Сошлись мы на распутье нашей доли, —

Своей тропы не ведала она,

Не знал и я — в лесу я или в поле,

Была и мне дорога не ясна.

Как путники в чужбине бездорожной,

Под ношей дум, средь непроглядной тьмы

Мы вслушивались в сердца гул тревожный,

В глаза друг другу вглядывались мы.

Стояли мы. И сказочное диво,

Простерши крылья, будто над детьми,

Шептало мне: возьми ее, счастливый!

Шептало ей: себе его возьми!

И, руки нам соединив навеки,

Оно благословило нас тогда

В совместный путь сквозь горы, долы, реки,

До самого заката — навсегда.

И свадебный наш гимн, как причитанье,

Звучал — иль это нам казалось так? —

И над ее фатой из белой ткани,

И надо мной, закутанным во мрак.

«Пусть вас минуют беды и напасти,

Чтоб вашим думам не изведать ран,

Пусть стороной вас обойдет ненастье

И прежде срока не манит курган!»

Так сказочное диво, словно сенью,

Зароком этим осенивши нас,

Растаяло, подобно сновиденью,

Покинуло — в худой ли, в добрый час?

И мы пустились в путь, как тени-грезы,

Горстями жемчуг сыпала роса,

Зарницы полыхали, рдели грозы,

И обступали темные леса.

Хозяйкой будь в моем дому отныне,—

Нет больше никого в моей судьбе,

Сядь в красный угол свой, моя богиня,

Мы будем думу думать о себе.

Как видишь, здесь не царские хоромы,

Не барское подворье за стеной,

Но сам я ставил сруб и крыл соломой,

И пахнет здесь соломой и сосной.

Атласом гладким не обиты стены,

Дощатый пол не стелется ковром

Турецким, что пестрит красой отменной,

Что слепит очи радужным огнем.

Над печью среди черной половины

Не резчики мудрили — посмотри:

Я сам ее сложил, слепил из глины

Да побелил известкой раза три.

А вот — моей сколочена рукою —

Простая деревянная кровать;

Постель пуховую постелем здесь с тобою,

Чтоб нам двоим нежестко было спать.

В ночной тиши, в любовном упоенье,

На удаленье тайном от людей

Нам свет подарит, прочь прогонит тени

Огонь, что жарко рвется из грудей.

И радуги-цветы взойдут над нами,

И молнии наш кров позолотят,

И наши думы-грезы голубями

На небо с доброй вестью полетят.

И мир оповестят, что в нем отныне

Ничем не расторжима наша связь:

Ты мне навек — великая княгиня,

А я навеки — твой великий князь.

Уж по земле пошли проталины,

Разворошили снежную постель,

Черны пригорки, как подпалины,

Вода в ложбинах жалит, словно шмель.

Как чьи-то слезы сине-белые,

Подснежники, точь-в-точь птенцы из гнезд,

Уж кое-где проклюнулись, несмелые,

Все ищут солнца днем, а ночью — звезд.

Гляди, уже и птицы начали

Возвратный лет вдоль Млечного Пути,

Творя молитву тихую, горячую,

Чтоб верное пристанище найти.

Сиянье теплое небесное

На много верст свой удлинило шлях,

На нивы падают лучи отвесные

И стелются, как лен, в живых огнях.

Заходят в хату, золотистые —

А даром что оконца в ней малы,—

Бегут по стенам, словно зори чистые,

И зайчиками скачут на полы.

Взобрались на постель, проказники,

Ласкают лоб горячий мне и ей,

Как будто ветерки на пасеке

В разгаре самом жарких летних дней.

Вставай, голубонька бескрылая,

Прерви свой сон, как сказочную нить,

Вновь надо нам собраться с силами,

Чтоб жизни бремя старое влачить.

Угрелась на бугре сосенушка,

До донышка криничка вся видна,

Вставай, вставай, мое ты солнышко!

Золотострунная звенит весна.