4. ЗА КРОСНАМИ Как водится, ленок белесый ткать она Затеяла в один из дней; Хватилась — кросен нету… И старательно Я взялся кросна ладить ей. Березовые станы сделал новые, Кленовые набилки раздобыл, Топтальца тоже вытесал кленовые, Навой, как надо, зарубил. Купил на рынке бердо густо-частое, Сама уж нитчонку сплела, А на челнок отменный коренастая Мне яблоня-дичок пошла. Садится ненаглядная за кросенки, Стучат набилки в тишине, Кладутся густо по утку полосыньки, Сучу я цевки в стороне. Так дружно с нею принялись за дело мы, Она все ткет, а я сучу, Ее руками быстрыми, умелыми Тайком любуюсь и молчу. Тки, милая! Стучится сердце звонкое, Мелькает молнией челнок. О только не порвись, основа тонкая, И спор, и прочен будь, уток! Пускай о бердо твой уток колотится, Пусть вечно на моих глазах Текут, как речка, светлые полотнища, Широкие, как торный шлях. Беги, беги, дорожка полотняная, В тот край, где всходит девясил, В неведомую, в жданную-желанную Сторонку отческих могил. 5. ВЫГОН В ПОЛЕ СКОТИНЫ Сбежали с пастбищ зимние снега И в море потекли рекой-водицей, Запели жаворонки, черные луга Заулыбались первою травицей. Пора приспела в поле гнать стада, Есть и у нас подлеточек-корова — Любой хозяйки радость и беда, Богатство для хозяина любого. Жена буренку нашу со двора На пажить выгонять не поспешила, Пока над нею с самого утра, Все, что велит обычай, не свершила. Свяченым хлебом, солью и водой Вкруг обнесла она ее три раза, Потом, поставив к солнцу головой, Произнесла заклятье от заразы. Трикрат в родник осколочек стекла Макнув, и пред глазами у коровы,— Держа его, шептала, как могла, Свой заговор таинственно-суровый. «Ты, солнце красное, ты, месяц ясен-свет, Ночные звезды, утренние зори, Вы, что росой крапите всякий цвет И сушу озаряете и море, — Согрейте землю, вызвольте траву, Всему живому пропитанье дайте, Шелковую стелите мураву, Стеной от всех напастей ограждайте. Храните, стерегите от царя Лесного, полевого, водяного, От царенят его, от упыря И от людского глаза нелюдского». 6. ОСМОТР ПОЛЯ
Широкий свет! Простор несуетливый, От прадедов доставшийся навек,— То лес, то лозы, то луга, то нивы, Что хлеб тебе даруют, человек. Идем, моя любимая, с тобою — Мне руку на плечо положишь ты, Я стан твой тонкий обойму рукою И выйдем в поле, выйдем под кресты. Как дети, позабытые тем светом, Мы станем свой надел обозревать, И на обмежке, солнышком пригретом, Об урожае будущем гадать. Двоим не много надобно простору, Делянки нашей доброй хватит с нас — Отсеяться бы в срок, убраться в пору Да и заполнить ригу в добрый час. Так я иду, ее любуясь станом, Вдоль по меже, обдумывая с ней, Где мы пахать начнем, где сеять станем С надеждою дожить до лучших дней. Обнявшись, под крестами мы присели, О темные надгробья опершись, И в небо зачарованно глядели, И наши души уносились ввысь. Небес благословляли облик синий, Что нас высоко поднял над землей, И в наших мыслях кланялись године, Что нас связала общею судьбой; Благословляли полевые дали, Присадистые груши и кусты, И лишь одну разлуку проклинали Последнюю и вечные кресты. 7. РАДУНИЦА На радуницу мы на кладбище пошли, Свяченого с собой остатки взявши,— Мы с ней обычай бережно блюли, Что прадеды нам завещали наши. Сойдясь сюда почтить покойников своих, В печальном и глухом многоголосье Склонялись люди меж крестов немых, Как на ветру склоняются колосья. Мхом темным поросли надгробья и травой, Березки пригорюнились над ними, Часовня, как тюрьма, на мир живой Глядела жутко окнами слепыми. У холмика мы с ней присели в стороне — Здесь матери ее была могила, И милая моя, склонясь, шепнула мне: «Один ты у меня, мой братец милый!» |