— А… — Ремус опять задумался. Свет факелов, отражавшийся от воды, прекрасно освещал всю камеру. — Может быть, ты пришел с севера или с юга? Никто толком не знает, что там находится.

— Я тоже не знаю.

— Вряд ли воин вроде тебя мог прожить на границе долгое время.

— Кто я такой, сейчас не слишком важно, — ответил Гуин резко. — Лучше поразмыслить о том, как отсюда выбраться. А пока ложись спать, малыш, хотя бы ненадолго. Правда, при таком свете это непросто.

— Что там за шум? — спросил Ремус внезапно. — Ты слышишь? Как будто множество людей разговаривает одновременно.

— Вероятно, это ищут Иставана. Даже, наверное, отправили конную погоню.

— Ах да, действительно.

Было видно, что мальчик слишком взволнован. Но, конечно же, его тревожили не прыгающие по стенам тени, а судьба его сестры, Ринды-Провидицы, принцессы Парроса. Ведь они были близнецами, двумя половинками одного целого. Гуину этого не понять.

Воин лежал, отвернувшись к стене, чтобы не видеть отблесков огня. Его голова отбрасывала причудливую тень. Ремус глядел на нее, обхватив колени руками и не в силах заснуть.

— Гуин… Гуин… — прошептал он, но не получил отклика.

«Что со мной творится?» — подумал мальчик. Напрашивалось лишь два ответа — либо он трусливее девчонки, либо ему слишком не хватает сестры.

Чувство разлуки было для него совсем незнакомым. Близнецы еще ни разу в жизни не расставались, разве что оказывались в соседних комнатах. Ремус вспомнил, что в их жилах текла кровь не только монархов, но и жрецов Дзаноса. Может быть, она подскажет ему что-нибудь. Например, угрожает ли Ринде опасность? Он обхватил себя руками, закрыл глаза и постарался сосредоточиться на образе сестры, повторяя ее имя.

Но ничего не произошло. Наконец мальчик вздохнул и поднялся на ноги. Осторожно, чтобы не разбудить Гуина, приблизился к столу, подтащил стул к окошку и выглянул наружу.

В лицо ударил холодный ночной воздух. Можно было разглядеть лишь дюжину факелов, пылавших на фоне ночного неба.

Внезапно Ремуса посетила мысль: с одной стороны, свет многочисленных факелов разгоняет лесных духов и демонов, а с другой — выдает приближение преследователей. Мальчик неожиданно вздрогнул, сам не зная, почему. Ведь ему не было дела до Иставана. Или было?

Небо на востоке начало розоветь и без факелов, предвещая скорый рассвет. Прижавшись к холодному камню, Ремус вслушивался в лошадиное ржание, собачий лай, крики воинов и треск кустов. Казалось, черным всадникам нет никакого дела до приближающегося восхода. Солнце всегда было защитником людей. Его золотые лучи развеивали крылья ночи, которой правил Доал. Этот свет проникал повсюду, преображая реальность. Ночные демоны и дурные знамения исчезали с наступлением утра. И если даже Ремус, Гуин и Ринда все еще томились в крепости, можно было порадоваться тому, что они пережили ночь. Теперь пришло время забыть о недавних страхах.

— Когда хрустальный город охватило пламя, — прошептал мальчик, вспоминая, — когда улицы залили реки крови и повсюду раздавались душераздирающие вопли, была точно такая же ночь.

Поняв, что его никто не слышит, он прижался мягкой щекой к холодному камню стены и задумался о своей жизни, о последних днях хрустального города. «Доведется ли нам с Риндой снова увидеть хрустальные шпили Парроса? И вообще, удастся ли увидеть хоть что-нибудь красивое?»

Утренние лучи разгоняли остатки ночной тьмы, и бледная луна спрятала свой лик за тонкие облака. Ремус внезапно встрепенулся и снова выглянул в окошко.

Снаружи что-то происходило. Величественное и ужасное. Мальчик окинул глазами местность и только потом понял, что его испугало.

Черная башня!

Она стояла совсем близко от белой башни, в которой томились пленники. Было видно, что у черной башни нет ни единого окошка, через которое мог бы пробиваться свет. Ее окутывала невероятная тьма.

Ремус невольно сделал защитный знак Дзаноса, спрыгнул со стула и отбежал к противоположной стене. Но видение черной башни, освещенной факелами, не оставляло его, горело в сознании, будто незаживающая рана. Даже сквозь стены пробивался леденящий душу ужас.

Мальчик осторожно приблизился к Гуину, стараясь при этом не разбудить его. Ужас все поднимался в душе. Ремусу захотелось кричать, и он заткнул себе рот кулаком. Лоб покрылся испариной. Мальчик согнулся в три погибели, пытаясь защититься от нахлынувшего кошмара. В предрассветных сумерках происходило нечто ужасное. Кажется, Иставан предвидел это благодаря своим инстинктам, поэтому и бросился с башни в реку, словно крыса, покидающая тонущий корабль. Ремусу тоже хотелось прыгнуть вниз. Какие бы опасности ни таились в воде, они казались более предпочтительными, чем то, что ожидало здесь.

Но в этот момент колесо судьбы повернулось в другую сторону.

Ремус кое-что услышал.

В предрассветной тьме разнесся тонкий девичий крик. Он раздавался как будто и не в ушах, а в сердце.

— Отойди, демон! Если ты до меня дотронешься, я откушу себе язык! Помогите, кто-нибудь! Ремус! Ремус! Гуин!

Ринда в беде! Мальчик вскочил на ноги и заорал в ответ. Гуин проснулся и недоуменно уставился на него.

Где-то внизу зазвонил колокол.

Ринда-Провидица, принцесса Парроса, и маленькая дикарка Суни сидели в своей камере, ожидая дальнейших событий. Разлученная с друзьями и запертая вместе с существом, не понимающим ее языка, Ринда почувствовала себя обычной девочкой. На глаза навернулись слезы.

И все-таки она не была простой девочкой, хотя бы потому, что могла предвидеть будущее. В ее груди горело пламя надежды. Ринда верила в свою звезду. Поэтому решила для начала найти общий язык с новой подругой.

— Стена, — произнесла Ринда, указывая на камни. — Сте-на. А это — рука.

— Иккуку, нини, Ридохра, ими! — протараторила Суни своим высоким голосом.

— Разве я смогу понять, если ты говоришь так быстро? — вздохнула Ринда.

Суни была еще той ученицей. Может быть, слишком устала, а может, робела перед подругой, державшейся как всегда по-королевски. Юная принцесса стремилась научить Суни своему языку, но сама и не думала вслушиваться в ее речь. Вскоре у нее лопнуло терпение. Какое-то время девочки глядели друг на друга, потом невольно рассмеялись.

— Как бы я хотела заполучить Язык Маги! Тогда бы я смогла понимать все наречия, — воскликнула Ринда. Суни сидела у ее ног и с любопытством разглядывала жемчужно-белую кожу и высокую, стройную фигуру новой подруги.

Первый урок закончился, по-видимому, ничем. Тогда Ринда решила перейти на язык жестов.

— Откуда ты пришла? — произнесла она медленно, указывая на стены камеры.

Суни склонила голову так, что волосы упали ей на лицо, потом залопотала и замахала руками. Наконец принцесса поняла, что маленькую дикарку схватили вместе с несколькими соплеменниками на песчаной отмели, находившейся довольно далеко отсюда. Нескольких застрелили из арбалетов, а остальных связали и привезли на заставу. Почему они оказались у реки, Ринда так и не поняла. Да мало ли чем занимаются дикари! Скорее всего добывали что-нибудь съестное.

Суни снова замахала руками, кажется показывая, что черные всадники ловили ее соплеменников уже много раз.

— До тебя я не видела семов, — сказала Ринда. — Я знаю лишь, что на землях, которые мы зовем Приграничьем, творится нечто одному лишь Доалу известное. Так ведь?

Маленькая дикарка поглядела на нее непонимающе и покачала головой.

— Мы тоже враждуем с Гохрой, — продолжала принцесса, не заботясь о том, доходят ли ее слова до собеседницы или нет. — Они захватили Паррос, разрушили Хрустальный Город и сорвали со стен нашего дворца шелковые обои своими варварскими руками! Ты все равно никому об этом не расскажешь, Суни, поэтому я откроюсь тебе. Мы с моим братом Ремусом — наследники парросского трона. Нам пришлось скрываться от черных всадников, синих всадников и красных всадников Гохры, перебивших дворцовую стражу. Они… они убили нашего отца, короля Алдросса. Он был мудрым правителем и верховным жрецом Дзаноса! Мы видели его, лежащим в луже крови.