленными дочерями, о футболках с надписью "Мамочка-монстр", о книжке в кроваво-красной обложке, о фильме…

Ноги мои погрузились в сон, что вызвало обиду у Чарли Чаплина. Кот перепрыгнул с моих коленей на стол и заскользил по нему на салфетке, которую притащил из-под дивана. Только кончик хвоста предупреждал, что кот вслушивается в каждое слово. Лояльность по отношению к дядюшке Мерлину вынудила меня сказать, что он был не так уж и ужасен.

– Какая жалость! А вот поездка Мэри к ее тетушке Гуинивер была уморой от начала до конца. Малютка внушила себе безо всяких оснований, будто милая старушка ее ненавидит.

– О боже! – Как же я мечтала вернуться к разумной жизни среди Кулинаров. Хоть бы Хендерсон Браун заглянул сюда в поисках своей книжки, или, на худой конец, Эрнестина – чтобы похвастаться успехами дорогого Бинго. Я уже начала бояться, что Теола рассчитывает продержать меня здесь до возвращения Мэри, – но в то же время чувствовала себя обязанной – из-за мамы.

– Неужели вы никогда не любили свою дочь? – услышала я собственный вопрос.

– Милая! – Улыбка сползала с лица мисс Фейт, между тем как сама она пыталась выпрямиться в кресле. Серебристый локон свесился ей на один глаз. – Оправившись от шока, который я испытала, когда узнала, что беременна, не ведая даже имени счастливого отца, – я решила, что, возможно, получу удовольствие от роли Мадонны. Меня забавляло, когда я чувствовала внутри себя жизнь. А когда Мэри родилась, я увидела чудесные возможности, которые открывались с игрой в дочки-матери. Накупила себе замечательных шляпок. Шляпки – моя слабость.

– И что же произошло? – Я прижала руку к животу.

– Мэри с самого рождения была как кость в горле. Вечно хныкала – особенно когда я, измотанная, притаскивалась домой, после целого дня на съемочной площадке. Она больше тянулась к Бегите, моей служанке, чем ко мне. Стрельнет острыми глазками – и я сразу понимаю, что не нравлюсь ей. Даже когда она уже умела говорить… – рука Теолы прижалась к шелковой груди, – мне доставалось только нытье. Со всех сторон твердят о неудачных браках, о супружеской несовместимости! – Легендарный голос понизился до проникновенной глубины. – А что сказать о несовместимости матери и дочери? Поверьте мне, дорогая, я старалась изо всех сил ради этого ребенка. Старалась ей не мешать. Как я уже говорила, с кошками проще, да и с голубями… куда лучше! Дерби и Джоан! – Теола Фейт, пошатываясь, поднялась на ноги. – Вот вам типичный голливудский брак! У моего Дерби уже несколько лет интрижка с одной облезлой сорокой по имени Сабрина. А эта тупая курица Джоан на все закрывает глаза. Забавно, не правда ли, что этот болван ни разу не попадал на страницы "Нездорового любопытства"? – Одергивая подол юбки, Теола широко улыбнулась. – У меня всегда были голуби. Помню, я попросила папу подарить мне воздушного змея, а он преподнес мне пару голубков. – Голос ее звучал все медленнее и тише. На мгновение мне показалось, что она уснула стоя. Однако Теола добрела до дивана и разлеглась на нем, вцепившись в спинку, чтобы не сползти на пол.

Я представила, как Мэри войдет и обнаружит Теолу в пьяном ступоре, и вдруг поняла, что эта мысль мне симпатична не больше, чем им обеим. У меня не было ни малейшего желания фигурировать в "Мамочке-монстре-II", пусть даже под вымышленным именем. Знаю, это звучит глупо, но я питаю родственные чувства к кошкам, и, глядя сейчас на Теолу, понимала, почему в лучшие годы ее называли "кошачьей мордочкой".

– Как вы стали кинозвездой? – спросила я.

– Деточка… – глаз она даже не открыла… – где вы жили всю жизнь? Неужели вы не читаете газет? Меня раскопали за стойкой бара в "Везунчике". Так, по крайней мере, говорят! А еще ходили слухи, будто "Печальный дом" снимали здесь якобы на потребу моему очередному капризу. На самом же деле Рик… – она икнула, – Рики Гринбург, наш режиссер, хотел снять фильм задешево. – Она накренилась вбок, неизящно дернула ногой, с которой тут же слетела туфля. Ее густые ресницы захлопнулись. – Менденхолл был выставлен на продажу с… с сотворения мира. Рики купил его за бесценок и, когда съемки закончились, отдал мне. Неплохой был парень, Рики. Умел красиво расстаться…

Вернув туфлю на место, я уложила ногу Теолы на диван. Сейчас она совсем не походила на чудовище.

– Я сюда много лет не приезжала, – тихо продолжала она, – но приятно было думать, что Менденхолл ждет меня. Пипс и Джеффриз время от времени заглядывают… наводят порядок. Мэри мало было унизить меня этой своей книжкой… она завладела Менденхоллом… якобы Рики когда-то сказал… что дом для нее.

Что-то легко коснулось моей ноги. Чарли Чаплин. Кот запрыгнул на диван, и его мужественное мурлыканье слилось с похрапыванием Теолы Фейт. Я уже была у двери, когда ее сонный, глухой голос заставил меня вздрогнуть:

– Как там моя Мэри?

Не зная, что ответить, я была рада, что Теола тут же возобновила дуэт с Чарли, а еще большее облегчение я испытала, когда дверь открылась и я взглянула в глаза любимого.

– Бен! – Волосы его были взъерошены, воротник перекосился – он напоминал Самсона, готового сравнять с землей замок. Никогда мой муж не казался мне прекраснее.

– Я тебя убью! – прорычал Бен, заключая меня в свои железные объятия. – Когда у нас объявили пятиминутный перерыв, я сломя голову бросился в нашу комнату – проведать, как ты там, – и нашел твою записку. Я едва не сошел с ума от тревоги! – Пинком захлопнув дверь, он отстранил меня от себя и взял в ладони мое лицо. – Как ты перебралась через реку? Надеюсь, не на попутке?

– Что за глупости! – утешила я его. – Просто взяла одну из моторных лодок.

– Что?!

– Не волнуйся, все хорошо, что хорошо кончается… – Мой запинающийся голос прервался, я показала глазами на кушетку.

– Ах да, Теола Фейт! – Бен понизил голос на один пункт. – Джеффриз поймала меня в коридоре и сказала, что ты здесь с Мамочкой-монстром.

– Все объясняется очень просто. – Набрав в легкие побольше воздуха, я пустилась в повествование. Труднее всего было признаться во вторжении на банкет в кегельбане, но я бы не смогла жить с такой страшной тайной на сердце.

Когда я закончила, любимый провел ладонью по своему лицу.

– Боже мой, Элли, знай я, что ты задумала, попросил бы Валисию Икс пересмотреть правило о запрете покидать остров и отправился бы искать тебя.

– А что бы ты сделал, если бы она отказала?

– Милая… – одним глазом он приглядывал за Теолой Фейт, – это такой сложный вопрос… все равно что спросить, женюсь ли я снова, если с тобой что-нибудь случится…

– Ну и как – женишься? – Я нежно стиснула его шею.

– Только если эта дама будет одной ногой в могиле, а одной рукой – на чековой книжке. Тс-с! – Он прикрыл мне рот ладонью. – Сейчас главное – убрать эту мамочку из дому до возвращения ее доченьки. Джеффриз и Пипс места себе не находят. Им ведь приходится думать не только о лояльности по отношению к Обществу Кулинаров, но и о своей работе. Поверь мне, эта парочка желает любой ценой избежать кровавых сцен между мамой и дочкой… Они уже обратились с прошением к Валисии Икс. Вроде бы сошлись на том, что мы с Джеффриз отвезем Теолу Фейт назад в Грязный Ручей на ее моторке, а Пипс отправится следом на яхте.